Царские церемониалы. День России: Венчание на царство Бориса Годунова

Учреждение московской патриархии

Из внутренних мер царствования Федора Иоанновича главнейшим было учреждение русского патриаршества .

Хотя с середины XV века русская церковь была самостоятельной, митрополиты ее выбирались из среды русского духовенства и не ездили на утверждение к цареградскому патриарху, однако в Москве тяготились и номинальной зависимостью своей церкви от патриарха, ставшего рабом турецкого султана. Москва считала себя Третьим Римом, в чистоте сохранявшим древнее православие, и желала, чтобы её архипастырь сравнялся со старейшими греческими иерархами.

Греческие духовные лица часто приезжали в Россию для сбора милостыни; но в числе их еще не было ни одного патриарха. И вот в начале правления за царя Федора Бориса Годунова прибыл в Москву (1586) патриарх Иоаким Антиохийский. Царь принял его торжественно. Потом гостя проводили в Успенский собор к митрополиту Дионисию. Сей последний, стоявший в полном облачении посреди собора, первый благословил патриарха, а потом принял от него благословение. Иоаким слегка заметил, что пригоже было митрополиту сначала благословиться у патриарха. Но Дионисий так поступил не одной собственной волей, а по согласию с государем, в чем ясно сказывалась задняя мысль правительства Годунова. Затем государь отправил шурина своего Бориса к Иоакиму просить, чтобы он посоветовался с другими патриархами о том, как бы устроить в Московском государстве российского патриарха. Иоаким обещал. Он уехал из Москвы щедро одаренный. Другие патриархи, узнав о желании правительства Бориса Годунова и Федора, не спешили его исполнением, и дело могло затянуться, если бы случайно, через два года, в Москву не прибыл лично сам цареградский патриарх Иеремия, который был несколько раз свергаем и возводим на свою кафедру султаном. Так как его патриаршая церковь была обращена в мечеть, он намеревался строить новую и для сбора средств приехал через Литву в Московское государство.

Патриарха со свитой поместили на Рязанском подворье и снабжали обильными кормами, однако приставы не пускали к нему посторонних. Так обыкновенно поступали у нас с иноземными посольствами. Торжественный царский прием гостей состоялся 21 июля 1588 года. Потом патриарха отвели в Малую Ответную палату, где он беседовал с правителем Борисом Годуновым, рассказав ему о бывших своих цареградских злоключениях и о своем путешествии чрез литовские земли. Но, по-видимому, об учреждении русского патриаршества тут не было речи. Только спустя несколько месяцев, постепенно, правительство Годунова вовлекло Иеремию в переговоры об этом. Он не вдруг дал согласие на учреждение русского патриаршества; потом согласился, но под условием самому остаться для сего в России. Тогда только открыты были официальные переговоры, которые взял на себя Борис Годунов.

Правительство Бориса Годунова желало возвести в сан патриарха своего человека, митрополита Иова, а никак не приезжего грека. Оно поступило с обычной дипломатической ловкостью: Иеремии предложили быть русским патриархом и жить в древнем стольном Владимире-Залесском. Иеремия говорил, что патриарх должен жить при государе, в Москве. Борис Годунов отвечал ему, что царь не хочет обидеть своего богомольца митрополита Иова, удаляя его из Москвы. После долгих переговоров, щедрых даров и обещаний, Иеремия отказался от намерения остаться в России и согласился поставить для нее патриарха из русских. Созвали духовный собор, который избрал трех кандидатов на сие достоинство, митрополита Иова, архиепископов новгородского Александра и ростовского Варлаама, предоставляя окончательный выбор государю. Но этот выбор был известен заранее: государь и Борис Годунов указали на Иова. Торжественное посвящение его в патриарха происходило 26 января 1589 года в Успенском соборе; оно совершено было Иеремией в сослужении с русскими архиереями. После того происходил пир в государевом дворце. Во время обеда Иов встал из-за стола и отправился на осляти вокруг Кремля; потом того воротился во дворец. На другой день была торжественная трапеза у патриарха Иова. Тут он снова вышел из-за стола, и, сев на осля, объехал вокруг Белого города, только что построенного; часть пути его осля вел за повод сам правитель Борис Годунов.

Иов, первый патриарх московский. Миниатюра из царского титулярника

Спутник Иеремии, архиепископ елассонский Арсений, описал роскошь и великолепие Московского двора. С особым восторгом он рассказывает о приеме обоих патриархов 27 января у государя, а потом в покоях сестры Бориса Годунова, царицы Ирины. Он восхищается ее красотой, говорит о ее жемчужной короне с 12 зубцами, в ознаменование 12 апостолов, и унизанной жемчугом бархатной одежде. Она вручила Иеремии, кроме других подарков, драгоценную чашу, обильно жемчугом и самоцветными камнями, и просила молить Бога о даровании ей наследника Русской державы. Правительству Бориса Годунова недешево обошлось исполнение давнего желания Москвы относительно русского патриаршества.

Возвышение Московского архипастыря принадлежало к числу важнейших дел правления Бориса Годунова. Оно повело за собой и возвышение некоторых других архиереев. Четыре архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая; а шесть епископов получили титул архиепископский: Вологодский, Суздальский, Нижегородский, Смоленский, Рязанский и Тверской. Кроме того, установлено быть семи или восьми епископиям, большая часть которых вновь учреждена, каковы: Псковская, Ржевская, Устюжская, Белозерская, Коломенская, Брянская, Дмитровская. Вселенский патриарх уехал, осыпанный щедрыми подарками. В мае 1591 года, в Москву прибыл тырновский митрополит Дионисий за милостыней и с грамотой, которой патриархи Антиохийский и Иерусалимский, совместно с Цареградским, подтверждали учреждение Русского патриарха. Ему назначено было пятое место, т. е. после четырех восточных патриархов, Москва была не очень довольна последним условием, ибо желала получить третье место на том основании, что считала себя Третьим Римом .

Таким образом, со времени правления Бориса Годунова русская церковь сделалась вполне самостоятельной и независимым от Царьграда патриархатом, чем возвысилась и в собственных глазах, и во мнении других христианских народов. Изменились и церковные отношения между Москвой и Западной Русью. Прежде возобновление в середине XV века особой Киевской митрополии разделило Русскую церковь надвое. Но после учреждения при Борисе Годунове московского патриархата, западнорусские митрополиты уже не могли считать себя равными с московскими архипастырями, и если не de facto, то de jure восстановлялось до некоторой степени русское церковное единство. Возвышение титула сопровождалось и новыми преимуществами в обряде и облачении: московский патриарх носил теперь митру с крестом наверху, бархатную мантию зеленого или багряного цвета; его церковный амвон, вместо прежних восьми ступеней, возвышался на двенадцати.

Учреждением патриаршества правитель Борис Годунов исполнил давнее желание русских людей и лично приобрел крепкую поддержку во главе Русской церкви: впатриархе Иове, всем ему обязанном, и в других архиереях, им возвышенных. Имея опору в духовенстве, Борис Федорович старался расположить в свою пользу и военное сословие. Поэтому он усердно радел о его поместьях и вотчинах. По этой причине ко времени правления Бориса Годунова приписывают также начало прикрепления крестьян к земле , а следовательно, начало крепостного права в России.

Годунов расчищает себе дорогу к престолу

Самым важным по своим последствиям событием начала правления Бориса Годунова оказалась внезапная смерть девятилетнего царевича Дмитрия , которого отправили с матерью и родственниками Нагими в его удельный город Углич. Следствие по делу царевича объявило, что Дмитрий сам убил себя в припадке падучей болезни, но это современники не верили этому. В народе упорно держался слух, что царевича убили по приказу правителя Годунова, который расчищал самому себе дорогу к трону после смерти бездетного царя Федора.

В народе распространялись подозрительность и недоверие к действиям Бориса Годунова, доходившие до нелепости. В июне 1591 года в Москве произошел большой пожар, сильно пострадал Белый город. В народе пошла молва, что это правитель Годунов велел поджечь город, чтобы отклонить царя Федора Ивановича от поездки в Углич, куда он будто бы собирался для личного расследования о смерти царевича Дмитрия. А когда Борис стал щедро помогать погорельцам, это истолковали в смысле заискивания перед народом по причине все того же преступления. В июле месяце совершился известный набег на Москву Казы-Гирея , и нашлись люди, которые стали обвинять Годунова, будто он подвел хана, чтобы отвлечь общее внимание от смерти царевича Дмитрия. Правительство Бориса старалось щедротами приобретать народное расположение; царские милости обыкновенно связывались с именем Годунова, раздавались как бы по его ходатайству; а немилости являлись «по совету» с боярской думой. Злая клевета сильно раздражила правителя. Начались розыски; оговоренных пытали, резали им языки, морили в темницах. В 1592 году жена царя Федора и сестра Бориса, Ирина Федоровна, разрешилась от бремени дочерью, но в следующем году маленькая царевна Феодосия скончалась. И тут обвиняли Бориса Годунова в ее смерти. Любопытно, однако, как быстро исчезло потомство царя Ивана III. В занятой поляками Риге проживала вдова титулярного ливонского короля Магнуса , Марья Владимировна, с маленькой дочерью Евдокией. Годунов обещанием разных благ убедил ее воротиться в Москву. Но тут ее заставили постричься, а ее дочь вскоре умерла, и смерть эту также приписали ненасытному честолюбию Бориса Годунова, который, стоя во главе правления, расчищал себе путь к престолу устранением всех возможных конкурентов. Крещеный касимовский хан Симеон Бекбулатович, которого Иван Грозный когда-то шутя поставил царем над земщиной, после смерти царевича Дмитрия лишился зрения – и в этом молва обвиняла правителя Годунова!

Стремление Бориса Годунова к престолу выражалось и в его обращении к ведунам, которых он призывал и спрашивал о будущем. Волхвы будто бы предсказали Годунову, что он действительно будет царствовать, но не более семи лет, а Борис на сие воскликнул: «хотя бы и семь дней, но только царствовать!» Подозрительность в отношении к нему достигла до того, что некоторые сказания приписывают ему отравление самого Федора Ивановича. После его смерти Борису оставалось только два исхода: или достижение трона, или падение, которое привело бы его в монастырь или на плаху. Конечно, он выбрал первый исход.

Избрание Бориса Годунова на царство

Болезненный Федор Иванович достиг только сорокалетнего возраста. Он скончался 7 января 1598 года. С ним прекращался царствовавший род, и все ожидали, какое распоряжение он сделает относительно престолонаследия. На этот счет существуют различные известия. По одним, перед смертью на вопросы патриарха и бояр, кому приказывает царство и царицу, он отвечал: «в сем моем царстве и в вас волен создавший нас Бог; как Ему угодно, так и будет». Но прощаясь наедине с Ириной, он, по тому же сказанию, «не велел ей царствовать, а повелел иноческий образ принять». По другим, более достоверным известиям, наоборот, он завещал престол Ирине, а исполнителями своей духовной назначил патриарха Иова, двоюродного брата своего Федора Никитича Романова-Юрьева и стоявшего во главе правления шурина – Бориса Годунова. При вести о кончине Федора, народ толпами устремился в Кремлевский дворец, чтобы проститься с усопшим государем. Народная горесть была вполне искренняя; давно уже Россия не испытывала такого сравнительно тихого и благополучного времени, как царствование Федора Ивановича. Федор за свою набожность и целомудренную жизнь был почитаем народом почти за святого человека. Русских людей удручали опасения за будущее.

Бояре, чиновники и граждане беспрекословно присягнули Ирине; она могла не только править государством подобно Елене Глинской, но и прямо царствовать. Но, весьма набожная и чуждая властолюбия, она привыкла руководствоваться советами своего брата Бориса, и теперь, по-видимому, имела одно намерение: добиться, чтобы Бориса избрали на царство. Из правителя-регента Борис Годунов должен был сделаться настоящим государём. На девятый день по кончине супруга Ирина удалилась в московский Новодевичий монастырь и там вскоре постриглась под именем Александры, предоставляя духовенству, боярам и народу избрать себе нового царя. Управление государством перешло в руки патриарха Иова и боярской думы; но душой правительства оставался Борис Годунов, которому Иов был предан всем сердцем. Правительственные грамоты продолжали выдаваться «по указу» царицы Ирины.

Жена Федора Иоанновича, царица Ирина Годунова, сестра Бориса, жена царя Федора Ивановича

Между знатнейшими боярами находилось немало потомков Владимира Великого, которые помнили о своих удельно-княжеских предках и считали себя вправе занять московский трон. Но никто из них не имел надежной опоры в народе. В последнее время ближе всех стояли к трону две боярские фамилии: Шуйские, или Суздальские, ведшие свой род от Александра Невского, и Романовы-Юрьевы, близкие родственники последних государей с женской стороны, двоюродные братья Федора Ивановича. Однако их время еще не наступило. Законной царицей почиталась Ирина, а у нее был родной брат Борис; на его стороне были все обстоятельства. Борис Годунов уже не менее десяти лет руководил всеми делами правления. В его пользу действовали два самых могущественных союзника: патриарх Иов и царица-инокиня Александра. Говорят, что первый разослал по России надежных монахов, которые внушали духовенству и народу о необходимости избрать Бориса Годунова на царство; а вторая тайно призывала к себе военных сотников и пятидесятников и раздавала им деньги, чтобы склоняли к тому же своих подчиненных. Еще сильнее в пользу Бориса Годунова говорило его прежнее умное правление: народ привык к нему; а наместники и чиновники, лично им поставленные тянули общество в его сторону. Нет оснований отвергать следующий рассказ иностранцев. Когда Ирина удалилась в монастырь, дьяк Василий Щелкалов вышел в Кремле к народу и предложил присягнуть боярской думе. «Не знаем ни князей, ни бояр – ответила толпа – знаем только царицу, которой присягали; она и в черницах мать России». На возражение дьяка, что царица отказалась от правления, толпа воскликнула: «да здравствует (или да царствует) брат ее Борис Федорович!» Тогда патриарх с духовенством, боярами и народной толпой отправился в Новодевичий монастырь, куда, вслед за сестрой, часто стал удаляться и ее брат. Там патриарх просил царицу, чтобы она благословила брата на царство; просил Бориса принять это царство. Но последний отвечал отказом и уверениями, что ему и на ум не приходило помыслить о царском престоле. Первое открытое предложение короны было отклонено Борисом. Это просто объяснить тем, что избрание царя должно было совершиться великой земской думой из выборных людей всей Русской земли, и правитель Борис Годунов только от нее мог принять избрание в монархи.

В феврале съехались в Москву выборные из городов и вместе с московскими чинами составили Земский собор . Число его членов простиралось свыше 450; большинство принадлежало духовному и военно-служилому сословию, которое было предано давно стоявшему во главе правления Годунову; самые выборы производились по распоряжению патриарха Иова и под надзором преданных Годунову чиновников. Следовательно, заранее можно было предвидеть, на ком остановится соборное избрание на царство. 17 февраля патриарх открыл заседание великой земской думы, и в речи своей прямо указал на правителя Бориса Годунова. Все собрание постановило «неотложно бить челом Борису Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». Два дня сряду в Успенском соборе служили молебны о том, чтобы Господь Бог даровал им государем Бориса Федоровича. А 20 числа патриарх и духовенство с народом отправились в Новодевичий монастырь, где пребывал тогда Борис Годунов, и со слезами молили его принять избрание. Но и на сей раз получили решительный отказ. Тогда патриарх Иов прибегает к крайним мерам. На следующий день, 21 февраля, после торжественных молебнов по всем церквам столицы он поднимает хоругви и иконы и идет крестным ходом в Новодевичий монастырь, призывая туда же не только граждан, но и их жен с грудными младенцами. Патриарх и все архиереи уговорились, что если и на сей раз царица и брат ее откажутся исполнить народную волю, то отлучить Бориса от церкви, а самим сложить с себя архиерейские ризы, одеться в простое монашеское платье и запретить везде церковную службу.

Из монастыря вышел Борис Годунов; пал ниц перед иконой Владимирской Богородицы и со слезами говорил патриарху, зачем он воздвигнул чудотворные иконы. Патриарх со своей стороны укорял его в противлении воле Божией. Иов, духовенство и бояре вошли в келию царицы и со слезами били ей челом; народ, толпившийся около монастыря, с плачем и рыданием падал на землю и также молил царицу дать брата на царство. Наконец, инокиня Александра объявляет согласие и приказывает брату исполнить желание народа. Тогда и Борис, как бы поневоле, со слезами произносит: «Буди, Господи, святая Твоя воля!» После того все отправились в церковь, и там патриарх благословил Бориса Годунова на царство.

Трудно сказать, сколько в этих действиях было искренности и сколько лицемерия. Однако, можно предположить, что все делалось по тайному руководству Бориса Годунова, в чьих руках находились все нити управления. Есть известия, что приставы почти насильно сгоняли народ к Новодевичьему монастырю и принуждали его плакать и вопить; прибавляют, что клевреты, вошедшие с духовенством в келью царицы, когда сия последняя подходила к окну, из-за нее давали знак приставам, а те приказывали народу падать на колени, толкая непокорных в шею. Говорят, что многие желавшие изображать плач, слюной мазали себе глаза. Со стороны Бориса Годунова неоднократные отказы объясняются ожиданием избрания от великой земской думы и желанием придать своему согласию вид подчинения настойчивой всенародной воле, а наконец и русским обычаем, который требовал, чтобы даже простое угощение принималось не вдруг, а только после усиленных просьб. Рассказывают, что Шуйские едва не испортили дела: после отказа 20 февраля они стали говорить, что далее упрашивать Бориса Годунова не подобает и что надо избрать другого царя. Но патриарх отклонил их предложение и устроил крестный ход на следующий же день. Рассказывают также, что бояре хотели избрать Годунова на условиях, ограничивающих его власть, и готовили грамоту, на которой он должен был присягнуть. Узнав о том, Борис Годунов тем долее отказывался, чтобы при всенародных мольбах всякие ограничивающие условия сделались неуместными.

Собственное правление Бориса Годунова

Весь Великий пост и Пасху Борис провел подле сестры в Новодевичьем монастыре и лишь после того водворился в царском дворце с женой Марией Григорьевной, дочерью Ксенией и сыном Федором; это было обставлено торжественными церковными церемониями и роскошным пиром. Далее правление Бориса Годунова велось уже от его собственного имени. Борис хорошо понимал, что прочность его на престоле зависит от поддержки военно-служилого сословия, и старался приобрести его расположение.

Из Крыма пришли слухи, что хан Казы-Гирей готовится к новому набегу на Москву. Неизвестно, были ли эти слухи основательные или намеренно пущенные, но Борис ловко ими воспользовался. Он велел ратным людям спешить на сборные места и двинуть полки к Серпухову, куда и сам прибыл в начале мая с блестящим двором. Тут он лично устраивал собравшуюся огромную рать. Говорят, будто она простиралась до полумиллиона, будто никогда еще Россия не выставляла такого многочисленного войска. Дворяне и дети боярские, старались показать усердие перед новым царем Борисом Годуновым и почти все явились с полным числом вооруженных людей, а бояре на время отложили свои местнические счеты. Несколько недель царь провел в стане под Серпуховом, и осыпая ратных людей разными милостями. Наконец пришло известие, что хан, услыхав о царских приготовлениях, отменил свой поход; от него явились послы с мирными предложениями. Их провели к царю сквозь многолюдный лагерь, в котором раздавалась стрельба из орудий; послы татарские уехали, напуганные видом Русского могущества. Борис Годунов воротился в Москву, распустив ратников по домам и оставив необходимые для сторожевой службы отряды. Служилые люди были весьма довольны новым царем и ждали от него и впредь таких же милостей. Годунов въехал в столицу с торжеством, как после великой победы.

Только 1 сентября 1598 совершилось венчание Бориса Годунова на царство. Царь и патриарх говорили друг другу приветственное слово. Но что было вне обычая и поразило современников – это следующий обет, неожиданно и громко произнесенный Борисом в ответ на патриаршее благословение: «Отче великий, патриарх Иов! Бог свидетель, что не будет в моем царстве нищего и сирого»! Взяв себя за ворот сорочки, он прибавил: «и последнюю рубашку разделю с ними!» Иностранцы прибавляют, что Борис Годунов сверх того дал обет первые 5 лет своего собственного правления никого из преступников не казнить смертью, а только ссылать. Однако рядом с подобными обетами составлена была крестоцеловальная запись, которая слишком отзывалась недоверием царя к своим подданным, обличая его подозрительность и суеверие. Присягавшие по этой записи, кроме обещания помимо царя Бориса Годунова и его детей никого другого на Московское государство не искать, клялись также никакого лиха над государем и его семьёй не учинять ни в еде, ни в питье, ни в платье, лихого зелья или коренья не давать, ведунов и ведьм на государское лихо не добывать, по ветру никакого лиха государю не посылать, а если узнает о чьих-либо таковых замыслах, о том доносит без всякой хитрости.

Царское венчание Бориса Годунова сопровождалось роскошными пирами, угощением народа и многими милостями: пожалованиями в бояре, окольничие, выдачей служилым людям двойного годового жалованья, льготами торговым людям в платеже пошлин, а крестьянам и инородцам в податях и оброках. Из многочисленных родственников Годунова Дмитрий Иванович Годунов был пожалован на конюшие, а Степан Васильевич – в дворецкие. Борис старался примирить со своим избранием и старые боярские фамилии, которые считали за собой больше прав на сие избрание. Он породнился с Шуйскими и с Романовыми: брат Василия Ивановича Шуйского Дмитрий был женат на царской свояченице (младшей дочери Малюты Скуратова) Екатерине, а Иван Годунов женился на сестре Романовых Ирине.

Первые годы собственного правления Бориса Годунова были как бы продолжением времени Федора Ивановича. Внутри государства опытный и деятельный правитель Годунов много трудился над поддержанием гражданского порядка и правосудия и действительно показывал заботу о низших классах населения. Он сокращал число кабаков, вновь дозволил некоторые случаи перехода крестьян от одного помещика к другому, строго наказывал воров и разбойников.

Внешняя политика периода собственного правления Бориса Годунова ставила задачи сближения России с Европой и упрочения новой династии на троне путём брачных союзов с правящими родами Запада . Годунов любил своих детей и заботился об их будущности. Свою дочь Ксению он пытался выдать замуж за одного из европейских принцев, а сына, Федора, воспитывал с особым тщанием, старался дать ему лучшее образование и, чтобы возбудить к нему любовь народа, выставлял заступником и миротворцем. Борис не только сажал Федора рядом с собой на торжественных приемах, но и поручал ему иногда принимать иностранных послов. Борис давал сыну значение соправителя – обычай не новый в Московском государстве, шедший еще от Византии.

Подозрительность Годунова и его гонение на бояр

Но все старания Бориса о прочности своей династии оказались тщетными. Годунову недоставало любезных народу открытого, мужественного характера и великодушия. (Этими качествами обладал его современник Генрих IV , родоначальник Бурбонской династии во Франции.) Вместо того чтобы показывать более доверия и уметь прощать, в годы своего собственного правления Борис Годунов все более обнаруживал мелочную завистливость и подозрительность. Клятвенными записями он думал оградить себя и свое семейство от покушений. Нечто подобное повторяется и в его указе о заздравной чаше. Прежде чем выпить эту чашу, надобно было теперь произносить особую молитву о здоровье и счастье царского величества и его семейства, о нескончаемости его потомства на «Российском царствии» и т. п. Опасаясь козней от знатнейших бояр, Борис Годунов тщательно следил за ними, поощрял шпионство и доносы. Последние скоро настроили его к таким действиям, которые окончательно лишили его народного расположения.

В числе бояр, пострадавших в правление Бориса Годунова от его подозрительности, находился Богдан Бельский, когда-то его приятель, удаленный из Москвы в начале царствования Федора Иоанновича и потом возвращенный из ссылки. Озабоченный постройкой крепостей на южной украйне против крымцев, Годунов в начале своего собственного правления послал Бельского строить там город Борисов. Но царю донесли, что Бельский щедро награждает ратных людей, а бедных оделяет деньгами и платьем; за что те и другие его прославляют. Доносили также о следующей его похвальбе: «Борис царем в Москве, а я в Борисове». Годунов распалился гневом на Бельского, приказал его схватить и посадить в тюрьму в дальнем городе. Один иностранец (Бруссов) прибавляет, будто Годунов велел своему иноземному медику выщипать у Бельского его густую бороду, вероятно в отместку за то, что он не любил иноземцев и был ревнителем старых русских обычаев. Пострадали и дворяне, находившиеся вместе с Бельским при постройке города.

В правление Бориса Годунова свирепствовали опалы и на других знатных бояр, большей частью по доносам их слуг и холопей. Слуга князя Шестунова донес на своего хозяина. Хотя обвинение оказалось неважным, и Шестунова оставили в покое, но доносчик был щедро награжден: на площади перед всем народом объявили, что царь жалует ему поместье и зачисляет в сословие детей боярских. После такого поощрения доносов слуги бояр начали часто взводить на своих господ разные обвинения. Доносы умножились до такой степени, что жены начали доносить на мужей, дети на отцов. Обвиняемых пытали и томили в тюрьмах. Печаль и уныние распространились по всему государству. Тех боярских слуг, которые не подтверждали на суде взводимые на их хозяев обвинения, подвергали жгли огнем и резали им языки, пока не вымучивали из них желаемых показаний.

Начав править самостоятельно, Борис добирался до Романовых-Юрьевых (родоначальников следующей царствующей династии), которые казались ему опасными по своей близости к последним царям Владимирова дома и по народному к ним расположению. Клевретам Годунова удалось подговорить Бартенева, дворового человека одного из пяти братьев «Никитичей», Александра. Семен Годунов дал Бартеневу мешки с разными кореньями; тот подбросил их в кладовую Александра Никитича, а потом явился с доносом, говоря, что его господин припас какое-то отравное зелье. При обыске подброшенные мешки были обнаружены. Делу постарались придать огласку: мешки привезли на двор к самому патриарху. Братьев Романовых взяли под стражу; взяли и их родственников князей Черкасских, Репниных, Сицких и др. Их слуг по приказу Годунова подвергли пыткам, стараясь вымучить от них нужные показания. В июле 1601 года последовал приговор. Старшего из братьев Романовых Федора Никитича , самого даровитого и предприимчивого, постригли под именем Филарета и сослали в Антониев Сийский монастырь, в Холмогорском краю. Жену его Ксению Ивановну, урожденную Шестову, постригли, под именем Марфы, и сослали в Заонежье. Александра Никитича сослали в Усолье-Луду около Белого моря, Михаила Никитича в Пермский край, Ивана Никитича в Пелым, Василия Никитича в Яренск. Трое из братьев не выдержали суровой ссылки и скончались, не дожив до конца правления Бориса Годунова. Остались в живых Филарет и Иван. Иван был возвращен Годуновым в Москву. Но Филарет Никитич оставался в заточении; шпионы доносили обо всех его речах. Филарет вначале был осторожен, и пристав Воейков сообщал: «Только, когда жену вспомянет и детей, то говорит: Малые мои детки! кому их кормить и поить? А жена моя бедная! жива-ли? Чай она туда завезена, куда и слух никакой не зайдет. Как их вспомнишь, так точно рогатиной в сердце толкнет. Много они мне мешают; дай Бог слышать, чтобы их ранее Бог прибрал». Спустя три года (в 1605) пристав Воейков уже жалуется на сийского игумена Иону за то, что он делает разные послабления старцу Филарету. А о последнем доносит, что он «живет не по монастырскому чину, смеется неведомо чему и говорит про мирское житье, про ловчих и про собак, как он в мире жил, и к старцам жесток, бранит их и бить хочет, и говорит им: увидите, каков я впредь буду». Эта перемена в поведении Филарета произошла после того, как и на отдаленный север достигли слухи об успехах самозванца и ожидания близкого падения Годуновых.

Бедствия конца правления Бориса Годунова

К унынию, распространенному опалами и казнями (вопреки обещанию Бориса во время царского венчания), прибавились и физические бедствия. Последние годы правления Бориса Годунова оказались для России очень тяжкими. В 1601 году настал страшный голод вследствие чрезвычайно дождливого лета, которое не дало хлебу созреть, и раннего мороза, который его окончательно побил. Люди щипали траву, подобно скоту; тайком ели даже человеческое мясо и во множестве умирали. Борис Годунов хотел милостями привлечь народ и велел раздавать деньги бедным людям. Но эта мера вызвала еще большее зло: в Москву двинулись жители окрестных областей и гибли голодной смертью на улицах и по дорогам. К голоду присоединилась моровая язва. В одной Москве, говорят, погибло около полумиллиона. Только хороший урожай 1604 года прекратил бедствие. Около этого времени, чтобы дать работу черным людям, Борис Годунов велел сломать деревянный дворец Грозного и на его месте возвел новые каменные палаты в Кремле. (В 1600 была окончена им знаменитая колокольня Ивана Великого.)

В связи с голодом и мором умножились и страшные разбои. Начиналось Смутное время . Многие бояре и дворяне, не имея чем кормить слуг, распустили своих холопей; от других холопы разбегались сами. Эти голодные, бродячие толпы составляли многочисленные разбойничьи шайки, которые особенно свирепствовали на Северской Украйне. Они появились под самою Москвою, под начальством удалого атамана Хлопки Косолапа. Борис Годунов выслал против них значительное войско с воеводой Иваном Басмановым. Только после упорного боя царское войско рассеяло разбойников, потеряв при этом своего воеводу. Хлопко был взят в плен и повешен (1604).

Недовольство царской подозрительностью и бедствия последних лет правления Бориса Годунова подкопали прочность его престола и подготовили умы к

Борис Годунов

Царь Федор Иванович

Ирина Годунова, жена царя Федора Ивановича

В феврале съехались в Москву выборные из городов и вместе с московскими чинами составили Земский собор. Число его членов простиралось свыше 450; большинство принадлежало духовному и военно-служилому сословию, которое было предано давно стоявшему во главе правления Годунову; самые выборы производились по распоряжению патриарха Иова и под надзором преданных Годунову чиновников. Следовательно, заранее можно было предвидеть, на ком остановится соборное избрание на царство. 17 февраля патриарх открыл заседание великой земской думы, и в речи своей прямо указал на правителя Бориса Годунова. Все собрание постановило «неотложно бить челом Борису Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». Два дня сряду в Успенском соборе служили молебны о том, чтобы Господь Бог даровал им государем Бориса Федоровича. А 20 числа патриарх и духовенство с народом отправились в Новодевичий монастырь, где пребывал тогда Борис Годунов, и со слезами молили его принять избрание. Но и на сей раз получили решительный отказ. Тогда патриарх Иов прибегает к крайним мерам. На следующий день, 21 февраля, после торжественных молебнов по всем церквам столицы он поднимает хоругви и иконы и идет крестным ходом в Новодевичий монастырь, призывая туда же не только граждан, но и их жен с грудными младенцами. Патриарх и все архиереи уговорились, что если и на сей раз царица и брат ее откажутся исполнить народную волю, то отлучить Бориса от церкви, а самим сложить с себя архиерейские ризы, одеться в простое монашеское платье и запретить везде церковную службу.

http://rushist.com/index.php/historical-notes/1879-pravlenie-borisa-godunova

Впервые обряд венчания на царство в целостном виде по чину венчания византийских императоров был совершен в 1584 году при венчании на царство Федора Ивановича. Главной составной частью церемонии был "великий" выход государя со свитой в кафедральный Успенский собор Московского Кремля. Внутри Успенского собора со стороны западных дверей было устроено специальное царское место для возложения митрополитом царского венца на голову царя. Тогда же впервые в качестве коронационной регалии русскому государю была присвоена держава ("яблоко державное") с навершием в виде креста как символ власти над всеми землями православного мира. Название произошло от древнерусского "държа" власть.
Также митрополит Дионисий впервые дал в руки царю символ верховной царской власти скипетр — щедро изукрашенный самоцветами и увенчанный символической гербовой фигурой жезл, выполненный из драгоценных материалов. После миропомазания и причащения в алтаре состоялось шествие государя из Успенского в Архангельский собор.

В сентябре 1598 года состоялось венчание на царство Бориса Годунова . Венчание на царство и миропомазание над унаследовавшим трон Федором Борисовичем Годуновым не были совершены из за кратковременности его царствования.

Венчание на царство Лжедмитрия I проходило в июле 1605 года. Сначала в Успенском соборе на него был возложен венец патриархом Игнатием и вручены скипетр и держава, затем в Архангельском соборе архиепископ Арсений венчал его шапкой Мономаха.

В мае 1606 года патриарх Игнатий вопреки протесту архиепископа Гермогена совершил миропомазание и венчание на царство Марины Мнишек, которая отказалась от крещения и причащения по православному обряду.

В июне 1606 года митрополит Новгородский Исидор венчал на царство Василия Шуйского.

Из за отсутствия патриарха обряд венчания на царство Михаила Романова в июле 1613 года совершил митрополит Казанский Ефрем.

В 1645 году патриарх Иосиф венчал на царство Алексея Михайловича.

При венчании на царство в июне 1676 года Федора Алексеевича вновь был тщательно регламентирован обряд венчания в соответствии с чином венчания византийских императоров.

Летом 1682 года состоялось венчание на царство двух братьев соправителей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича (впоследствии Петра I). Для этого обряда был специально изготовлен двойной серебряный трон, для Петра Алексеевича сделана по образцу шапки Мономаха так называемая шапка Мономаха второго наряда. При венчании на царство Ивана и Петра Алексеевичей скипетр и державу получил из рук высшего церковного иерарха Иван Алексеевич как старший брат.

С принятием Петром I титула Императора Всероссийского обряд венчания на царство был заменен коронацией, что повлекло существенные изменения. Императорская мантия или порфира с цепью ордена Святого Андрея Первозванного заменила древнюю царскую одежду с бармами и золотой цепью, императорская корона — шапку Мономаха. Образцом для первой русской короны из позолоченного серебра и драгоценных камней стала корона византийской империи, составленная из двух полушарий, символизирующих единство восточной и западной частей Римской империи.

После замены представительства церкви в лице патриарха соборным представительством синода значительно изменился и обряд венчания на царство. Если раньше главенствующая роль при совершении обряда принадлежала патриарху или митрополиту, то теперь она перешла к самому коронующемуся. До Петра I царские регалии возлагались на царя высшим духовным лицом. Это лицо восседало рядом с царем на чертожном месте и обращалось к царю с поучением. Согласно новому чину, государь восседал на троне не с первенствующим епископом, а с государыней. Он сам возлагал на себя корону и сам же возносил ее на голову государыни.

Первое коронование было совершено в 1724 году над Екатериной I, супругой Петра I. В Успенском соборе Московского Кремля были поставлены два престола. После торжественного шествия под звон колоколов и звуки полковых оркестров император возвел супругу на трон. Когда императрица произнесла Символ Веры, а архиерей прочитал молитву, император возложил мантию на императрицу. Увенчав ее короной и вручив державу, Петр I подвел Екатерину к Царским Вратам для совершения миропомазания и причащения Святых Таин.

При венчании на царство Елизаветы Петровны в 1741 году в чиноположение впервые были введены ектения (молитвенное прошение), тропарь (церковное песнопение в честь праздника), паремии (чтения из Библии) и чтение Евангелия. В ектению было включено моление о венчаемом монархе.

При коронации Екатерины II в сентябре 1762 года она, первая из царствующих особ, собственноручно надела на себя корону, а после миропомазания через Царские Врата иконостаса храма прошла в алтарь к престолу и приобщилась Святых Тайн по царскому чину.

Павел Петрович первый из русских царей в 1797 году короновался вместе со своей супругой. По совершении обряда монарх, заняв место на троне и возложив регалии на подушки, снял с себя корону и, прикоснувшись ею к челу коленопреклоненной императрицы, надел на себя. Затем он возложил на супругу корону меньшего размера, цепь ордена Андрея Первозванного и императорскую порфиру.

Во время коронации Николая I в 1826 году ему был преподнесен для целования крест, бывший на Петре I во время Полтавской битвы и спасший его от смерти. Таким образом церковь подчеркивала героический дух императора, проявленный во время восстания декабристов в 1825 году.

Коронация Александра III в мае 1883 года привлекла более полумиллиона человек.

Торжества по случаю коронации последнего русского императора Николая II в мае 1896 года были омрачены трагедией на Ходынском поле Москвы: в давке за бесплатными подарками погибли две тысячи человек.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Уважаемые посетители! Обращаем ваше внимание на некоторые изменения в режиме работы Музея

В связи с проведением ремонтно-реставрационных работ вход посетителей на территорию Кремля осуществляется через Троицкие ворота, выход - через Спасские и Боровицкие. Проход посетителей в Оружейную палату и выход осуществляется через Боровицкие ворота.

7 мая в связи с репетицией Парада Победы проход к кассовому павильону Музеев Московского Кремля в Александровском саду осуществляется только из станции метро "Библиотека им. Ленина" по подземному пешеходному переходу. Парковка автомобилей невозможна.

С 1 октября по 15 мая Музеи Московского Кремля переходят на зимний режим работы. Архитектурный ансамбль открыт для посещения с 10:00 до 17:00. Оружейная палата открыта с 10:00 до 18:00. Продажа билетов в кассах осуществляется с 9:30 до 16:00. Выходной - четверг. Обмен электронных билетов производится в соответствии с условиями Пользовательского соглашения.

С 1 октября по 15 мая экспозиция колокольни "Иван Великий" закрыта для посещения.

С целью обеспечения сохранности памятников при неблагоприятных погодных условиях доступ в некоторые музеи-соборы может быть временно ограничен.

Приносим извинения за доставленные неудобства.

IV. Венчание Бориса на царство

Соборная площадь в Кремле, залитая ярким утренним солнцем. Прямо перед зрителем Успенский собор, справа Грановитая палата, слева Архангельский собор. Сверкают на солнце золотые купола, ослепительно белеют стены. Вся площадь запружена праздничной толпой. Звон колоколов, переливный гул голосов.

Григорий и Мисаил пробираются через толпу на площадь. Толстому Мисаилу трудно протиснуться за Григорием. Отстал, с кем-то переругиваясь, и затерялся в толпе. Но и Григорию не удается пробраться на площадь; он влезает на Кремлевскую стену, откуда ему будет видно все.

Внутри Успенского собора. Торжественная служба – венчание Бориса на царство. Когда толпа, под пенье молитв, опускается на колени, виден стоящий лицом к алтарю Борис, которому патриарх передает скипетр и державу.

Шуйский выходит на крыльцо Успенского собора и, обращаясь к толпе, говорит: «Да здравствует царь Борис Феодорович!» Народ восторженно отвечает: «Да здравствует!» раздаются звуки «Славы».

По обитому красным сукном помосту – от Успенского собора до Архангельского и от Архангельского до Красного Крыльца движется коронационная процессия. Впереди идет духовенство в полном облачении. Несут иконы, хоругви. За духовенством бояре, стрельцы, затем иностранные послы и гости. Наконец, показываются рынды. Рынды проходят. Появляется Борис, со скипетром и державой.

При появлении царя народ продолжает петь. Опускается на колени. Царь медленно и торжественно шествует, кланяясь на четыре стороны. Дойдя до середины помоста, он останавливается. Народ сразу замолкает. Наступает полная тишина.

Борис (про себя).

Скорбит душа. Какой-то страх невольный

Зловещим предчувствием сковал мне сердце.

О, праведник, о, мой отец державный,

Воззри с небес на слезы верных слуг

И ниспошли ты мне священное

На власть благословенье.

Да буду благ и праведен, как ты,

Да в славе правлю свой народ.

(Обращаясь к боярам).

Поклонимся почиющим властителям Руси.

А там – сзывать народ на пир,

Всех – от бояр, до нищего слепца,

Всем вольный вход, все гости дорогие.

Шествие под пение «Славы» снова трогается по направлению к Архангельскому собору. Григорий со стены жадно и пристально смотрит на царя. Борис, под взглядом Григория, тоже обращает на него глаза. Взгляды встречаются. На лице Бориса – мгновенная и непонятная тревога: опять этот монах. Кто он? Григорий выдерживает взгляд Бориса и вдруг узнает в нем всадника, которого видел на мельнице.