К сожалению, дефиниция «Холокост» даже в научных кругах в настоящее время трактуется неоднозначно. Нередки случаи, когда под Холокостом понимают вообще геноцид мирного населения в годы немецко-фашистской оккупации. Иногда это делается умышленно. Огромные потери среди мирного населения в годы Второй мировой войны позволяют современным ревизионистам, искажая историческую правду и манипулируя абсолютными данными, выдвигать на первый план относительность этих потерь, сводя все к простому арифметическому сопоставлению цифр.

Сегодня проблема изучения Холокоста это, в первую очередь, проблема признания человечеством его уникальности как исторического явления вселенского масштаба. Не случайно римский папа Иоанн-Павел II назвал ХХ век «веком безжалостной попытки истребления евреев» Эли Визель, сам прошедший Освенцим и Бухенвальд, так образно охарактеризовал уникальность Холокоста: «Не все жертвы нацизма были евреями, но все евреи были жертвами нацизма».
Американский историк Майкл Беренбаум в своем эссе «Уникальность и всеобщность Холокоста» отмечает: «Все предыдущие вспышки юдофобии были эпизодическими, кратковременными и носили, скорее, религиозный, чем биологический характер. Евреев убивали за их убеждения или деятельность, и всегда оставалась возможность ради спасения изменить вероисповедание или эмигрировать, тогда как нацизм никакого выхода им не оставлял» (1).
По мнению М.Беренбаума, есть, как минимум, четыре причины, по которым Холокост нельзя сводить к очередному проявлению антисемитизма:

1. Уничтожение евреев производилось в рамках закона, причем орудием давления выступала правовая система.
2. Преследование и уничтожение евреев мыслились как политическая задача страны, и для этого были пущены все рычаги власти.
3. Евреев убивали не за их культурную непохожесть, не за дела или веру, а за самый факт существования. Уничтожению подлежали все евреи, а не только «еврейский дух».
4. Вопреки христианскому богословию, евреи перестали считаться символом зла. Теперь они стали его воплощением, и потому им надлежало исчезнуть. (2)
Еврейский религиозный мыслитель Эмиль Факенхайм эту же мысль выразил так: «[Нацисты] убивали евреев не за то, КАКИМИ они были, а за то, что они БЫЛИ... Преступлением было их существование» (3).

Холокост стал одним из наиболее значимых исторических и социальных феноменов ХХ века. До Второй мировой войны в основе всех известных истории актов геноцида лежали религиозные конфликты: массовое уничтожение людей происходило по религиозному признаку. В ХХ веке религиозные мотивы пе-рестали играть решающую роль при определении групповой принадлежности людей. Все возрастающую роль играют ныне национальные и этнические моменты, приведшие к актам геноцида сотен тысяч жителей Юго-Восточной Азии и Африки. Холокост и явился одним из актов массового уничтожения людей по национальному признаку. Однако для того, чтобы совершить это преступление, следовало подготовить к нему огромные массы людей - соучастников и свидетелей геноцида.
Тоталитарное государство, отмечал болгарский историк Желю Желев, в силу самой логики своего развития «не только подавляет, терроризирует, но и перетягивает на свою сторону большую часть народных масс, точнее, - вовлекает народ в свои преступления... Оно не только действует от имени народа... но и посредством народа» (4). Создание идеологии, которая смогла бы убедительно доказать необходимость многомиллионных убийств ни в чем не повинных людей и обеспечить многотысячной армии убийц и свидетелей психологическое оп-равдание своего поведения, носило характер поистине революционного переворота, и переворот этот в сознании людей был нацистами совершен.

«Убийство не новое явление на земле, и каинов грех сопровождает род человеческий испокон веков, - говорил в Генеральный прокурор Израиля в своей речи на процессе Эйхмана. - Но только в ХХ веке мы стали свидетелями убийства особого рода. Не в результате преходящей вспышки страсти или душевного помрачения, а как следствие обдуманного решения и тщательного планирования. Не по злостному умыслу отдельной личности, а как порождение величайшего преступного заговора, в котором приняли участие десятки тысяч [людей]. Не против единственной жертвы, а против целого народа... Сообщниками преступлений были вожди нации, и среди них профессора и ученые с академическими званиями, со знанием языков, просвещенные люди, именуемые «интеллигенцией» (5).

Массовая гибель мирного еврейского населения на оккупированной нацистами территории в годы Второй мировой войны не имеет аналогов в истории войн. Она не зависела от военных действий, не была связана с депортациями из прифронто-вой зоны или с массированными бомбардировками мирных городов. «Это была отдельная и самостоятельная операция, которую оказалось легче и удобнее провести в условиях войны, при минимальном вмешательстве сил изнутри и извне, и которую можно было замаскировать и прикрыть завесой военной не-обходимости». Однако одновременно следует отметить и другое: «в гитлеровских документах, связанных с истреблением евреев, и в обосновании решения о нем нет и следа аргументации, что это истребление необходимо якобы для успешного ведения войны» (6).
В основе мировоззрения, ставшего идеологической платформой для национал-социалистического движения и всей внутренней и внешней политики Германии в 1933-1945 гг., фундаментом исторической концепции Гитлера, были три идеологемы: расизм, антикоммунизм и жизненное пространство (7). Сочетание расизма и антисемитизма (если точнее, шовинизма) привело к возникновению нового исторического феномена - расистского антисемитизма, отличающегося особой непримиримостью и бескомпромиссностью по отношению к евреям. С точки зрения нацизма, еврей был одновременно олицетворением и коммунизма (как основоположник и носитель коммунистической идеологии), и капитализма (как основной носитель «буржуазного торгашества»). Таким образом «национал-социализм нашел объект ненависти в соответствии со своим двойным названием, выставив еврея в качестве мишени для национальной и классовой ненависти» (8).
Нацисты превратили антисемитизм в предмет экспорта, которым занимались дипломаты и прочие представители Германии за границей - он способствовал сплочению фашистских партий в других странах. Даже в апреле 1944 г., когда исход войны уже не вызывал сомнения, на совещании в министерстве иностранных дел Германии стоял вопрос об усилении антисемитизма во всем мире, причем было отмечено, что «распространение антисемитизма является одной из целей войны, которую ведет Германия». И именно об этом в своем завещании писал в свои последние минуты Адольф Гитлер: «И прежде всего я вме-няю в обязанность всем руководителям нации и их подчиненным соблюдать расовые законы и беспощадно бороться с международным еврейством» (9).
Наиболее полное обоснование уникальности Холокоста как исторического события мирового масштаба дал израильский историк Иегуда Бауэр в своем труде «Место Холокоста в современной истории»:
«Исключительность Холокоста состоит в тотальном характере его идеологии и в воплощении абстрактной идеи в спланированное, методично осуществляемое массовое убийство. Кроме того, Холокост был основным мотивом для развязывания полномасштабной войны, отнявшей за долгие шесть лет около 35 миллионов человеческих жизней... Антиеврейский поход был решающей составляющей нацистской эсхатологии, краеугольным камнем их мироустроения, а не просто одной из частей их программы. будущее человечества зависело от их победы над еврейством...
У современного геноцида есть две характерные черты: он идеологически окрашен и по своей природе безжалостен, поскольку добивается исчезновения расовой, национальной или этнической группы как таковой... Никогда не бывало, чтобы гонители видели панацею от всех человеческих бед в полном уничтожении еврейского народа. В этом смысле нацистский антисемитизм был новым этапом, так как, хотя его составляющие хорошо знакомы, их комбинация была качественно беспрецедентной, тотальной и смертельной. Следовательно, с точки зрения еврейской истории, Холокост, хотя и имеет много элементов, известных из продолжительной истории еврейского мученичества, все-таки - явление уникальное» (10).

Уникальность Холокоста, его феноменальность как исторического и социального явления, характерного только для определенного периода ХХ века, может быть определена несколькими признаками.
1. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ уничтожение мирного населения носило такой глобальный характер. Это произошло благодаря сочетанию нацистской идеологии с немецким педантизмом и современными достижениями техники, позволившими создать особые технические приспособления (машины-«душегубки», газовые ка-меры, крематории и т.д.) для ускоренного массового уничтожения людей.
2. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ была поставлена задача уничтожения отдельно взятого народа. Подлежащих уничтожению определяли по национальному признаку в третьем поколении. Впервые в истории появилось уголовное понятие - «народоубийство». Термин получил распространение после опубликования И.Эренбургом в 1944 г. в журнале «Знамя» (N1-2) очерка «Народоубийцы» - первых материалов о геноциде евреев на оккупированных территориях (11).
3. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ идеология, в основе которой лежала расовая теория, стала политической силой, способной привести в движение мощные государственные механизмы и повлиявшей на весь ход мировой истории.
4. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ в результате слияния шовинизма с расизмом возникла новая разновидность антисемитизма - расовый антисемитизм, проповедующий тотальное уничтожение евреев во всем мире.
5. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ решение о геноциде еврейского народа было принято на государственном уровне и стало элементом государственной политики.
6. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ уничтожение отдельно взятого народа стало одной из трех главных целей войны государства, эту войну развязавшего (с точки зрения Германии - государства-агрессора - это уничтожение коммунистов, евреев и расширение жизненного пространства).
7. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ вся государственная пропаганда одной страны, независимо от темы того или иного выступления, включала в себя шовинистические мотивы. Пропаганда при этом была нелогична и внутренне противоречива. С одной стороны, проводилась ДЕГУМАНИЗАЦИЯ образа рядового еврея, который рассматривался как представитель «низшей расы», ли-шенный каких-либо положительных черт. С другой стороны, велась ДЕМОНИЗАЦИЯ еврейского народа, который, являясь «проводником воли Сатаны», способен привести целые народы к вымиранию.
8. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ для психологического оправдания массового уничтожения людей, то есть себе подобных, была использована антропологическая категория «Untermensch» - «недочеловек». Его представители подлежали тотальному уничтожению. Термин получил распространение после одной из пубикаций в нацистском официозе «Volkischer Beobachter» 6 августа 1941 г. (автор - Густав Херберт). Уничтожение недочеловеков не приводило к нарушению Божьей заповеди «Не убий» (12).
9. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ уничтожение мирных, ни в чем не повинных граждан, не имеющих никакого отношения к военным действиям, носило плановый характер и было санкционировано соответствующим решением на высшем государственном уровне.
10. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ акции по массовому уничтожению одних гражданских лиц, в большинстве случаев, проводилось руками других гражданских лиц - жителей того же государства (коллаборантов).
11. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ решающий политический документ о судьбе отдельно взятого народа (решение Ванзееской конференции об «окончательном решении» еврейского вопроса) был принят не до начала военных действий, а в ходе их, тогда, когда «блицкриг» провалился, а война приняла мировой характер. Гитлеровское руководство сполна успело оценить необратимость событий, которые происходят в мире, и впервые осознало тот факт, что Германия может потерпеть поражение. На-цисты спешили решить поставленную перед собой задачу уничтожения еврейства, что говорит о глобальности этой задачи, когда политические цели начинают конкурировать с военными.
12. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ в истории были созданы предпосылки к тому, чтобы произошёл геноцид. Вторая мировая война стала возможной в результате возникновения на карте Европы двух имперских тоталитарных структур - большевистской и нацистской, в которых антисемитизм был элементом государс-твенной политики.
13. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ в истории антисемитизм стал негласной политикой правительств стран, играющих главную роль в ходе войны. Великобритания и США, в отличие от некоторых союзников Гитлера (Италия, Испания, Португалия, Финляндия), отказались принимать у себя еврейских беженцев из европейских стран. Сталинское руководство за весь период войны ни разу даже не обсудило факты уничтожения евреев на оккупированной территории. Союзники так и не удовлетворили просьбу еврейских представителей разбомбить крематории Освенцима и подъездные пути к ним. По сути дела, страны антигитлеровской коалиции стали соучастниками Холокоста, а сам Холокост можно охарактеризовать как всемирный антиеврейский заговор.
14. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ в истории в разработке теории и практики геноцида принимали участие люди, представляющие элиту государства. В Германии это были крупнейшие немецкие учёные: гуманитарии, технари, юристы.
15. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ в ХХ веке возникли мировые войны, и уже на второй из них на плаху политических и имперских амбиций лидеров государств была положена не только судьба представителей отдельных народов, а всего населения этих государств.
16. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ со стороны воюющих государств, конечно, в разной степени, были отброшены нравственные категории. Гуманитарные ограничения для тех, кто идёт ва-банк, не существуют. Со стороны Германии это были лагеря уничтожения, неконвенциональная техника массовых уничтожений, война с мирным населением, вывоз гражданского населения в другую страну для использования там в качестве рабской силы. Со стороны СССР это была депортация семи народов, обвиненных в сотрудничестве с оккупантами, и принятие в качестве государственной политики постулата о "коллективной вине" народа.
17. ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ были созданы особые организационные формы массового уничтожения мирного населения, которое происходило, в основном, не в местах его коренного проживания, а в специально оборудованных лагерях смерти.
Все выше сказанное позволяет нам говорить о Холокосте как о некоем историческом и социальном феномене не только в контексте истории ХХ века, но и в контексте мировой истории, что требует соответствующей оценки и подхода в государственной политике и общественной деятельности.

Литература

1. Беренбаум М. Уникальность и всеобщность Холокоста. // Сб. «За гранью понимания». Богословы и философы о Холокосте. К.: 2003, с. 184.
2. Там же.
3. Сб. «За гранью понимания», с.36.
4. Желев Желю. Фашизм. Тоталитарное государство. (Пер. с болг.) М.: «Новости», 1991, с.272.
5. «6 000 000 обвиняют». Речь израильского генерального прокурора на процессе Эйхмана. Иерусалим.: БИБЛИОТЕКА-АЛИЯ, вып.8, 1961, с.6-7.
6. Там же, с.71-72.
7. Сб. «От антисемитизма к катастрофе». Изд-во «МАССУА» (Израиль). 1995, с.18.
8. «6 000 000 обвиняют», с.14.
9. Там же, с.18-20.
10. Бауэр И. Место Холокоста в современной истории. // Сб. «За гранью понимания», с. 55, 71, 78.
11. См. Эренбург И.Г. Народоубийцы. // Эренбург И.Г. Сб. «Война. 1941-1945». М., 2004, с.571-580.
12. Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. 1941-1944. М., 2004, с. 237.

Текст публикуется как иллюстрация той роли, которую играет лохокост в мифах современной цивилизации: мол, еврейские страдания уникальны, и теперь евреям все можно, а остальные должны три раза "ку" делать.

Уже на протяжении многих лет ведутся споры на предмет того, можно ли рассматривать Холокост - уничтожение еврейского народа во время Второй мировой войны - как явление уникальное, выходящее за традиционные рамки феномена, известного под названием "геноцид", либо же Холокост вполне вписывается в ряд прочих известных истории геноцидов. Наиболее развернутая и продуктивная дискуссия по этому вопросу, получившая название Historikerstreit ("спор историков"), развернулась среди немецких историков в середине 80-х годов XX века и сыграла важную роль в дальнейших исследованиях. Хотя главной темой дискуссии была собственно природа нацизма, проблематика Холокоста и Освенцима, по понятным причинам, заняла в ней ключевое место. В ходе дискуссии выявилось два направления, выдвигавших противоположные тезисы. "Националистически-консервативное направление" ("националисты"), представленное Эрнстом Нольте и его последователями, такими, как Андреас Хильгрубер и Клаус Хильдебранд, отстаивало позицию, согласно которой Холокост не был уникальным явлением, а может быть сравним и помещен в один ряд с другими катастрофами XX века, такими как армянский геноцид 1915-1916 годов, вьетнамская война и даже советское вторжение в Афганистан. "Леволиберальное направление" ("интернационалисты") было представлено прежде всего известнейшим немецким философом Юргеном Хабермасом. Последний утверждал, что антисемитизм глубоко укоренен в германской истории и психологии немцев, откуда проистекает особая специфика Холокоста, замкнутая на нацизм и только на него. Позже американский историк Чарльз Майер сформулировал три главные содержательные характеристики Холокоста, выявленные в ходе дискуссии и ставшие предметом спора сторон: singularity (единичность), comparability (сопоставимость), identity (идентичность). По сути дела, именно характеристика "единичности" (уникальности, неповторимости) и стала камнем преткновения в позднейшей дискуссии.

Прежде всего, необходимо отметить, что тема "уникальности" Холокоста является крайне деликатной, и нередко ее обсуждение объективно вызывает болезненные реакции ее участников и общества в целом. "Болевой центр" этой темы состоит в том, что при ее рассмотрении сталкиваются, по определению французского исследователя Поля Завадски, язык памяти и свидетельств, и язык академический. Расcмотренный изнутри еврейства, опыт Холокоста является абсолютной трагедией, поскольку всякое страдание - это Твое собственное страдание, и оно абсолютизируется, делается уникальным и формирует идентичность еврейства: "Если я снимаю... "кепку социолога", чтобы остаться только евреем, семья которого была уничтожена во время войны, то ни о каком релятивизме не может быть и речи. Никакого сравнения не может быть, потому что в моей жизни, в истории моей семьи или в моей еврейской идентификации Шоа является уникальным событием... Внутренняя логика идентификационного процесса толкает в сторону подчеркивания уникальности". Не случайно всякое иное употребление слова Холокост (или Шоа, в еврейской терминологии), например во множественном числе ("холокосты") или по отношению к иному геноциду, обычно вызывает болезненную реакцию. Так, Завадски приводит примеры, когда решительные протесты еврейской общественности вызвали сравнение этнических чисток в Югославии с Холокостом, сравнение Милошевича с Гитлером, расширенное толкование обвинения по делу Клауса Барбье на процессе 1987 году во Франции как "преступлений против человечества", когда геноцид евреев рассматривался только в качестве одного из преступлений, а не в качестве уникального преступления. Сюда же можно отнести недавние споры по поводу изъятия самовольно поставленных католических крестов в Освенциме, когда дискутировался вопрос, следует ли Освенцим рассматривать исключительно в качестве места и символа еврейских страданий, хотя он и стал местом гибели сотен тысяч поляков и людей других национальностей. И, разумеется, еще большее возмущение еврейской общины вызвал недавний случай в Англии, когда известный реформистский раввин и писатель Дан Кон-Шербок, отстаивающий гуманное отношение к животным, сравнил современные вагоны для перевозки скота в Англии с вагонами, в которых евреев отправляли в Освенцим, и употребил выражение "Холокост животных".

Всякая генерализация страданий евреев опять же нередко приводит к размыванию конкретного субъекта Холокоста: на месте евреев может оказаться каждый, дело не в евреях и не в нацизме, а в "человечестве" и его проблемах вообще. Как писал Пинхас Агмон: "Холокост не является ни специфически еврейской проблемой, ни событием только еврейской истории". В такой постановке "Холокост" порой вообще теряет свое специфическое содержание и становится обобщенной характеристикой всякого геноцида. Так, даже Марек Эдельман, единственный из выживших руководителей восстания в Варшавском гетто, с готовностью сопоставляет события тех лет с гораздо более ограниченным масштабом событий в Югославии: "Мы можем стыдиться... геноцида, который имеет место сегодня в Югославии... Это - победа Гитлера, которую он одерживает с того света. Диктатура одна и та же, независимо от того, одета она в коммунистическую или в фашистскую одежду".

Логическим развитием деконкретизации Холокоста является лишение его даже признаков собственно геноцида, когда "Холокост" трансформируется в самую общую модель угнетения и социальной несправедливости. Немецкий драматург Петер Вайс, написавший пьесу об Освенциме, говорит: "Слово "еврей" в пьесе не используется... Я отождествляю себя с евреями не больше, чем с вьетнамцами или южноафриканскими черными. Я просто отождествляю себя с угнетенными всего мира". Иначе говоря, всякий компаративизм, вторгаясь в область индивидуальной и коллективной памяти евреев, неизбежно релятивизирует пафос исключительности еврейских страданий. Такое положение нередко вызывает понятную болезненную реакцию в еврейской среде.

С другой стороны, Холокост - явление историческое и социальное, и как таковое естественно претендует на анализ в более широком контексте, чем только на уровне памяти и свидетельств еврейского народа, в частности на академическом уровне. Сама необходимость изучения Холокоста как исторического явления столь же неизбежно заставляет оперировать академическим языком, а логика исторического исследования толкает в сторону компаративизма. Но тут же обнаруживается, что уже сам выбор сравнительного анализа в качестве инструмента академического исследования подрывает в конечном итоге идею "уникальности" Холокоста в ее общественно-этической значимости.

Даже простое логическое рассуждение, исходящее из предположения об "уникальности" Холокоста, по сути, ведет к разрушению сложившихся к настоящему времени представлений об исторической роли Холокоста для человечества. В самом деле, содержание исторического урока Холокоста давно уже вышло за рамки исторического факта геноцида евреев: не случайно во многих странах мира именно изучение Холокоста введено в школьную программу в качестве попытки на образовательном уровне воспитывать национальную и религиозную терпимость. Основной же вывод из урока Холокоста гласит: "Это (то есть Холокост) не должно повториться!" Однако если Холокост "уникален", то есть единичен, неповторим, то ни о каком его повторении речи изначально идти не может, и указанный важный вывод обессмысливается: никаким "уроком" Холокост тогда не может являться по определению; либо это "урок", но тогда он сравним с другими событиями прошлого и современности. В итоге остается либо переформулировать идею "уникальности", либо отказаться от нее.

Таким образом, в известной степени провокативна уже сама постановка проблемы "уникальности" Холокоста на академическом уровне. Но и разработка этой проблемы ведет к определенным логическим несообразностям. В самом деле, какие выводы следуют из признания Холокоста "уникальным"? Наиболее известный ученый, отстаивающий "уникальность" Холокоста, профессор из США Стивен Кац сформулировал в одной из своих книг ответ на этот вопрос: "Холокост высвечивает нацизм, а не наоборот". На первый взгляд, ответ убедителен: исследованием Холокоста вскрывается сущность такого чудовищного явления, как нацизм. Однако можно обратить внимание на другое - Холокост оказывается непосредственно замкнут на нацизме. И тогда буквально напрашивается вопрос о том, а можно ли вообще рассматривать Холокост в качестве самостоятельного явления вне обсуждения сущности нацизма? В несколько иной форме такой вопрос и был задан Кацу, поставив его в тупик: "А что, если человека не интересует нацизм, профессор Кац?"

С учетом всего вышесказанного мы все же возьмем на себя смелость высказать некоторые соображения на предмет уникальности Холокоста строго в рамках академического подхода.

Итак, один из широко известных тезисов современной академической науки, занимающейся исследованиями Холокоста, состоит в том, что трагедия евреев несет в себе общие признаки других геноцидов, но и обладает такими характеристиками, которые делают этот геноцид не просто особенным, а именно уникальным, исключительным, единственным в своем роде. В качестве трех основных характеристик Холокоста, определяющих его "уникальность", обычно указываются следующие.

1. Объект и цель. В отличие от всех прочих геноцидов целью нацистов было тотальное уничтожение еврейского народа как этноса.
2. Масштаб. За четыре года было уничтожено 6 миллионов евреев - третья часть всего еврейского народа. Геноцида такого масштаба человечество не знало.
3. Средства. Впервые в истории было осуществлено массовое уничтожение евреев индустриальными средствами с привлечением современных технологий.

Эти характеристики в своей совокупности, как считают ряд авторов, и определяют уникальность Холокоста. Но беспристрастное исследование приводимых сравнительных выкладок, с нашей точки зрения, не является убедительным подтверждением тезиса об "уникальности" Холокоста.

Рассмотрим последовательно все три характеристики.

а) Объект и цель Холокоста. По словам профессора Каца, "Холокост феноменологически уникален в силу того факта, что никогда ранее не ставилась задача, как дело намеренного принципа и актуализированной политики, физического уничтожения каждого мужчины, женщины и ребенка, принадлежащего к определенному народу". Суть этого утверждения в следующем: до нацистов, которые стремились сделать мир Judenrein ("чистым от евреев"), никогда никто не собирался сознательно уничтожать целиком какой-либо народ. Утверждение кажется сомнительным. С глубокой древности существовала практика полной элиминации национальных групп, в частности, в ходе завоевательных войн и межплеменных столкновений. Эта задача решалась разными путями: например, путем насильственной ассимиляции, но также и путем полного уничтожения такой группы, что нашло отражение уже в древних библейских повествованиях, в частности, в рассказах о завоевании Ханаана (Ис. Нав. 6:20; 7:9; 10:39-40). Уже в наше время в межплеменных столкновениях вырезается поголовно та или иная национальная группа, как, например, в Бурунди, когда в середине 90-х годов ХХ века до полумиллиона представителей народности тутси были вырезаны в ходе геноцида. Очевиден тот факт, что в любых межнациональных столкновениях убивают именно за принадлежность к народу, участвующему в таком столкновении.

Другое важное обстоятельство, на которое нередко ссылаются защитники "уникальности Холокоста", - это то, что политика нацистов, направленная на физическое уничтожение всех евреев, по сути, не имела рациональной основы и сводилась к квазирелигиозно обусловленному тотальному убийству евреев. С такой точкой зрения можно было бы согласиться, если бы не одно серьезное "но": современным историкам приходится спорить о фактах, явно не укладывающихся в концепцию иррациональной ненависти к евреям. Хорошо известно, например, что когда в дело вступали большие деньги, они перебивали страсть нацистов к убийству. Достаточно большое число состоятельных евреев смогли вырваться из нацистской Германии совсем незадолго до начала войны. Когда в конце войны часть нацистской верхушки активно искала контакты с западными союзниками на предмет собственного спасения, то евреи опять же благополучно стали предметом торга; когда соратники Геринга по партии призвали его к ответу за многомиллионные взятки, благодаря которым была освобождена из концлагеря богатая еврейская семья Бернхаймера, и обвинили в связях с евреями, в присутствии Гитлера он произнес знаменитую и вполне циничную фразу: Wer Jude ist, bestimme nur ich! ("Кто есть еврей, определяю только я!") Оживленную полемику вызвала диссертация американского еврея Брайана Ригга: ее автор приводит многочисленные данные о том, что немало людей, подпадавших под нацистские законы о еврейском происхождении, служили в армии нацистской Германии, причем некоторые из них занимали высокие посты; хотя ряд подобных фактов был известен высшему командованию вермахта, в силу разных причин они скрывались. Наконец, поразительный факт участия 350 финских евреев-офицеров в войне с СССР в составе финской армии - союзницы Гитлера, когда трое офицеров-евреев были награждены Железным крестом (хотя и отказались его получать), и с нацистской стороны фронта действовала военно-полевая синагога. Все эти факты хотя никак не преуменьшают чудовищность нацистского режима, все же не делают картину столь однозначно-иррациональной.

б) Масштаб Холокоста. Число евреев - жертв нацизма действительно поражает. Хотя точное число погибших до сих пор является предметом дискуссий, в исторической науке утвердилась цифра, близкая к 6 миллионам человек, то есть число погибших составляет треть всего еврейского населения в мире и от половины до двух третей половины европейского еврейства. Однако в исторической ретроспективе можно обнаружить события, вполне сопоставимые с Холокостом по масштабу жертв. Так, сам профессор Кац приводит цифры, согласно которым в процессе колонизации Северной Америки к середине XVI века из 80-112 миллионов американских индейцев погибли семь восьмых, то есть от 70 до 88 миллионов. Кац признает: "Если только цифры конституируют уникальность, то еврейский опыт при Гитлере не был уникальным". При этом выдвигается любопытная концепция, что в основном они погибли от эпидемий, а уничтоженных в результате прямого насилия было не так много. Но вряд ли этот аргумент можно признать справедливым: эпидемии сопутствовали процессу колонизации, и судьба индейцев никого не интересовала - иначе говоря, за их смерть колонизаторы несли прямую ответственность. Так и во время депортации кавказских народов при Сталине огромное количество людей умерли от сопутствующих лишений и голода. Если следовать логике Каца, то в число погибших евреев не следует включать тех, кто умер от голода и невыносимых условий в гетто и концентрационных лагерях.

Сходен с Холокостом по масштабам и геноцид армян, считающийся первым геноцидом ХХ века. По данным Британской энциклопедии, с 1915 по 1923 годы погибли, по разным оценкам, от 600 тысяч до 1 миллиона 250 тысяч армян, то есть от одной трети до почти трех четвертей всего армянского населения Оттоманской империи, составлявшей к 1915 году 1 миллион 750 тысяч человек. Оценки числа жертв среди цыган в период нацизма колеблются от 250 тысяч до полумиллиона человек, а такой солидный источник, как французская энциклопедия "Универсалис", считает цифру в полмиллиона самой скромной. В этом случае речь может идти о гибели до половины цыганского населения Европы.

Более того, собственно в еврейской истории имели место события, по масштабу жертв вполне приближающиеся к Холокосту. К сожалению, любые цифры, относящиеся к погромам Средневековья и раннего Нового времени, в частности, периоду хмельничины и последовавшим за этим русско-польской и польско-шведской войнам, крайне приблизительны, как и общие демографические данные периода Средневековья. Тем не менее принято считать, что к 1648 году еврейское население Польши - самой большой еврейской общины мира - составляло около 300 тысяч человек. Цифры погибших за десятилетие хмельничины (1648-1658) чрезвычайно разнятся: в настоящее время считается, что в еврейских хрониках количество жертв преувеличивалось. Некоторые источники говорят о 180 тысячах и даже о 600 тысячах евреев; по мнению Г. Греца, были убиты более четверти миллиона польских евреев. Ряд современных историков предпочитают гораздо более скромные цифры - 40-50 тысяч погибших, что составляло 20-25 процентов еврейского населения Речи Посполитой, что тоже немало. Но другие историки все же склонны считать более достоверной цифру в 100 тысяч человек - в этом случае речь может идти о трети погибших из общего числа польских евреев.

Таким образом, и в новой истории, и в истории евреев можно обнаружить примеры геноцидов, по масштабу сравнимых с Холокостом. Безусловно, геноцид евреев имеет особые черты, отличающие его от других геноцидов, на что указывают многие ученые. Но и в любом другом геноциде можно найти специфические или, в принятой терминологии, "уникальные" черты. Так, профессор Кац полагает, что нацистский геноцид цыган во время Второй мировой войны, хотя и близкий по ряду характеристик еврейскому геноциду, отличался от него: он имел не только этническую подоплеку, но и был направлен против цыган как группы с антисоциальным поведением. Но подобный аргумент точно так же доказывает, что геноцид цыган имел "уникальный" характер в сравнении с иными геноцидами, в том числе и с Холокостом. Тем более цыгане - это единственный народ, который подвергался нацистами массовой стерилизации, что тоже можно рассматривать в качестве "уникального" явления. Иными словами, каждый геноцид можно тогда определять как имеющий уникальный характер, и в этом плане сам термин "уникальность" по отношению к Холокосту оказывается непригодным - гораздо более оправданным представляется здесь использование термина "особенность".

в) "Технологичность" еврейского геноцида. Подобная характеристика может определяться только конкретными историческими условиями. Скажем, в битве при Ипре весной 1915 года Германия впервые применила химическое оружие и англо-французские войска понесли тяжелые потери. Можно ли говорить, что в данном случае, для начала XX века, оружие уничтожения было менее технологичным, чем газовые камеры? Разумеется, отличие здесь заключается в том, что в одном случае уничтожали на поле боя противника, а в другом - беззащитных людей. Но ведь и там, и тут "технологически" уничтожали людей, причем в битве при Ипре впервые примененное оружие массового уничтожения тоже сделало противника беззащитным. А ведь до сих пор, насколько известно, осуществляются разработки нейтронного и генетического оружия, которое убивает огромное количество людей при минимуме других разрушений. Давайте на секунду представим, что это оружие (не дай Б-г) будет когда-нибудь применено. Тогда неизбежно "технологичность" убийства будет признана еще более высокой, чем в период нацизма. В итоге, на поверку, этот критерий также оказывается вполне искусственным.

Итак, каждый из аргументов в отдельности оказывается не слишком убедительным. Поэтому в качестве доказательства говорят об уникальности перечисленных факторов Холокоста в их совокупности (когда, по словам Каца, вопросы "как" и "что" уравновешиваются вопросом "почему"). В некоторой степени такой подход справедлив, поскольку создает более объемное видение, но все же речь здесь может идти скорее о поражающих воображение злодеяниях нацистов, чем о радикальном отличии Холокоста от прочих геноцидов.

Но, тем не менее, мы убеждены, что Холокост имеет особое и действительно уникальное, в полном смысле этого слова, значение в мировой истории. Только характеристики этой уникальности следует искать в иных обстоятельствах, которые уже не являются категориями цели, инструментария и объема (масштабности). Подробный анализ этих характеристик заслуживает отдельного исследования, поэтому лишь кратко сформулируем их.

1. Холокост стал завершающим явлением, апофеозом, логическим завершением последовательного ряда гонений и катастроф в течение всей истории еврейского народа. Ни один другой народ не знал подобных непрекращающихся гонений на протяжении почти 2 тысяч лет. Иными словами, все прочие, не-еврейские, геноциды носили обособленный характер в отличие от Холокоста как явления преемственного.
2. Геноцид еврейского народа осуществлен цивилизацией, в известной мере возросшей на еврейских этических и религиозных ценностях и в той или иной мере признававшей эти ценности за свои собственные ("иудейско-христианской цивилизацией", по традиционному определению). Иными словами, налицо факт саморазрушения основ цивилизации. И здесь в качестве разрушителя предстает не столько сам гитлеровский рейх с его расистско-полуязыческо-полухристианской религиозной идеологией (в конце концов, гитлеровская Германия никогда не отказывалась от своей христианской идентичности, пусть и особого, "арийского" толка), сколько христианский мир в целом с его многовековым антииудаизмом, который в немалой мере способствовал зарождению нацизма. Все иные геноциды в истории не носили подобного саморазрушительного для цивилизации характера.
3. Холокост в немалой степени перевернул сознание цивилизации и определил ее дальнейший путь развития, на котором преследование по расовым и религиозным признакам объявляется недопустимым. При всей сложной и подчас трагической картине современного мира нетерпимость цивилизованных государств к проявлениям шовинизма и расизма во многом была обусловлена осмыслением итогов Холокоста.

Таким образом, уникальность феномена Холокоста определяется не характерными чертами гитлеровского геноцида как такового, а местом и ролью Холокоста в мировом историческом и духовном процессе.

Юрий Табак, "Еврейские новости"
03-06-2004

Холокост (англ. holocaust) — термин, под которым сионистская пропаганда понимает систематическое уничтожение по заранее разработанному плану Германией и её союзниками в ходе Второй мировой войны всех евреев только за то, что они евреи. Теория холокоста утверждает, что всего было уничтожено 6 000 000 евреев, причём, большая часть из них (свыше 3/4) - в стационарных (дизельных) и мобильных газовых камерах с последующей кремацией в лагерных крематориях или посредством сжигания на кострах (преимущественно в ямах). Термин «холокост» также имеет другие, не связанные с ним семантически, названия: Шоа (ивр. השואה с ивр. "стихийное бедствие") и "Катастрофа". На официальном уровне холокост принято считать величайшим преступлением, известным мировой истории, и не имеющим прецедентов.
Этимология
Английское слово «holocaust» заимствовано из древнегреческой Библии (где используется в латинизированной форме holocaustum наряду с holocau(s)toma и holocaustosis). Там оно происходит от греческих также библейских форм òλόκαυ(σ)τος, òλόκαυ(σ)τον «сжигаемый целиком», «всесожжение, жертва всесожжения», òλοκαύτωμα «жертва всесожжения», òλοκαύτωσις «принесение жертвы всесожжения».
В русском языке встречалось в формах «олокауст» и «олокаустум» («Геннадиевская Библия» 1499 г.), в «Письмовнике» Курганова (XVIII век) приведено понятие «голокость» с толкованием «жертва, всесожжение».
Некоторые исследователи утверждают, что слово "холокост", означающее жертвоприношение, было выбрано сионистами потому что ради обретения земель Палестины они намеревались принести шесть миллионов евреев в жертву.
Считается, что слово "холокост" применительно к событиям Второй мировой войны первым начал употреблять в 1960-х годах Эли Визель, утверждавший что евреев уничтожали в больших количествах, бросая их живьем в печи, а в широкий оборот слово вошло после выхода многосерийного телефильма "Холокост" (1978 год).
Общие сведения
Общеизвестная история о холокосте сводится к тому что правительство Третьего Рейха якобы намеревалось уничтожить евреев в Европе, и что во время Второй мировой войны в результате их политики погибло шесть миллионов евреев. Утверждается, что единственными жертвами холокоста были евреи — полное уничтожение именно этого народа в рамках так называемой программы «окончательного решения еврейского вопроса» якобы было важным элементом политики А. Гитлера. Утверждается, что таким образом было уничтожено 6 миллионов евреев (это число является сакральным для проповедников холокоста). Более того, утверждается, что в гибели этих людей виноваты не только немцы, но и все остальные европейские народы, якобы смотревшие сквозь пальцы на уничтожение евреев (при этом даже попытки задать вопрос «А почему евреи даже не пытались защищаться?» вызывают мгновенные обвинения в антисемитизме).
Холокостная идеология в сущности своей может быть сведена к следующим пяти принципам:
1. Евреи всегда страдали, и всегда невинно.
2. Кульминации их страдания достигли в Третьем Рейхе в 1933-1945 гг., когда Гитлер решил всех евреев уничтожить.
3. Хотя уничтожали их преимущественно немцы (и вина эта сохранится за ними на веки вечные), все народы мира виновны, потому что позволили уничтожать ни в чем неповинных евреев.
4. Немцы и прочие европейские народы, будучи прямо или косвенно повинными в истреблении евреев, являются народами христианской цивилизации. Поэтому Христианство виновно в массовой гибели евреев.
5. Евреи даже не просто пострадали от нацизма, их страдания ни с чем не сравнимы и превзошли всё, что можно представить. В том числе и Крестные страдания Христа. Следовательно, Христианство опровергнуто. Истинного Мессии еще не было, и истинным Спасителем человечества является еврейский народ, который становится коллективным «мессией».
Совокупность гипотез, объясняющих холокост как результат непосредственного замысла и заговора со стороны национал-социалистов, является типичной конспирологической теорий (теорией заговора).
Согласно утверждениям евреев, холокост не вмещается в сознание человека - он был уникальным, феноменальным, исключительным, непостижимым, необыкновенным, поразительным, чрезвычайным, необычным, сверхъестественным, экстраординарным, беспримерным, беспрецедентным из ряда вон выходящим и не поддающемся описанию событием космического масштаба, его невозможно объяснить, понять и познать.
Тем не менее евреи умудрились обратить гибель своих людей во время войны в победу и извлечь из нее выгоду. Ни одна другая нация, пострадавшая в результате войны, не претендует на отдельное упоминание о себе в истории. По сути, отдельного упоминания заслуживает русский народ, как, народ, понёсший наибольшие людские потери, в несколько раз превышающие людские потери любого другого народа (в абсолютном исчислении). Однако в такой масштабной войне, охватившей большое количество государств, считать у кого погибло больше, а кого меньше — кощунство. Единственные, для кого не оказалось ничего святого и которые даже на страданиях и жертвах своего народа начали зарабатывать капитал, оказались евреи.
На Западе тема холокоста полностью заслонила битвы за Сталинград, Берлин, Киев, блокаду Ленинграда. Сегодня на Западе господствует странный пересказ событий Второй мировой войны, в центре которого стоит судьба еврейского народа. По версии теоретиков холокоста, гитлеровцы решили уничтожить весь еврейский народ от мала до велика, для этого они и начали войну со всем миром. А мир не заботился о судьбе евреев и хладнокровно взирал на их гибель. Тем не менее произошло чудо: казалось бы погибшие евреи спаслись и создали своё государство.
В бесконечных коридорах мемориала холокоста Яд-Вашем в Иерусалиме Советская армия даже не упоминается. Миллионы погибших советских солдат не вписываются в сионистский рассказ о еврейской трагедии, еврейском героизме и безразличии «гойского» мира. Средний американец и некоторые европейцы приняли эту еврейскую концепцию: ведь она утверждаются в сотнях фильмов, книг, газетных статей и памятников. В Западной Европе Вторая мировая война и победа полностью замещены темой холокоста.
Наиболее известными пропагандистскими центрами, специализирующимися на создании и распространении мифов и легенд холокоста, являются израильский «Национальный мемориал катастрофы и героизма» (Яд ва-Шем) и американский «Мемориальный музей Холокоста». В России это центр и фонд «Холокост» основателем и со-председателем которого является Илья Альтман, а руководителем Алла Гербер.
Многие историки находят в легенде о массовом истреблении под названием "холокост" множество противоречий и нестыковок. Однако любая попытка высказать сомнение в реальности холокоста или его масштабах вызывает бурную реакцию со стороны еврейской общественности и может закончиться судом, как это произошло с британским историком Д. Ирвингом. Он был задержан в Австрии по обвинению в нарушении закона о запрете пропаганды национал-социализма и обеления его преступлений. За 16 лет до задержания, выступая с двумя докладами в Австрии, он отрицал наличие газовых камер в концлагере Освенцим и фашистские погромы во время «хрустальной ночи» в 1938 году. Суд в Вене, несмотря на «раскаяние» историка приговорил его к трём годам тюрьмы́ (вместо изначально требуемых 10-и лет). Другой историк, Эрнст Цюндель, 15 февраля 2007 года судом в Мангейме (Германия) за отрицание холокоста был приговорен к 5 годам заключения. Председатель суда Ульрих Майнерцхаген назвал осужденного «опасным политическим агитатором и подстрекателем»
По состоянию на конец января 2007 года резолюцию, осуждающую отрицание холокоста как исторического факта (она не имеет юридической силы и носит рекомендательный характер), поддержали 103 страны из 192 членов Генассамблеи ООН, в том числе все европейские государства, Израиль, Канада, Новая Зеландия и Австралия. Законы, считающие отрицание холокоста преступлением, существуют в ряде европейских стран и в Израиле.
Развенчание мифа о холокосте является научным подвигом, сопоставимым с подвигом естествоиспытателей времён Инквизиции, и осуществлённым на протяжение второй половины XX века силами относительно немногочисленной группы историков-подвижников, именуемых ревизионистами. Многие из них подвергались гонениям и заключению за отрицание холокоста, вынуждены были покинуть свою родину, а жизни их и их родных подвергались опасности со стороны военизированных сионистских формирований. Однако репрессии против передовых учёных не в состоянии изменить мировую тенденцию к разоблачению сионистской пропаганды. С каждым годом сионистская пропаганда о 6 миллионах убитых газом евреях теряет свою популярность.
Официальная версия
Классическими работами, в которых описываются версии холокоста, считаются «Окончательное решение» Джеральда Рейтлингера (Gerald Reitlinger "The Final Solution", 1953), «Уничтожение европейских евреев» Рауля Хильберга (Raul Hilberg "The Destruction of the European Jews", первое издание 1961, второе и «окончательное» издание 1985), а также «Энциклопедия Холокоста», изданная В. Лакером на русском языке в Москве в 2005.
Классическими работами о газовых камерах считается книги «Национал-социалистические массовые убийства с помощью ядовитого газа», авторы Э. Когон, Г. Лангбейн и А. Рюккерль (E. Kogon, H. Langbein, A. Ruckerl "Nationalsozialistishe Massentotungen durch Giftgas", 1983) и «Освенцим: Техника и эксплуатация газовых камер», автор Жан-Клод Прессак (Jean-Claude Pressac. AUSCHWITZ: Technique and operation of the gas chambers, 1989); классической работой по вопросу о количестве еврейских потерь — сборник «Масштабы геноцида», издатель В. Бенц (W. Benz "Dimension des Volkermordes", 1991).
Классические версии холокоста основывается исключительно на показаниях свидетелей и не подкрепляются ни документами, ни судебными разбирательствами, ни криминалистическими исследованиями.
Еще в 1950 году первый историк холокоста, французский еврей Леон Полиаков, писал:
«Истребление евреев, и касательно ее планирования и во многих других пунктах, покрыто мраком неизвестности… Ни один документ не сохранился - может быть, такого документа вообще никогда не существовало».
Французский журналист Жан Даниэль, еврей по происхождению, характеризует холокост следующим образом:
«Только дьявол мог выдумать такое… И не осталось ни малейших следов. Адский процесс, совершенное преступление».
Единой канонической версии холокоста не существует потому что каждый "эксперт" или "историк холокоста" выдвигает собственную интерпретацию, трактовку и видение событий, базирующиеся не на материальных доказательствах и историографических источниках, а лишь на противоречивых и зачастую невероятных показаних "свидетелей холокоста". Предположения и исчисления "экспертов холокоста", которые высказывают довольно широкий спектр, суждений, догадок и мнений, очень часто не согласуются и не стыкуются между собой - поэтому "официальная" версия холокоста характеризуется разбросом оценок, неконкретностью и расплывчатостью. Особо характерным примером является оценка количества погибших в Освенциме - у разных "экспертов" и "свидетелей холокоста" она колеблется в диапазоне от 300 тыс до 9 млн. "Специалистка по холокосту" Люси Давидович в своей, признанной за образцовую, книге "The War against the Jews" (Война против евреев. 1987, стр. 191) пишет, что было убито 5,37 млн. евреев в 6 лагерях. Другой, также хорошо известный "специалист по холокосту", Рауль Хильберг в трехтомном опусе "Истребление европейских евреев" (1990, стр. 946) настаивает на 2,7 млн. убитых в 6 лагерях. Разница, таким образом, составляет 2,67 млн., при этом оба корифея, не объясняют откуда они взяли эти цифры. Более детально см. http://maxpark.com/community/politic/content/1864648
Историки всех направлений согласны в том, что политика национал-социалистов по отношению к евреям после прихода Гитлера к власти первоначально была направлена исключительно на то, чтобы удалить евреев из Германии. Уже 28 августа 1933 министерство экономики рейха заключило с Еврейским агентством, занимавшимся колонизацией Палестины, так называемое «Хааварское соглашение», которое должно было стать основой эмиграции 52 тыс немецких евреев в Палестину до 1942 года.
25 января 1939 рейхсмаршал Г. Геринг издал декрет о создании «Имперского центра по вопросам еврейской эмиграции». Но после начала Второй мировой войны, когда Германия захватила территории с еврейским населением, исчислявшимся миллионами, «решение еврейского вопроса» путем эмиграции перестало быть достижимым. Первоначально обсуждался вариант, который предусматривал переселение всех европейских евреев на Мадагаскар, но из-за практической неосуществимости этого проекта в военное время, он был заменен планом «территориального окончательного решения» посредством депортации евреев в оккупированные восточные области при одновременном максимальном использовании еврейской рабочей силы.
Согласно работам ортодоксальных историков часто встречающиеся в немецких документах в связи с политикой по отношению к евреям термины «эмиграция», «перемещение» и «выселение», с какого-то момента, который точно не указывается, использовались как условные понятия, обозначавшие «физическое истребление». Долгое время считалось доказанным, что план физического уничтожения европейского еврейства был принят 20 января 1942 на конференции на озере Ванзее под Берлином.
Еще в 1992 г. ведущий израильский теоретик холокоста Иегуда Бауэр назвал "ванзейскую конференцию" «глупой историей», тем не менее, другие теоретики холокоста до сих пор продолжают серьезно утверждать, что на этой конференции якобы принималось решение по еврейскому вопросу. Все ортодоксальные историки признают, что приказ Гитлера об истреблении евреев не обнаружен, но многие из них объясняют это тем, что такой приказ мог быть отдан и устно - и считают свое предположение весомым аргументом в пользу существования холокоста. Историков, связывающих старт холокоста с приказом Гитлера, называют “функционалистами”. Много лет они ведут спор с другой схоластической школой профессиональных исследователей холокоста — “интенционалистами”, которые исходят из того, что холокост случился стихийно без приказа сверху и был осуществлен немецкой бюрократией из антисемитских побуждений.
По версии ортодоксальных историков, начиная с 1942 г., европейских евреев будто бы миллионами убивали в шести расположенных на польской территории «лагерях уничтожения». Четыре из них (Бельзен, Собибор, Треблинка и Хелмно) якобы были исключительно центрами убийства, тогда как Освенцим и Майданек первоначально задумывались как трудовые лагеря и лагеря для военнопленных и лишь с какого-то определенного момента приобрели дополнительно функцию центров уничтожения. Экстерминисты (сторонники версии о геноциде евреев) голословно утверждают, что в Бельзене, Собиборе и Треблинке массовые убийства якобы осуществлялись в стационарных газовых камерах с помощью выхлопных газов дизельных двигателей; массу трупов сначала якобы захоронили в огромных рвах, а потом, когда наметилась угроза поражения Германии, их снова вырыли, сожгли на открытом воздухе и развеяли пепел по ветру. В Хелмно вместо стационарных газовых камер якобы применялись автомобили-«душегубки». В Освенциме и Майданеке для убийства якобы использовался содержащий синильную кислоту пестицид циклон-Б (а в Майданеке дополнительно - одноокись углерода из бутылок); в двух последних лагерях трупы убитых якобы сжигали в крематориях.
В 1996 г. антиревизионистский французский историк Жак Байнак признал, что ввиду «отсутствия каких-либо следов» (он понимал под этим как документы, так и материальные следы) невозможно научно доказать существование в нацистских лагерях газовых камер для убийства людей, тем не менее многие экстерминисты принимают факт существования газовых камер без доказательств.
Все эти надуманные оценки и противоречивые утверждения пытается свести в единую краткую сионистскую версию холокоста международный интернет-ресурс «Википедия», русскоязычный раздел которого модерируется преимущественно евреями-выходцами из СССР, проживающими в СНГ и за его пределами. Однако статьи о холокосте во всех международных разделах википедии полностью игнорируют факты, отрицающие существование холокоста или уменьшающие его "общепринятые" масштабы.
Отличительные черты холокоста
. преднамеренная попытка полного истребления целой нации,
. истреблено около шести миллионов евреев,
. евреи истреблялись намеренно, а не были жертвами войны,
. целью истребления был геноцид евреев,
. существование системы, предназначенной для массового уничтожения евреев
. грандиозные, межнациональные масштабы истребления: евреи преследовались и уничтожались на всей оккупированной Германией территории Европы
. вина за Холокост лежит на всех: нацистах, Германии, её союзниках, нейтральных и воевавших с Германией государствах (за то, что не уберегли), но только не на евреях,
. холокост по размеру, качеству и смыслу причинённых страданий — уникальное явление в человеческой истории, и никакие другие массовые истребления людей не могут с ним сравниться: они или не столь масштабны, или непреднамеренны, или не были направлены на истребление целых этносов.
Кроме того, официальная версия содержит такие подробности, как:
. совершенная беззащитность евреев,
. истребление евреев происходило в специально созданных для этого шести лагерях смерти в Польше,
. умерщвление евреев в газовых камерах,
. утилизация тел евреев: собиралась одежда, обувь и ценности, золотые зубы выдирались, волосы и кожа направлялись на нужды лёгкой промышленности, из жира варилось мыло, производился клей и машинное масло.
. сжигание тел евреев в крематориях,
. жестокие и приводящие к смерти антигуманные медицинские эксперименты, которые нацисты проводили над жертвами холокоста
Основным тезисом теоретиков холокоста является утверждение о том что у нацистов был план или программа по истреблению евреев.
Методы истребления евреев
Из современной литературы о холокосте можно узнать, что массовые убийства евреев осуществлялись следующими способами:
. в Освенциме и Майданеке с помощью инсектицида циклон-Б; в Майданеке частично угарным газом;
. в Хелмно путем введения выхлопных газов внутрь фургона, установленного на грузовом автомобиле;
. в Бельжеце, Собиборе и Треблинке с помощью выхлопных газов дизельного двигателя в деревянных газовых камерах;
. на оккупированных территориях СССР в газовых автомобилях и с помощью массовых расстрелов.
Эволюция официальной версии
История о холокосте за относительно короткий промежуток времени значительно изменилась. Многие утверждения о якобы имевшем место массовом истреблении, в которые некогда верила широкая общественность, были без шума убраны из репертуара пропагандистов холокоста.
К "достоверным и заслуживающим уважения" сведениям долгое время относились следующие методы и способы истребления евреев:
. в электрических ваннах;
. сжигании живьем (слово «холокост» означает сожжение жертвы живьем у древних иудеев);
. термитными бомбами;
. негашеной известью;
. с помощью инсектицида от клопов и вшей (газовый холокост);
. путем перемалывания в огромной мельнице;
. утоплением;
. путем выведения внутрь грузового автомобиля выхлопных газов (дизельный холокост);
. пневматическим молотом;
. растворением в кислоте;
. путем расстрелов (пулевой холокост)
. паром (паровой холокост);
. удушением путем откачки воздуха из помещения;
. инъекциями морфия;
. инъекциями воздуха;
. кипятком;
. тяжелыми резиновыми дубинками (все со штампом "Крупп"), которыми узникам разбивали головы и половые органы";
. скармливание диким животным.
Вскоре после войны любые упоминания об этих экзотических способах массового истребления были практически полностью исключены не только из официальных заявлений, но даже из художественной литературы. Затем была отвергнута ложь Эли Визеля о том, что якобы евреев бросали живьем в горящие печи. Взамен был сочинен миф о существовании в концлагерях специальных газовых камер для массового, умышленного истребления евреев и о крематориях для сжигания миллионов трупов.
Обо всех этих лживых историях современные приверженцы историчности "холокоста" теперь не хотят ничего знать, хотя в свое время все они были подтверждены "заслуживающими доверия свидетелями", как это обстоит ныне с газовыми камерами, в существовании которых, запрещено сомневаться законами ряда стран "свободного демократического" мира.
После того как камеры с горячим паром, мельницы, вагоны с известью и т.п. были заменены на газовые камеры, среди "историков" началась многолетняя возня по этому вопросу. Они очень хотят, чтобы теория газовых камер как-нибудь вписалась в рамки здравого смысла, но тщетно. Сооружения, которые выдают за газовые камеры сохранились в "лагерях смерти" и их характеристики слишком далеки от того, во что предлагают поверить экстерминисты (сторонники версии о геноциде евреев)
Одно время считалось, будто немцы убивали евреев газом в Дахау, Бухенвальде и других концлагерях в самой Германии. Эта часть истории о массовом истреблении евреев оказалась столь несостоятельной, что от нее отказались более 30 лет тому назад.
Ни один серьезный историк теперь не поддерживает считавшуюся когда-то доказанной историю об "истребительных лагерях" на территории бывшего германского рейха. Даже известный "охотник за нацистами" Симон Визенталь признал, что "на немецкой земле не было никаких истребительных лагерей".
Согласно документам Нюрнбергского процесса, в "огне холокоста" погибли более 13 миллионов евреев - более шести миллионов уничтожило гестапо, более четырех миллионов убито в Освенциме, более одного миллиона убито в Майданеке и не менее двух миллионов в Дахау, Саксенхаузене, Бухенвальде, Маутхаузене, Флоссенбюрге, Равенсбрюке, Нейенгамме, Гузене, Натцвейлере, Гросс-Розене, Нидерхагене, Штутхофе и Арбейтсдорфе.
До 1960 г. экстерминисты утверждали, будто газовые камеры были в лагерях в Германии и Австрии. Тысячи «выживших» рассказывали о них, немецкие офицеры давали «признательные показания» и после Нюрнбергского процесса были казнены за участие в уничтожении людей в газовых камерах в этих лагерях, но в 1960 г. сами союзники признали, что все эти свидетельства и признания были ложными и в этих лагерях никогда не было газовых камер.
Во время Трибунала в Нюрнберге главный советник юстиции СССР Л.Н. Смирнов заявил, что "технические умы СС" разрабатывали методы производства мыла из человеческих тел и дубления человеческой кожи для практических целей. Обвинители со стороны союзников представили показания, предполагаемую формулу доктора Спаннера для производства мыла, а также было предъявлено мыло, якобы сделанное из людей. В апреле 1990 года директор архива израильского центра "Яд Вашем" Самуэль (Шмуль) Краковский заявил: "Историки пришли к заключению, что мыло не производилось из человеческого жира".
На основании свидетельств Нюрнбергского трибунала число жертв в Освенциме оценивалось в 4 млн. Однако в 1995 г. еврейские организации заменили в Освенциме мемориальную доску. Вместо четырех миллионов здесь теперь значится полтора миллиона погибших. Однако общая догматичная цифра Холокоста в 6 млн. от этого не изменилась.

В настоящее время некоторые экстерминисты, понимая, что миф о газовых камерах начинает полностью разрушаться, пытаются диверсифицировать версию убийств, отвлекая внимание от предполагаемых газовых камерах и душегубок в сторону "СД", вернее в сторону Айнзатцгрупп полиции безопасности и СД http://ejwiki.org/wiki/%D0%90%D0%B9%D0%BD%D0%B7%D0%B0%D1%82%D1%86%D0%B3%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D1%8B_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B8%D0%B8_%D0%B1%D0%B5%D0%B7%D0%BE%D0%BF%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8_%D0%B8_%D0%A1%D0%94
. Так, например, французский еврей Жак Аттали (Jacques Attali) пишет:
«Подавляющее большинство погибших евреев были убиты между 1940 г. и 1942 г. из личного оружия немецких солдат и полицейских, а не погибли на фабриках смерти, которые были введены в действие позже».
Используя новую фразеологию, евреи называют это "холокост от пуль", который в настоящее время призван заменить разоблаченные "холокост от газа, от вшей" и "холокост от продуктов сгорания дизельного двигателя".
Доказательства холокоста

Статья за 9 января 1938 года, газета Нью-Йорк Таймс. Еще тогда шла речь о шести миллионах жертвах еврейской национальности в Европе, за девять месяцев до Хрустальной Ночи. Ревизионисты насчитали более сотни довоенных упоминаний в СМИ о "шести миллионах погибших евреев" начиная с 1900 г.
Все доказательства холокоста представляют из себя послевоенные показания небольшой группы “чудом выживших”. Их показания противоречивы и лишь некоторые из них утверждают, что являлись непосредственным свидетелем “умерщвления газами” - в основном они узнавали эти слухи от других. Отсутствуют документы, подтверждающие существование холокоста, нет достоверных статистических данных и надежных доказательств: не найдено ни массовых захоронений евреев, ни гор пепла, ни крематориев, способных перерабатывать миллионы трупов, ни “человеческого мыла”, ни машин-"душегубок", ни абажуров ламп, сделанных из человеческой кожи - ни каких-либо иных артефактов, доказывающих существование события под названием "холокост".
Свидетельские показания
Весь миф о холокосте не имеет никаких материальных доказательств и основан лишь на показаниях т.н. «свидетелей холокоста» или другими словами «чудом выживших».
Примером фальсификации истории и того, как бесцеремонно многие евреи - бывшие узники концлагерей - обращаются с истиной, может служить французский католический священник аббат Ренар. Он вместе с ревизионистом Полем Рассинье был в Бухенвальде. После войны аббат Ренар опубликовал книгу о своих лагерных переживаниях, в которой, в частности, писал: «Я видел, как тысячи людей становились под души, из которых вместо живительной влаги выходил удушливый газ».
Это побудило Рассинье разыскать своего бывшего товарища по несчастью - это было в начале 1947 г. - и напомнить ему, что в Бухенвальде, как известно, не было никаких газовых камер. «Конечно, - возразил благочестивый муж, - это был литературный оборот, пустая фраза, общее место, но, в конце концов, совершенно неважно, действительно ли все происходило так, или нет».
Потеряв дар речи от удивления из-за того, что этот служитель Бога столь беззаботно врет, Рассинье ушел. На свидетельствах, подобных выдумке благочестивого аббата, основывается официальная версия того, что происходило с евреями во время Второй мировой войны, поэтому научные методы исследования, применяемые ревизионистами, вызывают у пропагандистов мифа о холокосте ужас.
Еще один известный пример - Эли Визель, лауреат Нобелевской премии мира, профессиональный «переживший Холокост», который ездит из страны в страну, рассказывает об Освенциме и являет собой «живое доказательство» холокоста. Визель вместе со своим отцом был в Освенциме. В 50-х годах он написал толстую книгу на языке идиш. В ее французском варианте под названием «Ночь» нет ни слова о газовых камерах. Он рассказывает, будто немцы сжигали евреев - особенно грудных младенцев - в гигантских огненных рвах.
В конце своей книги он сообщает, что в конце 1944 г. перенес в больнице «лагере уничтожения» Освенцим операцию (хотя экстерминисты постоянно утверждают, будто немцы убивали детей, стариков и больных) и что позже немцы сказали: «Больные и выздоравливающие могут остаться с врачами, когда придут русские». Как сообщает Эли, он и его отец решили остаться с «немецкими палачами», а не ждать «русских освободителей».
Интересно, что в немецком переводе книги Визеля везде, где во французском тексте стоит «крематорий», это слово заменено на «газовую камеру». Визель не «переживший», а бывший узник. Он живое доказательство того, что никакого уничтожения евреев не было.
Евреи не знают, были или нет газовые камеры, но верят, что были. Верующие люди не лгут, они верят. Кроме того, рассказы о газовых камерах очень напоминают талмудическую ложь. Т. н. «выжившие», особенно когда они посещают школы, описывают отношения в концлагерях. Лишь очень немногие из них утверждают, что присутствовали при уничтожении людей в газовых камерах. Их показания противоречат друг другу в том, что касается числа жертв каждой такой операции, пути в газовые камеры, времени до смерти жертв, способов уничтожения трупов и т. д. Свидетели на Нюрнбергском процессе не подвергались перекрестному допросу и могли рассказывать самые невероятные вещи, достоверность которых никто не ставил под сомнение.
Вещественные доказательства
Не найдено и никаких материальных доказательств в виде куч пепла или крематориев, в которых можно было бы сжечь 6 млн. трупов. Нет никаких твердых доказательств существования газовых камер в лагерях и никакой надежной демографической статистики. Также на территории Европы не найдено ни одного массового захоронения евреев - жертв холокоста, убитых газом или расстрелянных. Экстерминисты отказываются от любых методов исследования (криминальных, судебно-медицинских, баллистических, химических и т.д.) предполагаемых мест убийств для обеспечения доказательств.
Учёные-историки, как правило, считают вещественное (т.е. физическое) доказательство решающим (разумеется, если впоследствии не будет показано, что оно является поддельным). Однако в случае с холокостом отсутствие вещественных доказательств в пользу существования широкомасштабной программы по уничтожению не считается сколь-либо значительным. Утверждается, что нацисты уничтожили свое гигантское смертоносное производство так тщательно, что нет никакой возможности обнаружить его после войны. Нельзя высказывать сомнения в том, что нацисты действительно могли так тщательно уничтожить все вещественные доказательства, в том числе сделать так, чтобы пепел шести миллионов людей исчез изо всех мест, в которых он должен был быть погребён. Размышлять таким образом и сомневаться - значит совершать преступление мысли, а озвучивать эти сомнения - разжигать ненависть.
Таким образом, сегодня историкам более удобно считать, что нацисты обладали сверхъестественными возможностями (то есть могли сделать так, чтобы все вещественные доказательства испарились безо всякой надежды на восстановление и обнаружение, даже при помощи самых совершенных современных технологий), вместо того, чтобы сделать вывод о том, что отсутствие вещественных доказательств подкрепляет утверждения ревизионистов холокоста.

"Al Hayat" об иракской эмиграции
"Tageszeitung" о проблеме вторых жен беженцев-мусульман
"Независимая газета" о геноциде и холокосте
"Российская газета" об иностранных студентах в Санкт-Петербурге
"Wall Street Journal" о вымирающих языках
"Газета" о "неприкасаемых" в Японии
"Российская газета" о зарубежных соотечественниках
"Литературная газета" о соотечественниках и законе "О репатриации"
"Известия" о национальном составе населения России и Москвы
"Российская газета" о переписи и казаках
"Время новостей" о социальных реформах в России
"Известия" о проблеме бедности в России
"Известия" о мужском репродуктивном здоровье
"Российская газета" о здоровье российских призывников
"Российская газета" о наркопреступности и борьбе с ней

… о геноциде и холокосте

Истребление евреев нацистами и его осмысление сыграли особую роль в формировании современного мира

На протяжении многих лет ведутся споры, можно ли рассматривать Холокост - уничтожение еврейского народа во время Второй мировой войны - как явление уникальное, выходящее за рамки понятия "геноцид", либо же Холокост вполне вписывается в ряд прочих известных истории геноцидов. Наиболее развернутая и продуктивная дискуссия по этому вопросу, получившая название Historikerstreit ("спор историков"), развернулась среди немецких ученых в середине 80-х годов и сыграла важную роль в дальнейших исследованиях.
Хотя главной темой дискуссии была собственно природа нацизма, проблематика Холокоста и Освенцима по понятным причинам заняла в ней ключевое место. В ходе дискуссии выявились два направления, отстаивавшие противоположные тезисы. Сторонники "националистически-консервативного направления" ("националисты") - Эрнст Нольте и его последователи, такие, как Андреас Хильгрубер и Клаус Хильдебранд, - полагают, что Холокост не был уникальным явлением и может быть помещен в один ряд с другими катастрофами XX века, например, армянским геноцидом 1915-1916 годов, вьетнамской войной и даже советским вторжением в Афганистан. "Леволиберальное направление" ("интернационалисты") было представлено прежде всего известнейшим немецким философом Юргеном Хабермасом. Последний утверждал, что антисемитизм глубоко укоренен в германской истории и в психологии немцев, откуда проистекает особая специфика Холокоста, замкнутая на нацизм и только на него. Позже американский историк Чарльз Майер сформулировал три главные содержательные характеристики Холокоста, выявленные в ходе дискуссии и ставшие предметом спора сторон: singularity (единичность), comparability (сопоставимость), identity (идентичность). По сути дела, именно характеристика единичности (уникальности, неповторимости) и стала камнем преткновения в последующей дискуссии.
Субъективность боли и язык науки
Прежде всего необходимо отметить, что тема "уникальности" Холокоста является крайне деликатной. "Болевой центр" этой темы состоит в том, что при ее рассмотрении сталкиваются, по определению французского исследователя Поля Завадски, язык памяти и свидетельств с языком академическим. Рассмотренный изнутри еврейства, опыт Холокоста является абсолютной трагедией: поскольку всякое страдание - лично твое, оно абсолютизируется, делается уникальным и формирует идентичность еврейства. "Если я снимаю... "кепку социолога", чтобы остаться только евреем, семья которого была уничтожена во время войны, то ни о каком релятивизме не может быть и речи, - говорит Завадски. - ...Внутренняя логика идентификационного процесса толкает в сторону подчеркивания уникальности".
Не случайно всякое иное употребление слова "Холокост", например во множественном числе ("холокосты") или по отношению к иному геноциду, обычно вызывает в еврейской среде болезненную реакцию. Сравнение этнических чисток в Югославии с Холокостом, сравнение Милошевича с Гитлером, расширенное толкование обвинения по делу Клауса Барбье на процессе 1987 года во Франции как "преступлений против человечности", когда геноцид евреев рассматривался только в качестве одного из преступлений, а не в качестве уникального преступления, вызвали решительные протесты еврейской общественности. Сюда же можно добавить недавние споры по поводу изъятия самовольно поставленных польскими националистами-католиками крестов в Освенциме, когда дискутировался вопрос, следует ли Освенцим рассматривать исключительно в качестве места и символа еврейских страданий, хотя он стал также местом гибели сотен тысяч поляков и людей других национальностей.
Иначе говоря, любые сравнения, вторгаясь в область индивидуальной и коллективной памяти евреев, неизбежно снижают пафос исключительности еврейских страданий. При этом Холокост теряет свое специфическое содержание и рассматривается в качестве одного из многих геноцидов или же приобретает "общечеловеческое" измерение. Логическим же развитием деконкретизации Холокоста является лишение его даже признаков собственно геноцида, когда "Холокост" трансформируется в самую общую модель угнетения и социальной несправедливости. Так, автор пьесы об Освенциме немецкий драматург Петер Вайс заявлял: "Я отождествляю себя с евреями не больше, чем с вьетнамцами или южноафриканскими черными. Я просто отождествляю себя с угнетенными всего мира".
В тисках противоречий
С другой стороны, Холокост - явление историческое и социальное, и как таковое он естественно претендует на анализ в более широком контексте, чем только на уровне памяти и свидетельств еврейского народа, - в частности, на академическом уровне. Сама необходимость изучения Холокоста как исторического явления столь же неизбежно заставляет оперировать академическим языком, а логика исторического исследования толкает в сторону компаративизма. Но тут же обнаруживается, что уже сам выбор сравнительного анализа в качестве инструмента академического исследования подрывает в конечном итоге идею "уникальности" Холокоста в ее общественно-этической значимости.
Даже простое логическое рассуждение, исходящее из предположения об "уникальности" Холокоста, по сути, ведет к разрушению сложившихся к настоящему времени представлений об исторической роли Холокоста для человечества. В самом деле, содержание исторического урока Холокоста давно уже вышло за рамки исторического факта геноцида евреев: не случайно во многих странах мира именно изучение Холокоста введено в школьную программу в качестве попытки воспитывать национальную и религиозную терпимость. Основной же вывод из урока Холокоста гласит: "Это (т.е. Холокост) не должно повториться!" Однако если Холокост "уникален", т.е. единичен, неповторим, то ни о каком его повторении речи изначально идти не может и указанный важный вывод обессмысливается: никаким "уроком" Холокост тогда не может являться по определению; либо это "урок", но тогда он сравним с другими событиями прошлого и современности. В итоге остается либо переформулировать идею "уникальности", либо отказаться от нее.
Таким образом, в известной степени провокативна уже сама постановка проблемы "уникальности" Холокоста на академическом уровне. Но и разработка этой проблемы ведет к определенным логическим несообразностям. В самом деле, какие выводы следуют из признания Холокоста "уникальным"? Наиболее известный ученый, отстаивающий "уникальность" Холокоста, профессор из США Стивен Кац сформулировал в одной из своих книг ответ на этот вопрос: "Холокост высвечивает нацизм, а не наоборот". На первый взгляд, ответ убедителен: исследованием Холокоста вскрывается сущность такого чудовищного явления, как нацизм. Однако можно обратить внимание на другое: Холокост оказывается непосредственно замкнут на нацизме. И тогда буквально напрашивается вопрос - а можно ли вообще рассматривать Холокост в качестве самостоятельного явления вне обсуждения сущности нацизма? В несколько иной форме такой вопрос и был задан Кацу, поставив его в тупик: "А что, если человека не интересует нацизм, профессор Кац?"
С учетом всего сказанного мы все же возьмем на себя смелость высказать некоторые соображения, касающиеся уникальности Холокоста, строго в рамках академического подхода.
Аналогии неизбежны
Итак, один из широко известных тезисов современной академической науки, занимающейся исследованиями Холокоста, состоит в том, что трагедия евреев несет в себе общие признаки других геноцидов, но и обладает такими характеристиками, которые делают этот геноцид не просто особенным, а все же именно уникальным, исключительным, единственным в своем роде. В качестве трех основных характеристик Холокоста, определяющих его "уникальность", обычно указываются следующие:
1. Объект и цель. В отличие от всех прочих геноцидов целью нацистов было тотальное уничтожение еврейского народа как этноса.
2. Масштаб. За четыре года было уничтожено 6 миллионов евреев - третья часть всего еврейского народа. Геноцида такого масштаба человечество не знало.
3. Средства. Впервые в истории было осуществлено массовое уничтожение евреев индустриальными средствами, с привлечением современных технологий.
Эти характеристики в своей совокупности, как считают ряд авторов, и определяют уникальность Холокоста. Но беспристрастное исследование приводимых сравнительных выкладок, на наш взгляд, не является убедительным подтверждением тезиса об "уникальности" Холокоста.
Итак, рассмотрим последовательно все три характеристики:
а) Объект и цель Холокоста. По словам профессора Каца, "Холокост феноменологически уникален в силу того факта, что никогда ранее не ставилась задача, как дело намеренного принципа и актуализированной политики, физического уничтожения каждого мужчины, женщины и ребенка, принадлежащего к определенному народу".
Суть этого утверждения в следующем: до нацистов, которые стремились сделать мир Judenrein ("чистым от евреев"), никогда никто не собирался сознательно уничтожать целиком какой-либо народ. Утверждение кажется сомнительным. С глубокой древности существовала практика полной элиминации национальных групп, в частности, в ходе завоевательных войн и межплеменных столкновений. Эта задача решалась разными путями: например, насильственной ассимиляцией, но также и полным уничтожением такой группы - что нашло отражение уже в древних библейских повествованиях, в частности в рассказах о завоевании Ханаана (Ис. Нав. 6:20; 7:9; 10:39-40).
Уже в наше время в межплеменных столкновениях вырезается поголовно та или иная национальная группа, как, например, в Бурунди, когда в середине 90-х годов ХХ века до полумиллиона представителей народности тутси было вырезано в ходе геноцида. Очевиден тот факт, что в любых межнациональных столкновениях убивают именно за принадлежность к народу, участвующему в таком столкновении.
Другое важное обстоятельство, на которое нередко ссылаются защитники "уникальности Холокоста", - что политика нацистов, направленная на физическое уничтожение всех евреев, по сути своей не имела рациональной основы и сводилась к религиозно обусловленному тотальному убийству евреев. С такой точкой зрения можно было бы согласиться, если бы не одно серьезное "но": современным историкам приходится спорить о фактах, явно не укладывающихся в концепцию. Хорошо известно, например, что, когда в дело вступали большие деньги, они перебивали страсть нацистов к убийству. Довольно большое число состоятельных евреев смогло вырваться из нацистской Германии до начала войны. В конце войны часть нацистской верхушки активно искала контактов с западными союзниками на предмет собственного спасения, и евреи стали предметом торга, а весь религиозный пыл отходил на второй план. Когда соратники Геббельса по партии призвали его к ответу за многомиллионные взятки, благодаря которым была освобождена из концлагеря богатая еврейская семья Бернхаймера, рейхсминистр пропаганды в присутствии Гитлера произнес свою знаменитую и вполне циничную фразу: "Wer Jude ist, bestimme nur ich!" ("Кто есть еврей, определяю только я!") Оживленную полемику вызвала диссертация американского еврея Брайана Ригга: ее автор приводит многочисленные данные о том, что немало людей, подпадавших под нацистские законы о еврейском происхождении, служило в армии нацистской Германии, причем некоторые из них занимали высокие посты. И хотя ряд подобных фактов был известен высшему командованию вермахта, в силу разных причин это скрывали. Наконец, поразительный факт участия 350 финских евреев-офицеров в войне с СССР в составе финской армии - союзницы Гитлера, когда трое офицеров-евреев были награждены Железным крестом (и отказались его получать), и с финской стороны фронта действовала военно-полевая синагога (!). Все эти факты никак не преуменьшают чудовищность нацистского режима, но делают картину не столь однозначно иррациональной.
б) Масштаб Холокоста. Число евреев - жертв нацизма действительно поражает. Хотя точное число погибших до сих пор является предметом дискуссий, в исторической науке утвердилась цифра, близкая к 6 миллионам человек, т.е. погибла треть всего еврейского населения мира и около половины европейского еврейства. Однако в исторической ретроспективе можно обнаружить события, вполне сопоставимые с Холокостом по масштабу жертв. Так, сам профессор Кац приводит цифры, согласно которым в процессе колонизации Северной Америки к середине XVI века из 80-112 миллионов американских индейцев погибло 7/8, т.е. от 70 до 88 миллионов Кац признает: "Если только цифры конституируют уникальность, то еврейский опыт при Гитлере не был уникальным".
Сходен с Холокостом по масштабам и геноцид армян, считающийся первым геноцидом ХХ века. По данным Британской энциклопедии, с 1915 по 1923 год погибли от 600 тысяч до 1250 тысяч армян, т.е. от одной трети до почти 3/4 всего армянского населения Оттоманской империи, составлявшего к 1915 году 1750 тысяч человек. Оценки числа жертв среди цыган в период нацизма колеблются от 250 тысяч до полумиллиона человек, а такой солидный источник, как французская энциклопедия "Универсалис", считает цифру в полмиллиона самой скромной. В этом случае речь может идти о гибели до половины цыганского населения Европы.
Более того, собственно в еврейской истории имели место события, по масштабу жертв вполне приближающиеся к Холокосту. К сожалению, любые цифры, относящиеся к погромам Средневековья и начала Нового времени, в частности к еврейским погромам, учиненным казаками Хмельницкого, крайне приблизительны и нередко считаются завышенными. Однако, даже по современным оценкам, в 1648-1658 годах могло погибнуть от четверти до трети польских евреев, составлявших в то время крупнейшую в мире еврейскую общину.
в) "Технологичность" еврейского геноцида. Подобная характеристика может определяться только конкретными историческими условиями. Скажем, в битве при Ипре весной 1915 года Германия впервые применила химическое оружие и англо-французские войска понесли тяжелые потери. Можно ли говорить, что в данном случае, для начала XX века, оружие уничтожения было менее технологичным, чем газовые камеры? Разумеется, различие здесь заключается в том, что в одном случае уничтожали противника на поле боя, а в другом - беззащитных людей. Но ведь и там, и тут "технологически" уничтожали людей, причем в битве при Ипре впервые примененное оружие массового уничтожения тоже сделало противника беззащитным. И в период Средневековья несколько тысяч "колдуний", прежде чем быть сожженными на кострах по обвинению в колдовстве, подвергались пыткам с применением самых передовых для того времени технологических методов, и многие умирали в ходе этих пыток. Тот, кто посетил Музей пыток в Амстердаме, может в полной мире оценить чудовищную изощренность и технологическую изысканность палачей. Чем, по сути, эти пыточные машины уступают газовым камерам? А ведь еще продолжает обсуждаться идея создания нейтронного и генетического оружия, которое убивает огромное количество людей при минимуме других разрушений. Давайте на секунду представим, что это оружие (не дай бог) будет когда-нибудь применено. Тогда "технологичность" убийства будет признана еще более высокой, чем в период нацизма. В итоге, на поверку, этот критерий также оказывается вполне искусственным.
Цивилизация после Освенцима
Итак, каждый из аргументов в отдельности оказывается не слишком убедительным. Поэтому в качестве доказательства говорят об уникальности перечисленных факторов Холокоста в их совокупности (когда, по словам Каца, "как" и "что" уравновешивается "почему"). В некоторой степени такой подход справедлив, поскольку создает более объемное видение, но все же речь здесь может идти скорее о поражающих воображение злодеяниях нацистов, чем о радикальном отличии Холокоста от прочих геноцидов.
Но тем не менее мы убеждены, что Холокост имеет особое и действительно уникальное, в полном смысле этого слова, значение в мировой истории. Только характеристики этой уникальности следует искать в иных обстоятельствах, которые уже не являются категориями цели, инструментария и величины (масштабности). Подробный анализ этих характеристик заслуживает отдельного исследования, поэтому лишь кратко сформулируем их:
1. Холокост стал завершающим явлением, апофеозом, логическим завершением последовательного ряда гонений и катастроф в течение всей истории еврейского народа. Ни один другой народ не знал подобных непрекращающихся гонений на протяжении почти 2 тысяч лет. Иными словами, все прочие, не-еврейские, геноциды носили обособленный характер, в отличие от Холокоста как явления преемственного.
2. Геноцид еврейского народа осуществлен цивилизацией, в известной мере возросшей на еврейских этических и религиозных ценностях и в той или иной мере признававшей эти ценности за свои собственные ("иудейско-христианской цивилизацией", по традиционному определению). Иными словами, налицо факт саморазрушения основ цивилизации. И здесь в качестве разрушителя предстает не столько сам гитлеровский рейх с его расистско-полуязыческо-полухристианской религиозной идеологией (в конце концов, гитлеровская Германия никогда не отказывалась от своей христианской идентичности, пусть и особого, "арийского", толка), сколько христианский мир в целом, многовековой антииудаизм которого в значительной мере способствовал зарождению нацизма. Все иные геноциды в истории не носили подобного саморазрушительного для цивилизации характера.
3. Холокост в немалой степени перевернул сознание цивилизации и определил ее дальнейший путь развития, на котором преследование по расовым и религиозным признакам объявляется недопустимым. При всей сложной и подчас трагической картине современного мира, нетерпимость цивилизованных государств к проявлениям шовинизма и расизма во многом была обусловлена осмыслением итогов Холокоста.
Таким образом, уникальность феномена Холокоста определяется не характерными чертами гитлеровского геноцида как такового, а местом и ролью Холокоста в мировом историческом и духовном процессе.

В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ литературе описано множество примеров явлений и состояний, когда произошедшее с предками оказывается более актуальным для людей нежели современное. Эти явления и состояния носят разные названия: память предков, чужие воспоминания, призраки прошлого. Несмотря на важность проблемы, социальная память крайне редко обсуждается в научных работах, причем чаще всего – поэлементно: как социальные представления в психологии, ментальность в истории, трансформация культуры в культурологии.

Связи с прошлым, характерные для любого небольшого народа, в психологической науке обычно не рассматриваются. Тем не менее, влияние значимых исторических событий весьма ощутимо в процессе национальной идентификации, внутри– и межгруппового восприятия и взаимодействия, самосознавания, самовосприятия, самопринятия.

В данной работе явление социальной памяти обсуждается в ракурсе, отличном от большинства работ. Мы понимаем социальную память как влияние событий, пережитых предками, на потомков. Мы предполагаем наличие не зафиксированной в материальных источниках информации, циркулирующей в рамках семьи и определяющей некоторые аспекты когнитивной, эмоциональной и поведенческой сферы личности потомков. Способы передачи информации о пережитых событиях заключены не только в устных семейных историях, но и в стиле воспитания детей, семейном укладе, жизненных установках членов семьи, переживших эти значимые события. С другой стороны, семейный опыт значимых событий влияет не только на когнитивное и эмоциональное отношение молодого поколения к оным, но и на более глубокие, непосредственно не связанные с этим опытом личностные образования, что и является результатом воздействия социальной памяти.

Такое значимое событие как Холокост выбрано для анализа не случайно. С одной стороны, истребление шести миллионов человек только за принадлежность к определенной национальности не может оказаться незамеченным представителями этой национальности. По результатам американских исследователей, Холокост как наиболее важный символ еврейской культуры и истории рассматривают 85% взрослых американцев еврейского происхождения (Markova, 1996). С другой стороны, еще живы люди, пережившие гетто или концлагерь, видевшие смерть своих близких и участвующие сейчас в воспитании внуков. В то же время есть множество еврейских семей, где нет непосредственного опыта Холокоста. Таким образом, существует возможность выяснить не только наличие социальной памяти, но и определить, является ли семейный опыт пережитых событий необходимым условием ее влияния на последующие поколения, или социальная память существует и на макроуровне, являясь атрибутом не семьи, но народа.

Основные подходы к изучению социальной памяти

Одним из авторов, упоминавших понятие "социальная память", был Г.Тард (Тард, 1996). Он связывает память с сознанием, а сознание – с подражанием. Устоявшаяся, твердая приверженность индивида понятиям и правилам вначале была осознанным подражанием предкам, постепенно переходя в пласт бессознательного. Подражание для Г.Тарда является основным механизмом формирования социальной памяти, которая в свою очередь определяется как хранилище понятий, обычаев, предубеждений и т.д., заимствованных из жизни предков.

Другой классик социальной психологии Г.Лебон вслед за Г.Спенсером, не пользуясь выражением "социальная память", по сути говорит о ней (Лебон, 1995). Влияние, которому подвергается индивид на протяжении жизни, он делит на три группы: влияние предков, влияние непосредственно родителей, влияние среды. Далее на примере расы Г.Лебон говорит о социальной памяти на макроуровне, в масштабах большой группы и на примере длительных межпоколенных связей. Раса, по его мнению, состоит не только из живущих индивидуумов, образующих ее в данный момент, но также из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, – той невидимой областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие. Они передают нам не только физическую организацию, они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели (Лебон, 1995).

Руководствуясь логикой воздействия социальной памяти, стоит обратиться к смежной с психологией области – истории ментальностей. Несмотря на замену термина "социальная память" на "ментальность" и не столь психологизированный подход, точка зрения последователей школы Анналов на изменения в истории, перенесенные на изменения в ментальности очень полезна в понимании механизмов социальной памяти (Гуревич, 1993; История ментальностей, 1996).

Известную схему Броделя, различавшего три вида продолжительности в истории, можно, по мнению Ж.Дюби, применить и к ментальным процессам (История ментальностей, 1996).

Одни из них быстротечны и поверхностны (например, резонанс, вызванный проповедью, скандал, рожденный необычным произведением искусства, кратковременные народные волнения и т.д.). Именно на этом уровне формируются отношения между индивидом и группой (возникает реакция группы на действие индивида и реакция индивида на давление со стороны группы).

Менее быстротечные, средние по продолжительности ментальные процессы затрагивают не только индивидов, но социальные группы целиком. Как правило, речь идет о плавных ментальных процессах, без резких изменений. Трансформации такого типа (например, изменение эстетического вкуса среди образованной части населения) рождают известное всем явление: дети рассуждают, чувствуют и выражают себя не так, как это делали их родители.

Следующий уровень – "темницы долгого времени" (по Броделю), ментальные структуры, упорно сопротивляющиеся изменениям. Они образуют глубокий пласт представлений и моделей поведения, не изменяющихся со сменой поколений. Совокупность этих структур придает каждой длительной фазе истории специфический колорит. Впрочем, и эти структуры не вполне неподвижны: Ж. Дюби полагает, что их изменение происходит в результате довольно быстрых, хотя, может быть, и незаметных ситуаций. Наконец, Ж. Дюби упоминает еще один, наиболее глубоко залегающий ментальный слой, связанный с биологическими свойствами человека. Он неподвижен или почти неподвижен и изменяется вместе с эволюцией самих биологических свойств.

Что же конкретно является объектом изменений? А.Я. Гуревич вводит понятие модели мира – "сетки координат" для восприятия действительности и построения образа мира. Моделью мира человек руководствуется в поведении, с помощью ее категорий отбирает импульсы и впечатления и преобразует во внутренний опыт – интериоризует. Эти категории предшествуют идеям и мировоззрению, формирующимся у членов общества или его групп и поэтому, сколь бы различными ни были убеждения и идеология этих индивидов и групп, в основе их можно найти универсальные, для всего общества обязательные понятия и представления, без которых невозможно построение идей, теорий, философских, эстетических, политических и религиозных концепций и систем.

Модель мира, по мнению А.Я.Гуревича, состоит из двух больших групп категорий: социальные и универсальные, космические. К социальным он относит категории индивида, социума, свободы, богатства, собственности, права, справедливости и т.д. К космическим, вместе с тем и определяющим категориям человеческого сознания –понятия и формы восприятия действительности, такие как время, пространство, изменение, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому (Гуревич, 1993). Членение общества на социальный и природный космос весьма условно, но для лучшего понимания проблемы вполне понятно.

Нелишне упомянуть, что основные концептуальные понятия и представления цивилизации формируются в практической деятельности, на основе опыта и традиций, унаследованных от предыдущей эпохи. Определенной ступени развития производства, общественных отношений и т.д. соответствуют определенные способы переживания мира. Они отражают общественную практику и вместе с тем определяют поведение индивида и групп. Поэтому они и воздействуют на общественную практику, способствуя тому, что она отливается в формы, отвечающие модели мира, в которые группируются эти категории.

Представители французской социологической школы говорят не о памяти, а о представлениях. Социальная память рассматривается здесь как место хранения и способ передачи социальных представлений из поколения в поколение. Приведем некоторые аспекты концепции С.Московиси, связанные с социальной памятью.

Наиболее общее определение этого понятия принадлежит, по–видимому, Д.Жоделе, ученице и последовательнице С.Московиси: "Категория социального представления обозначает специфическую форму познания, а именно знания здравого смысла, содержание, функции и воспроизводство которых социально обусловлено. В более широком плане социальные представления – это свойства обыденного практического мышления, направленные на освоение и осмысление социального, материального и идеального окружения. Как таковые они обладают особыми характеристиками в области содержания, ментальных операций и логики. Социальная детерминированность содержания и самого процесса представления предопределены контекстом и условиями их возникновения, каналами циркуляции, наконец, функциями, которым они служат во взаимодействии с миром и другими людьми... они представляют собой способ интерпретации и осмысления повседневной реальности, определенную форму социального познания, предполагающую когнитивную активность индивидов и групп, позволяющую им фиксировать свою позицию по отношению к затрагивающим их ситуациям, событиям, объектам и сообщениям" (Донцов, Емельянова, 1987).

По мнению авторов концепции, социальные представления описываются моделью, содержащей три измерения: информация, поле представлений и установка. Информация понимается как сумма знаний об объекте представления. Определенный уровень информирования – необходимое условие возникновения социального представления. Поле характеризует представления с качественной стороны. Оно существует там, где представлено "иерархизированное единство элементов", более или менее выраженное богатство содержания, наличествуют образные и смысловые свойства представления. Содержание поля является характерным для определенных социальных групп. Установка выражает общее отношение субъекта к объекту представления. В отличие от предыдущих двух измерений, установка может существовать при недостаточной информированности и нечеткости поля представлений. На этом основании С. Московиси делает вывод о генетической первичности установки.

Социальные представления имеют образный характер, при этом С.Московиси настойчиво отстаивает его понимание как активного созидающего начала, а не зеркального отображения объекта. Кроме активности, представления характеризуются еще и ориентировочной, направляющей деятельностью. Именно посредством представлений факты окружающего мира, чтобы стать знанием, используемым в повседневной жизни, подвергаются трансформации, оценке.

Представления выполняют определенные социальные функции: функция познания, разложимая на описание, классификацию и объяснение; опосредование поведения; адаптация новых социальных фактов к уже существующим, сформировавшимся взглядам, оценкам, мнениям.

О процессе формирования социальных представлений, столь важном для нашей проблематики, из концепции С.Московиси можно судить лишь условно. Для авторов "формирование – это скорее возможная связь феноменов" (Донцов, Емельянова, 1993). Феноменом является элемент обыденного сознания, в форме и посредством которого субъект знакомится с миром, то есть представление является продуктом конструирования реальности из образов и понятий.

Для анализа того, как происходит "вписывание" объекта представления в ранее выработанную, сложившуюся систему знаний, С.Московиси вводит понятие "идентификационной матрицы". Он носит оценочный характер, связывает поступающую информацию с определенными социальными категориями, наделяя объект представления соответствующим смыслом и значением. Несомненна для С.Московиси социальная отнесенность матриц, зависимость разрешенного и запрещенного от принадлежности к определенному классу.

Итак, подводя итог теоретическому обзору явлений, максимально приближенных к социальной памяти, можно предложить следующую интегрирующую схему.

Под социальной памятью мы подразумеваем второй уровень влияния, т.е. влияние на индивида родительской семьи, обеспечивающее медленные трансформации в пределах группы. Этому влиянию подвержены, в первую очередь, социальные категории модели мира.

Вспоминая Г.Спенсера в изложении Г.Лебона, можно говорить и о влиянии предков, глубинных структур массового сознания на категории более поверхностные, и это тоже подпадает под определение социальной памяти, но на макроуровне. К тому же мы сделали предположение о влиянии родителей на "темницы долгого времени", то есть на структуры более глубинного порядка. Эта гипотеза возникла в результате эмпирического исследования и требует более детального обсуждения.

На практике проблема социальной памяти реализовалась в психотерапии. К методам сбора данных и коррекции можно отнести, например, технику анализа ранних воспоминаний А.Адлера, подробно описанную в статье Е.Н.Исполатовой и Т.П.Николаевой (Исполатова, Николаева, 1998). Метод основан на положении психоанализа о том, что в самом раннем детском воспоминании находят выражение базисные жизненные установки человека, основные жизненные трудности и способ их преодоления, содержится фундаментальная оценка человеком самого себя и своего положения, словом все, что может быть результатом воздействия социальной памяти.

Иными словами, ранние детские воспоминания могут служить местом хранения информации, передаваемой описываемым нами способом, и поэтому быть весьма диагностичными.

Другой случай применения понятия социальной памяти на практике непосредственно связан с нашей эмпирической проблематикой. Уже несколько лет на ежегодных конференциях Международной Ассоциации семейных психотерапевтов проводятся группы встреч для детей жертв Холокоста и немецких солдат (Kaslow, 1998). Считается, что след Холокоста остался как в коллективном бессознательном, так и в сознании каждого из этих людей. Ф.Каслоу, описывая процедуру работы этих групп в своей статье, отмечает, что самой сложной темой для своих клиентов он считает родительско – детские отношения. Родители их находятся на двух полюсах континуума: одни постоянно говорят о Холокосте, другие не говорят о нем вообще. Часто отец замкнут, а мать разговорчива. У этих людей есть одна общая особенность – идентичность, обостренная наследием войны.

Абсолютное большинство из них, пишет Каслоу, многого достигли, сделали карьеру в так называемых гуманных профессиях, озабочены более, чем другие, благополучием своих родителей. Тень Холокоста вынуждает детей прорываться сквозь ужасающий опыт родителей давностью в пятьдесят с лишним лет. Они вынуждены оплакивать родственников, с которыми никогда не встречались, но ощущают их присутствие в своей жизни. Все эти качества встречаются у людей, живущих как в Израиле, так и в столь благополучных странах, как Швеция, США, Англия.

Потомки немецких солдат обычно говорят о стыде и вине, отдалении от родителей, которые не обсуждают с ними этот период истории и свою роль в нем, отсутствие идентификации со своей страной и потребность любить ее, о вреде и комедийности отрицания происшедшего.

Выводы Ф.Каслоу еще раз подтверждают влияние социальной памяти на всю структуру личности, не только и не столько когнитивную, сколько эмоционально –волевую. Об этом и пойдет речь в эмпирической части нашего исследования.

Опыт эмпирического исследования социальной памяти

Исследование проводилось на основе специально разработанной анкеты, трех тестов, один из которых направлен на изучение ценностно–смысловой сферы, а два других представляют рисуночные проективные методики, и фокусированного интервью.

В основной части исследования опрашивались две категории респондентов: 30 молодых людей 16–22 лет обоих полов, чьи родственники не пережили Холокост, и 30 человек, в чьих семьях был такой экстремальный опыт. Вторую группу составили учащиеся одиннадцатых классов еврейских школ г. Москвы и г. Риги, внуки людей, переживших Холокост и проведших войну на фронте или в эвакуации.

С помощью фокусированного интервью было опрошено 10 пожилых людей, переживших гетто или концлагерь, и 12 человек, бывших на фронте или на неоккупированных территориях.

В анкету были включены следующие группы вопросов:

(а) посвященные знанию о Холокосте (количество погибших, места уничтожения, знание других народов, подвергшихся геноциду и т.д.);

(б) затрагивающие отношение к Холокосту (нужно ли рассказывать детям о Холокосте, почему, рассказывали ли вам в семье об этом, ассоциации со словами, непосредственно связанными с Холокостом: гетто, немцы, Варшава, расстрел и т. д.);

(в) на национальную идентификацию (от кого вы узнали о своей национальности, какие чувства вызывает у вас принадлежность к ней, предложение написать 7 прилагательных, характеризующих представителя национальности респондента, значение национальности при знакомстве, отношение к национальным традициям). В анкету также были включены проективные вопросы, направленные на выявление бессознательных структур, а именно, словесные ассоциации и незаконченные предложения.

Ценностно–смысловая сфера респондентов исследовалась с помощью методики изучения ценностных ориентации (ЦО). Данная методика, адаптированная Д.А.Леонтьевым, заключается в шкалировании фиксированного и заранее известного набора ценностей по задаваемым инструкцией шкалам с помощью ранжирования. В основе ее лежит методика М.Рокича, который различает два класса ценностей – терминальные и инструментальные. Стимулъным материалом здесь служат два списка ценностей – терминальных и инструментальных (по 18 качеств в каждом). Испытуемому предлагается проранжировать оба списка ценностей, а потом оценить в процентах степень реализованности каждой из них в своей жизни (Леонтьев Д..А., 1992).

Кроме этого, респондентам предлагалось два задания со следующей инструкцией: "на одном листе нарисуйте прошлое, настоящее, и будущее, на другом – страх, и напишите несколько слов о чувствах, у вас возникающих. Старайтесь рисовать не конкретные предметы, а символы. Качество рисунка роли не играет".

Результаты исследования и их обсуждение

Целью данного этапа исследования было выяснить, как личный опыт людей, переживших Холокост, влияет на восприятие ими исторических событий и, в частности, восприятие самого Холокоста. Результаты показали, что эмоциональное отношение бывших узников гетто к войне, немцам, фашистам, Холокосту было острее, чем у представителей второй группы. В первой группе тенденция к выделению евреев в особую группу и причисление себя к ней была выражена у первой категории людей гораздо сильнее, чем у второй. Люди, пережившие гетто, лучше информированы о подробностях уничтожения евреев, количестве погибших, местах уничтожения и т.д. Среди членов первой группы больше людей, почитающих национальные традиции, но в связи с космополитическими тенденциями советской идеологии говорить об этом сложно. Отправной точкой для дальнейшего исследования стала информация о том, что дети и внуки членов первой группы эффективнее и успешнее в жизни. Поэтому более интересные результаты ожидались от основного этапа, когда объектом исследования стала еврейская молодежь.

Результаты, полученные на основе опросника ценностных ориентации показали, что подростки, чьи предки пережили Холокост, более ориентированы на успешную адаптацию и позиционирование в социуме как в рациональной, так и в эмоциональной сфере, в отличие от подростков, которые не имели подобного опыта и ставили на первое место комфорт и гармонию внутреннего мира.

Кроме того, подростки первой группы руководствуются идеалом рационального человека, достигая определенных целей, в то время как во второй группе таких тенденций не замечалось. В целом, представители первой группы проявляют более высокий уровень притязаний, мотивацию к достижению, ориентацию на будущее, игнорирование многих факторов, мешающих продвижению вперед. Но в то же время они демонстрируют значимость счастья других в их жизни, высоко оценивают развитие в себе чуткости и терпимости. К тому же, подростки первой группы выше ценят свою актуальную семью, предположительно более сплоченную, и вовлечены в ее жизнь активнее, чем члены второй группы.

Респонденты первой группы демонстрировали более выраженную индивидуалистическую позицию, ориентацию на личные цели. Запросы их сравнительно высоки, и в то же время они признают наличие в социуме позиций с более выраженными запросами, которые являются для них ориентиром.

Суммируя результаты анкетирования, мы сделали следующие выводы, часть из которых расходилась с результатами опросников ЦО.

Во–первых, как выяснилось, отношение к Холокосту, геноциду, антисемитизму и т.д. гораздо более эмоционально окрашено у подростков, в чьих семьях нет опыта Катастрофы. В обеих группах (22 рисунка страха в группе с опытом Холокоста и 24 рисунка во второй группе) свастика заняла по численности первое место: по шесть рисунков в каждой группе. В тесте словесных ассоциаций на слово "страх" 13% ассоциаций в первой группе и 18% во второй были связаны с Холокостом, а также фашизмом, нацизмом, погромом, катастрофой и т.д. Подобная ситуация и со словами "горе" (6% и 10% "военных" ассоциаций coотвeтственно), "погром" (10 и 12%), "ужас" (67% и 33%), "антисемитизм" (11% и 16%). Как видно, в большинстве случаев подростки, не испытывавшие на себе прямого влияния родственников, переживших Холокост, демонстрируют гораздо более эмоционально окрашенное отношение к этим историческим событиям. Однозначно объяснить этот факт очень сложно. Можно предположить, что люди, пережившие Холокост, старательно ограждают своих детей от травмирующей информации. Возможно, что события Катастрофы "одомашнились" в семьях, ее переживших, и поэтому не всплывают в ассоциативных рядах в первую очередь. В любом случае, нужно иметь в виду существование некоего фактора, приравнивающего бессознательное отношение подростков из обеих групп к этим историческим событиям.

Во–вторых, будущее и настоящее кажутся подросткам с опытом Холокоста более мрачным, чем их сверстникам, личные перспективы не столь радужны и достижения не столь очевидны. Кроме этого, по их мнению, карьера, успех, положение в обществе в большинстве случаев являются результатом везения, а не кропотливой работы и способностей.

В–третьих, подростки с опытом Холокоста в семьях охотнее идентифицируют себя с детьми, показывают инфантильное отношение к миру и окружающим их людям, демонстрируют неготовность принять новые возрастные роли, чем и отличаются от своих сверстников из второй группы. В группе подростков с предельным семейным опытом 20% опрошенных заявило, что семейная история начинается с них самих, в то время как во второй группе таковых было лишь 4%. Вообще, ""якание" в ответах первой группы встречалось куда чаще: в ассоциациях на слова "дети", "еврей", "народ" местоимение "я" было весьма распространено. Отсюда можно выдвинуть следующее предположение. Возможно, что в семьях с предельным опытом стиль воспитания в большей степени был центрирован на детях, как продолжении жизни и высшей ценности. Ребенок, попадая в такую ситуацию, ощущает себя центром мироздания и идет по жизни с этим чувством. Тогда детский эгоцентризм так и не проходит со временем, в этом отношении человек остается инфантильным до конца своих дней. Давая ассоциации на слово "дети" 9% подростков из первой группы и 38% подростков из второй написали слова, связанные со взрослым отношением к ним: ответственность, гордость, смысл жизни, главная ценность в жизни, надежда. На наш взгляд, эти данные еще раз подтверждают инфантилизм подростков из семей с предельным опытом, отождествление себя с детьми и неготовность принять новые возрастные роли. Это рассогласуется с данными опросника ЦО, где в иерархии ценностей первые позиции занимали те, которые свойственны взрослым людям.

Далее, по реакциям подростков из семей с экстремальным прошлым видно, насколько высока там ценность актуальных родственных отношений, выражена потребность в принадлежности к семье, роду, насколько велики особая сплоченность вокруг "очага", знание истории семьи, неразведение прошлого и настоящего, соблюдение обычаев и традиций, сохранение семейных реликвий, уважение к прошлому у детей. Говоря о корнях и семейной историй, подростки из группы с опытом Холокоста вспоминают чаще материальные предметы, как, например, фотоальбом, ваза, одежда, запах гуталина в коммуналке. В два раза чаще история семьи начинается для этих подростков с поколений, предшествующих бабушкам и дедушкам, среди них, в отличие от другой группы, нет людей, не знающих своей генеалогии. Чаще отношение к своей семейной истории они означивают словами: "дорого", "свято", "очень важно", "гордость" и т.д.

И, наконец, идентификация подростков из семей с опытом Холокоста со своей национальностью и исторической родиной не столь ярко выражена, как у их сверстников, не имеющих такого опыта в социальной памяти. Так, например, 13% подростков из первой группы и 30% из второй чувствуют себя евреями "всегда", 5% респондентов второй группы ассоциируют слово "народ" со словом "евреи" и слово "Израиль" с собой и своей страной, в то время как в первой группе подобных ответов не было. Это расходится с рабочей гипотезой о том, что в семьях с экстремальным прошлым опытом больше внимания уделяется национальному воспитанию, особенно если этот опыт связан с геноцидом всего народа, и дети острее воспринимают свою национальную принадлежность как возможный источник дискриминации. Здесь может быть несколько объяснений. Первое, весьма поверхностное, как раз и связано с национальной дискриминацией, когда родители, наученные горьким опытом, не считают нужным формировать национальную идентификацию у ребенка, дабы оградить его от притеснений. Второе объяснение, как и все, рассогласующееся с основной гипотезой, будет дано ниже.

Данные опросника ЦО рисуют портрет социально успешного, адаптированного человека. На наш взгляд, подростки из первой группы давали социально желательные ответы, отвечали актуальным для них социальным ожиданиям, следовали стереотипу успешного человека. На сознательном уровне эти подростки стремятся соответствовать таким стереотипам, социальное позиционирование и успешность для них выступают на первый план. Это подтверждается тем, что 13% ассоциаций на слово "неудачник" в этой группе было "не я".

Бессознательно же они гораздо меньше соответствуют нарисованному ими же идеалу, демонстрируют инфантильность, неадаптивносгь, неуверенность, внешний локус контроля. Сознательное стремление ко взрослости и ответственности, зашифрованное в высокой значимости счастья других, сталкивается с бессознательной неготовностью принять эту роль, идентификации себя с детьми. В этом плане подростки, у которых нет опыта Холокоста, ведут себя куда адаптивнее и успешнее, не создавая противоречия между осознанным и неосознанным статусом. Кроме того, они не страдают от несовпадения идеала и реальности, ибо эти два образования весьма недалеки друг от друга.

Возможно, это связано со стилем воспитания в семье, с идеалом социальной успешности и жесткими требованиями к соответствию этим идеалам вкупе с центрированностью на ребенке, с гиперопекой, повышенной тревожностью за жизнь и здоровье детей. Обе части этого противоречия могут быть следствием экстремального прошлого опыта в социальной памяти семьи, но в действии оно формирует вышеописанные расхождения в сознательной и бессознательной сфере. Можно предположить, что в семьях, где нет опыта Холокоста, подобное противоречие если и существует, то не столь ярко выражено.

Еще одно интересное несовпадение с первоначальной гипотезой касается эмоционального отношения к войне, Холокосту, геноциду, антисемитизму. Как было замечено выше, подростки из семей, в которых нет людей, переживших Холокост, отождествляют себя с этими событиями гораздо чаще, чем подростки с опытом Холокоста в семье. На наш взгляд, это говорит не об отсутствии влияния исторических событий в рамках семьи, а о более широких рамках, о влиянии событий, касающихся всего народа, на все поколение потомков, без различения конкретного семейного опыта. Говоря обыденным языком, Холокост влияет на человека не только, если его дед был в гетто, но и если в гетто был дед его соседа. Эта та самая социальная память на макроуровне, о которой говорил Г.Лебон.

В нашем же случае, подростки обеих групп испытывали приблизительно одинаковое влияние Холокоста с той лишь разницей, что во второй группе чаще возможны фантазийные достройки, чувство вины за лучшую участь предков и прочие механизмы, усиливающие эмоциональность и соотнесенность с Холокостом.

Еще одна гипотеза, которая возникает при анализе данных, полученных в нашем исследовании, это наличие защитных механизмов в случае подростков из семей с опытом Холокоста. Вполне возможно, что переживание влияния этого события настолько сильно, что подростки вытесняют эмоциональную информацию о нем, бессознательно занижая его значимость в своей жизни. Подобная же ситуация может быть и с национальной идентификацией, как признаком принадлежности к событию, ибо продемонстрированное безразличие к своей этнической принадлежности не может быть типичным для учащихся национальной школы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа анналов. – М., 1993.
2. Донцов А.И. Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. – М., 1987.
3. История ментальностей, историческая антропология. – М., 1996.
4. Исполатова Е.Н., Николаева Т.П. Модифицированная техника анализа ранних воспоминаний личности // Вопросы психологии, 1998. №6.
5. Лебон Г. Психология народов и масс. – М., 1995.
6. Леонтьев Д.А. Методика изучения ценностных ориентации. – М., 1992.
7. Тард Г. Социальная логика. – СПб., 1996.
8. Kaslow F.W. A Holocaust Dialogue Continues: Voices of Descendants of Victims and of Perpetrators // Journal of Family Psychotherapy. 1998. Vol. 9 (1)
9. Markova J. Towards an Epistemology of Social representations // Journal for the Theory of Social Behaviour. 1996. Vol. 26 (2).