Здравствуйте!В детстве,когда мне было 8 лет мои родители уехали в другой город,зарабатывать деньги,а меня оставили на воспитании у бабушки.Так я жила с бабушкой и прабабушкой,когда мне исполнилось 13,родители развелись и мать переехала к нам.Тут все и началось.....Бабушка в любой момент могла перестать разговаривать,без какой либо причины.Мы не ссорились,вечером допустим все было хорошо,на утро она могла тебя обматерить на орать и замолчать.Помню сколько раз я пыталась с ней как то поговорить выяснить причину,почему она перестала с нами разговаривать,может мы ее и правда чем то обидели.Все заканчивалось одним,она орала на меня что бы я уходила из ее комнаты.Потом в один прекрасный день она снова начинала разговаривать как ни в чем не бывало.Из за постоянной смены настроения моей бабушки.случился инсульт у прабабушки,потом второй,в итоге 4 года назад она так и умерла из за переживания.потому что она постоянно орала на нее пока нас с мамой не было дома,что попало собирала.После смерти прабабшуки она вроде чуть изменилась мне уже на тот момент было 16 лет.Год жили нормально,мама сама на свои деньги и своими силами САМА полностью сделала ремонт в квартире,помогали ей на даче.После чего у мамы были серьезные проблемы со спиной,так как она сама выкладывала плитку.После того как помогли ей все вывезти из огорода,сделали ремонт,она снова перестала разговаривать.Уже на протяжение нескольких лет замечаю как ей только от нас что то надо она сразу хорошая,как только от нас помощь не требуется мы плохие и с нами не разговаривает.Сколько раз помогали осенью все вывозить из огорода она переставала разговаривать и прятала все овощи что бы мы это не ели.Так уже на протяжение нескольких лет...мы на огороде помогали с мамой,все вывозили и мы даже это не поедим она все отдавала своему сыну,который даже не разу на огороде не появлялся. Так же 1 доля квартиры бабушки,2-дядя,3-мамы)Постоянно орет что у нас с сыном 2 доли,а у вас одна вот квартиру продадим нам то денег хватит на квартиру а вот вам то нет.Год назад мама уезжала на заработки,я осталась с ней одна.И в это же время дядя привез своего сына,а сам с женой уехал отдыхать.У меня в это время как раз была защита диплома,у него еще школа не закончилась(9 лет) его надо было возить,забирать со школы.Бабуля свалила на дачу а я осталась с ним одна.Защита диплома,его нужно накормить,уроки с ним сделать,в школу увезти-забрать.Денег не дядя не бабуля не оставили.Я потратила всю свою стипендию.Мне вообще не до него было,сидела ночами делала дипломную,слава богу защитила на отлично.Когда мама вернулась бабушка маме еще высказала что я ей на огороде не помогала,ОНА УСТАЛА С РЕБЕНКОМ ВОЗИТЬСЯ Я ВООБЩЕ НЕ ЧЕГО НЕ ДЕЛАЛА!С парнями шлялась,проститутка выросла.Ладно жили дальше как и обычно(то разговаривали то не разговаривали).Сейчас мама тоже уехала в другой город на работу,получится переехать,примерно через год,через 1,5.Опять повторяется та же ситуация,июнь месяц у меня сессия(на 1 курсе в институте учусь)дядя привозит сыны,и сваливает,бабуля опять уезжает на дачу.Мне нужен комп что бы делать работы,ему скучно,ему охото играть.Опять он днем наиграется,я сижу ночью готовлюсь.Я не выдержала увезла его к другой бабке(к матери дядиной жены) через пару дней дядя звонит и говорит забери сына пожалуйста а то ему скучно с бабушкой к тебе просится.Я отказала.Он в наглую по несколько раз звонил....тебе что сложно,да кого ты вообще делаешь...я позвонила бабушке сказала что дядя меня достал,у меня сессия,я не могу сидеть с его сыном,он мне мешает.Сдам сессию заберу его.Сейчас у меня нет времени,я хочу сдать без 3 что бы была стипендия.Тут бабушка опять психанула сказала я людям вообще добра не когда не делаю,и плохая и все в этом духе.Теперь она со мной не разговаривает.Спрятала все продукты,макароны,рис,масло итд.Хотя масло покупала я,рис,хлеб брала на свои деньги.В одно утро проснулась а на кухне пусто.Сейчас купила продукты как бы смешно не звучало но тоже все теперь храню все в своей комнате.Орет на меня говорит что я злая я не кому такая нужна не буду,я одна останусь(кстати дедушка от нее сбежал невыдержал ее характера и развелся с ней когда маме еще было 10 лет).Мало того начала просить деньги за квартиру,я вроде сначала хотела отдать,потом чувствую что то не то, как то много.Звоню маме она говорит,много, не может столько быть,пусть покажет квитанции.Попросила квитанци,она их давать не хотела.В итоге показала оказалось она с меня 1500 руб хотела содрать.Я уже не могу с ней...раньше как то старалась не обращать на ее истерики сейчас сама уже срываюсь,она радуетя,меня трясет после этого она ходит довольная и полна сил как энергетический вампир...уходить не куда от нее,раньше хоть была мама рядом,сейчас я одна совсем...спасибо всем кто прочитал,некому выговориться...

Цитата:

(Anonymous)
Рассказ Осеевой "Бабка"
У нас дома была тоненькая книжка рассказов для детей, и по названию одного из них называлась книжка - "Бабка". Мне было, наверное, лет 10, когда я прочитала этот рассказ. Произвел он на меня тогда такое впечатление, что всю жизнь нет-нет, да вспоминаю, и всегда наворачиваются слёзы. Потом книжка куда-то исчезла...

Когда у меня родились дети, я очень хотела прочитать им этот рассказ, но никак не могда вспомнить имя автора. Сегодня опять вспомнился рассказ, нашла его в Интернете, прочитала... Снова охватило то щемящее чувство, которое впервые ощутила тогда, в детстве. Теперь уже давно нет моей бабуленьки, ушли мама с папой, и, поневоле, со слезами на глазах думаю о том, что уже никогда не смогу им сказать, как я их люблю, и как мне их не хватает...

Мои дети уже выросли, но я обязательно попрошу их прочитать рассказ "Бабка". Он заставляет задуматься, воспитывает чувства, трогает душу...

Цитата:

Anonymous)
Сейчас прочла " Бабку" семилетнему сыну. И он плакал! А я радовалась: плачет, значит живой, значит есть в его мире Черепах, Бэтмэнов и Пауков место для настоящих человеческих эмоций, для такой ценной в нашем мире жалости!

Цитата:

hin67
утром, отвозя ребенка в школу, почему то неожиданно вспомнил, как нам в школе читали рассказ "Бабка".
во время чтения кто то даже усмехнулся, а учительница сказала, что когда им читали, то некоторые плакали. но у нас в классе никто не проронил ни слезинки. учительница закончила читать. вдруг с задней парты послышалось рыдание, все обернулись-это ревела самая некрасивая девочка нашего класса...
пришел я на работу в инете нашел рассказ и вот сижу взрослый мужик перед монитором и слезы наворачиваются.
странно......

"Бабка"

Валентина Осеева Рассказ

Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. В старой вязаной кофте, с подоткнутой за пояс юбкой расхаживала она по комнатам, неожиданно появляясь перед глазами как большая тень.
- Всю квартиру собой заполонила!.. - ворчал Борькин отец.
А мать робко возражала ему:
- Старый человек... Куда же ей деться?
- Зажилась на свете... - вздыхал отец. - В инвалидном доме ей место вот где!
Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека.

Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь:
- Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку...
Подходила к Борьке:
- Вставай, батюшка мой, в школу пора!
- Зачем? - сонным голосом спрашивал Борька.
- В школу зачем? Темный человек глух и нем - вот зачем!
Борька прятал голову под одеяло:
- Иди ты, бабка...
- Я-то пойду, да мне не к спеху, а вот тебе к спеху.
- Мама! - кричал Борька. - Чего она тут гудит над ухом, как шмель?
- Боря, вставай! - стучал в стенку отец. - А вы, мать, отойдите от него, не надоедайте с утра.
Но бабка не уходила. Она натягивала на Борьку чулки, фуфайку. Грузным телом колыхалась перед его кроватью, мягко шлепала туфлями по комнатам, гремела тазом и все что-то приговаривала.
В сенях отец шаркал веником.
- А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!
Бабка торопилась к нему на помощь.

Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила.
Отец хлопал дверью. За ним торопливо выбегал Борька. На лестнице бабка совала ему в сумку яблоко или конфету, а в карман чистый носовой платок.
- Да ну тебя! - отмахивался Борька. - Раньше не могла дать! Опоздаю вот...
Потом уходила на работу мать. Она оставляла бабке продукты и уговаривала ее не тратить лишнего:
- Поэкономней, мама. Петя и так сердится: у него ведь четыре рта на шее.
- Чей род - того и рот, - вздыхала бабка.
- Да я не о вас говорю! - смягчалась дочь. - Вообще расходы большие... Поаккуратнее, мама, с жирами. Боре пожирней, Пете пожирней...

Потом сыпались на бабку другие наставления. Бабка принимала их молча, без возражений.
Когда дочь уходила, она начинала хозяйничать. Чистила, мыла, варила, потом вынимала из сундука спицы и вязала. Спицы двигались в бабкиных пальцах то быстро, то медленно - по ходу ее мыслей. Иногда совсем останавливались, падали на колени, и бабка качала головой:
- Так-то, голубчики мои... Не просто, не просто жить на свете!
Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стул сумку с книгами и кричал:
- Бабка, поесть!

Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах.
Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая:
- Все хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает.

Иногда Борька жаловался на родителей:
- Обещал отец портфель. Все пятиклассники с портфелями ходят!
Бабка обещала поговорить с матерью и выговаривала Борьке портфель.
Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку:
- Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?
- Ела, ела, - кивала головой бабка. - Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава.
Потом вдруг, глядя на Борьку выцветшими глазами, долго жевала она беззубым ртом какие-то слова. Щеки ее покрывались рябью, и голос понижался до шепота:
- Вырастешь, Борюшка, не бросай мать, заботься о матери. Старое что малое. В старину говаривали: трудней всего три вещи в жизни - богу молиться, долги платить да родителей кормить. Так-то, Борюшка, голубчик!
- Я мать не брошу. Это в старину, может, такие люди были, а я не такой!
- Вот и хорошо, Борюшка! Будешь поить-кормить да подавать с ласкою? А уж бабка твоя на это с того света радоваться будет.

Ладно. Только мертвой не приходи, - говорил Борька.
После Обеда, если Борька оставался дома, бабка подавала ему газету и, присаживаясь рядом, просила:
- Почитай что-нибудь из газеты, Борюшка: кто живет, а кто мается на белом свете.
- "Почитай"! - ворчал Борька. - Сама не маленькая!
- Да что ж, коли не умею я.
Борька засовывал руки в карманы и становился похожим на отца.
- Ленишься! Сколько я тебя учил? Давай тетрадку!
Бабка доставала из сундука тетрадку, карандаш, очки.
- Да зачем тебе очки? Все равно ты буквы не знаешь.
- Все как-то явственней в них, Борюшка.

Начинался урок. Бабка старательно выводила буквы: "ш" и "т" не давались ей никак.
- Опять лишнюю палку приставила! - сердился Борька.
- Ох! - пугалась бабка. - Не сосчитаю никак.
- Хорошо, ты при Советской власти живешь, а то в царское время знаешь как тебя драли бы за это? Мое почтение!
- Верно, верно, Борюшка. Бог - судья, солдат - свидетель. Жаловаться было некому.
Со двора доносился визг ребят.
- Давай пальто, бабка, скорей, некогда мне!
Бабка опять оставалась одна. Поправив на носу очки, она осторожно развертывала газету, подходила к окну и долго, мучительно вглядывалась в черные строки. Буквы, как жучки, то расползались перед глазами, то, натыкаясь друг на дружку, сбивались в кучу. Неожиданно выпрыгивала откуда-то знакомая трудная буква. Бабка поспешно зажимала ее толстым пальцем и торопилась к столу.
- Три палки... три палки... - радовалась она.

* * *
Досаждали бабке забавы внука. То летали по комнате белые, как голуби, вырезанные из бумаги самолеты. Описав под потолком круг, они застревали в масленке, падали на бабкину голову. То являлся Борька с новой игрой - в "чеканочку". Завязав в тряпочку пятак, он бешено прыгал по комнате, подбрасывая его ногой. При этом, охваченный азартом игры, он натыкался на все окружающие предметы. А бабка бегала за ним и растерянно повторяла:
- Батюшки, батюшки... Да что же это за игра такая? Да ведь ты все в доме переколотишь!
- Бабка, не мешай! - задыхался Борька.
- Да ногами-то зачем, голубчик? Руками-то безопасней ведь.
- Отстань, бабка! Что ты понимаешь? Ногами надо.

* * *
Пришел к Борьке товарищ. Товарищ сказал:
- Здравствуйте, бабушка!
Борька весело подтолкнул его локтем:
- Идем, идем! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция.
Бабка одернула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами:
- Обидеть - что ударить, приласкать - надо слова искать.
А в соседней комнате товарищ говорил Борьке:
- А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная.
- Как это - главная? - заинтересовался Борька.
- Ну, старенькая... всех вырастила. Ее нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это.
- Не взгреет! - нахмурился Борька. - Он сам с ней не здоровается.

Товарищ покачал головой.
- Чудно! Теперь старых все уважают. Советская власть знаешь как за них заступается! Вот у одних в нашем дворе старичку плохо жилось, так ему теперь они платят. Суд постановил. А стыдно-то как перед всеми, жуть!
- Да мы свою бабку не обижаем, - покраснел Борька. - Она у нас... сыта и здрава.
Прощаясь с товарищем, Борька задержал его у дверей.
- Бабка, - нетерпеливо крикнул он, - иди сюда!
- Иду, иду! - заковыляла из кухни бабка.
- Вот, - сказал товарищу Борька, - попрощайся с моей бабушкой.
После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку:
- Обижаем мы тебя?
А родителям говорил:
- Наша бабка лучше всех, а живет хуже всех - никто о ней не заботится.

Мать удивлялась, а отец сердился:
- Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня - мал еще!
И, разволновавшись, набрасывался на бабку:
- Вы, что ли, мамаша, ребенка учите? Если недовольны нами, могли бы сами сказать.
Бабка, мягко улыбаясь, качала головой:
- Не я учу - жизнь учит. А вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растет! Я свое отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьете, то не вернете.

* * *
Перед праздником возилась бабка до полуночи в кухне. Гладила, чистила, пекла. Утром поздравляла домашних, подавала чистое глаженое белье, дарила носки, шарфы, платочки.
Отец, примеряя носки, кряхтел от удовольствия:
- Угодили вы мне, мамаша! Очень хорошо, спасибо вам, мамаша!
Борька удивлялся:
- Когда это ты навязала, бабка? Ведь у тебя глаза старые - еще ослепнешь!
Бабка улыбалась морщинистым лицом.
Около носа у нее была большая бородавка. Борьку эта бородавка забавляла.
- Какой петух тебя клюнул? - смеялся он.
- Да вот выросла, что поделаешь!
Борьку вообще интересовало бабкино лицо.
Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами.
- Чего это ты такая разрисованная? Старая очень? - спрашивал он.
Бабка задумывалась.
- По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать.
- Как же это? Маршрут, что ли?
- Какой маршрут? Просто горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала - ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась опять морщины. Мужа на войне убили - много слез было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет.

Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни - неужели все лицо такими нитками затянется?
- Иди ты, бабка! - ворчал он. - Наговоришь всегда глупостей...

* * *
Когда в доме бывали гости, наряжалась бабка в чистую ситцевую кофту, белую с красными полосками, и чинно сидела за столом. При этом следила она в оба глаза за Борькой, а тот, делая ей гримасы, таскал со стола конфеты.
У бабки лицо покрывалось пятнами, но сказать при гостях она не могла.

Подавали на стол дочь и зять и делали вид, что мамаша занимает в доме почетное место, чтобы люди плохого не сказали. Зато после ухода гостей бабке доставалось за все: и за почетное место, и за Борькины конфеты.
- Я вам, мамаша, не мальчик, чтобы за столом подавать, - сердился Борькин отец.
- И если уж сидите, мамаша, сложа руки, то хоть за мальчишкой приглядели бы: ведь все конфеты потаскал! - добавляла мать.
- Да что же я с ним сделаю-то, милые мои, когда он при гостях вольным делается? Что спил, что съел - царь коленом не выдавит, - плакалась бабка.
В Борьке шевелилось раздражение против родителей, и он думал про себя: "Вот будете старыми, я вам покажу тогда!"

* * *
Была у бабки заветная шкатулка с двумя замками; никто из домашних не интересовался этой шкатулкой. И дочь и зять хорошо знали, что денег у бабки нет. Прятала в ней бабка какие-то вещицы "на смерть". Борьку одолевало любопытство.
- Что у тебя там, бабка?
- Вот помру - все ваше будет! - сердилась она. - Оставь ты меня в покое, не лезу я к твоим-то вещам!
Раз Борька застал бабку спящей в кресле. Он открыл сундук, взял шкатулку и заперся в своей комнате. Бабка проснулась, увидала открытый сундук, охнула и припала к двери.
Борька дразнился, гремя замками:
- Все равно открою!..
Бабка заплакала, отошла в свой угол, легла на сундук.
Тогда Борька испугался, открыл дверь, бросил ей шкатулку и убежал.
- Все равно возьму у тебя, мне как раз такая нужна, - дразнился он потом.

* * *
За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у нее стала круглая, ходила она тише и все присаживалась.
- В землю врастает, - шутил отец.
- Не смейся ты над старым человеком, - обижалась мать.
А бабке в кухне говорила:
- Что это вы, мама, как черепаха, по комнате двигаетесь? Пошлешь вас за чем-нибудь и назад не дождешься.

* * *
Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу - клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор. Но обедать Борька не стал. Он долго глядел на мертвую бабку и вдруг опрометью бросился из комнаты. Бегал по улицам и боялся вернуться домой. А когда осторожно открыл дверь, отец и мать были уже дома.
Бабка, наряженная, как для гостей, - в белой кофте с красными полосками, лежала на столе. Мать плакала, а отец вполголоса утешал ее:
- Что же делать? Пожила, и довольно. Мы ее не обижали, терпели и неудобства и расход.

* * *
В комнату набились соседи. Борька стоял у бабки в ногах и с любопытством рассматривал ее. Лицо у бабки было обыкновенное, только бородавка побелела, а морщин стало меньше.
Ночью Борьке было страшно: он боялся, что бабка слезет со стола и подойдет к его постели. "Хоть бы унесли ее скорее!" - думал он.
На другой день бабку схоронили. Когда шли на кладбище, Борька беспокоился, что уронят гроб, а когда заглянул в глубокую яму, то поспешно спрятался за спину отца.
Домой шли медленно. Провожали соседи. Борька забежал вперед, открыл свою дверь и на цыпочках прошел мимо бабкиного кресла. Тяжелый сундук, обитый железом, выпирал на середину комнаты; теплое лоскутное одеяло и подушка были сложены в углу.

Борька постоял у окна, поковырял пальцем прошлогоднюю замазку и открыл дверь в кухню. Под умывальником отец, засучив рукава, мыл галоши; вода затекала на подкладку, брызгала на стены. Мать гремела посудой. Борька вышел на лестницу, сел на перила и съехал вниз.
Вернувшись со двора, он застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами.
Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами.
- Мой еще, - сказала она и низко наклонилась над сундуком. - Мой...
На самом дне загремела шкатулка. Борька присел на корточки. Отец потрепал его по плечу:
- Ну что же, наследник, разбогатеем сейчас!
Борька искоса взглянул на него.
- Без ключей не открыть, - сказал он и отвернулся.
Ключей долго не могли найти: они были спрятаны в кармане бабкиной кофты. Когда отец встряхнул кофту и ключи со звоном упали на пол, у Борьки отчего-то сжалось сердце.

Шкатулку открыли. Отец вынул тугой сверток: в нем были теплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шелка - тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный красной ленточкой. На пакетике что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочел:
- "Внуку моему Борюшке".
Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: "Внуку моему Борюшке".
В букве "ш" было четыре палочки.
"Не научилась!" - подумал Борька. И вдруг, как живая, встала перед ним бабка - тихая, виноватая, не выучившая урока.
Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрел по улице вдоль чужого длинного забора...
Домой он пришел поздно вечером; глаза у него распухли от слез, к коленкам пристала свежая глина.
Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: "Не придет утром бабка!"

– Я ещё хочу погулять! – сказал Володя. Но бабушка уже снимала своё пальто.
– Нет, дорогой, погуляли, и хватит. Папа и мама скоро с работы придут, а у меня не готов обед.
– Ну ещё хоть немножко! Я не нагулялся!. Бабушка!
– Некогда мне. Не могу. Раздевайся, поиграй дома.
Но Володя раздеваться не хотел, рвался к двери. Бабушка взяла у него лопатку и потянула шапку за белый помпон. Володя обеими руками схватился за голову, хотел удержать шапку. Не удержал. Хотел, чтобы пальто не расстёгивалось, а оно будто само расстегнулось – и вот уже качается на вешалке, рядом с бабушкиным.
– Не хочу играть дома! Гулять хочу!
– Вот что, дорогой, – сказала бабушка, – если ты меня не будешь слушаться, я к себе домой от вас уеду, вот и всё. Тогда Володя крикнул злым голосом:
– Ну и уезжай! У меня мама есть!
Бабушка ничего не ответила и ушла на кухню.
За широким окном – широкая улица. Молодые деревья заботливо подвязаны к колышкам. Обрадовались солнцу и зазеленели как-то все вдруг. За ними – автобусы и троллейбусы, под ними – яркая весенняя трава.
И в бабушкин сад, под окна маленького загородного деревянного дома тоже, наверное, пришла весна. Проклюнулись нарциссы и тюльпаны на клумбах... Или, может быть, ещё нет? В город весна всегда немножко раньше приходит.
Бабушка приехала осенью, помочь Володиной маме, – мама стала работать в этом году. Володю покормить, с Володей погулять, Володю спать уложить... Да ещё завтрак, да обед, да ужин... Бабушке было грустно. И не потому грустно, что вспомнила о своём саде с тюльпанами и нарциссами, где могла бы греться на солнышке и ничего не делать – просто отдыхать... Для себя самой, для себя одной много ли найдётся дел? Грустно стало бабушке потому, что Володя сказал: «Уезжай!»
А Володя сидел на полу, посередине комнаты. Кругом – машины разных марок: заводная маленькая «Победа», большой деревянный самосвал, грузовик с кирпичиками, поверх кирпичиков – рыжий Мишка и белый заяц с длинными ушами. Покатать Мишку и зайца? Дом построить? Завести голубую «Победу»?
Завёл ключиком. Ну и что? Протрещала «Победа» через всю комнату, уткнулась в дверь. Ещё раз завёл. Теперь кругами пошла. Остановилась. Пусть стоит.
Начал Володя мост из кирпичиков строить. Не достроил. Приоткрыл дверь, вышел в коридор. Осторожно заглянул в кухню. Бабушка сидела у стола и быстро-быстро чистила картошку. Тонкие завитки кожуры падали на поднос. Володя сделал шаг... два шага... Бабушка не обернулась. Володя подошёл к ней тихонько и стал рядом. Картошины неровные, большие и маленькие. Некоторые совсем гладкие, а на одной...
– Бабушка, это что? Будто птички в гнёздышке сидят?
– Какие птички?
А ведь правда, немножко похоже на птенчиков с длинными, белыми, чуть желтоватыми шейками. Сидят в картофельной ямке, как в гнезде.
– Это у картошки глазки, – сказала бабушка.
Володя просунул голову под бабушкин правый локоть:
– Зачем ей глазки?
Не очень удобно было бабушке чистить картошку с Володиной головой под правым локтем, но бабушка на неудобство не жаловалась.
– Сейчас весна, картошка начинает прорастать. Это росток. Если картошку посадить в землю, вырастет новая картошка.
– Бабушка, а как?
Володя вскарабкался к бабушке на колени, чтобы лучше разглядеть странные ростки с белыми шейками. Теперь чистить картошку стало ещё неудобнее. Бабушка отложила нож.
– А вот так. Смотри сюда. Видишь, совсем крошечный росточек, а этот уже побольше. Если картошку посадить в землю, ростки потянутся к свету, к солнцу, позеленеют, листики на них вырастут.
– Бабушка, а это у них что? Ножки?
– Нет, это не ножки, это начали расти корешки. Корешки тянутся вниз, в землю, из земли будут воду пить.
– А ростки к солнцу тянутся?
– К солнцу.
– А корешки тянутся в землю?
– Корешки – в землю.
– Бабушка, а куда люди тянутся?
– Люди?
Бабушка положила на стол недочищенную картофелину и прижалась щекой к Володиному затылку:
– А люди тянутся друг к другу.

Нужны ли нашим деткам бабушки ? Много ли они могут дать своим внукам и внучкам ? Можно ли построить нормальные отношения новоиспеченной маме с мамой, которая постарше? Вопросов слишком много и столько же будет ответов на них.

Наше время небогато на чудеса и события, но они иногда все-таки случаются. Одним из «творцов» необыкновенного чуда стала Шарлотта Лемонье - француженка по происхождению, прожившая практически всю жизнь в России. Ее внук - Андрей Макин, родившийся и до тридцатилетнего возраста проживший в России, а затем эмигрировавший в во Францию, стал выдающимся писателем. Он получил множество премий и наград за что бы вы думали? За жизнеописание своей собственной бабушки ! Книга вначале так и называлась «Жизнеописание Шарлотты Лемонье», но сейчас она больше известна читателям как «Французское завещание».

«В детстве она казалась нам божеством, справедливым и снисходительным» - так говорит герой романа Алеша о Шарлотте. Рассказы Шарлотты - о своей жизни, о прочитанных книгах, о людях и о многом другом стали для ее внуков неким путем для познания и изучения окружающего мира, волшебным миром, таким красивым и необыкновенным. Причем детишкам этот «мир» нравился намного больше, нежели реальный, в котором приходилось жить. Шарлотта была, по мнению детей, особенным человеком, совершенно не похожим на остальных, такая загадочная, интересная, непредсказуемая и в то же время не лишенная доброты, заботы, понимания, душевного равновесия. Она любила детей, и это было видно в ее поведении, действиях, жестах, настроении. Она общалась с ними на равных, никогда не давая повода думать и понимать, что дети - есть дети. Воспитанием внуков она занималась настолько, насколько этого требовали обстоятельства. Она не стремилась влиять на детей напрямую, формировать характер и мировосприятие. Она не обучала их, однако детишки знали французский язык на высшем уровне. Она не так уж и заботилась о них, не выготавливала, не обстирывала, однако дети считали ее чем то великим, идеальным, и возносили на некий пьедестал.

А вот и другая «бабушкина история ». У Нины Николаевны есть любимая внучка Полиночка. Родители Полинки - люди занятые, поэтому на выходные дни ребенок просто сдается в аренду бабушке . Такая «аренда» может наступить и посреди недели, если внучка категорически не хочет идти в детский сад. Поля очень любит свою бабушку , ей нравится у нее жить. Где еще можно говорить без остановки с самого утра и до позднего вечера, кушать все, что хочется, делать все без ограничений - рисовать на обоях, рвать бумагу, бегать по квартире. Нина Николаевна к приходу любимой внученьки печет ее любимые блинчики с начинками, пирожки, булочки и еще много всяких вкусностей. Полька с удовольствием уплетает все приготовленное бабулей (правда на поглощении мучных блюд ее еда и заканчивается). Бабушка при внучке ничего не делает, а только полностью занимается ребенком. Выслушать детские рассказы, выполнить все просьбы - работа не из легких, вот бабушка и старается, выкладывается на все 200 %. Правда мама девочки замечает, что после выходных, проведенных у бабушки , ребенок возвращается домой какой-то разбитый, уставший. Складывается ощущение, что Полечка не отдыхала у бабушки , а наоборот работала, не покладая рук. При этом у ребенка совершенно нет настроения, да и кушает она охотно. В общем, весь понедельник тратится на восстановление жизненных сил и налаживание рациона питания, который за время пребывания у бабушки сводится к нулю.

Две истории про бабушек и их внуков совершенно не похожи одна на другую. Почему так происходит? Вроде бы, бабушки как бабушки . Давайте попробуем разобраться.

Человек, проживший свою жизнь достойно, чувствует это и излучает особый духовный свет, который зачастую чувствуется прямо таки физически. Разве вам не приходилось это ощущать во время общения со старым человеком, благородным, воспитанным, с хорошо поставленной речью, с которым не просто приятно общаться, а хочется общаться без остановки. У старости есть особое достоинство - достоинство до конца хорошо сделанного дела, главного дела в своей жизни. И вот именно такого старого человека, будь это бабушка или дедушка, ребенку важно видеть около себя. Малыш еще не совсем понимает, в чем особенность бабули или дедули, но чувствует, что в старом человеке есть то, чего нет в молодом. И это «что-то» очень хорошее.

Плохо, когда ребенку кажется или ему постоянно внушают, что лучше быть молодым, нежели старым. Очень важно, чтобы ребенок ощущал, что старость - радость! Что, прожив жизнь хорошо и достойно, человек чувствует себя прекрасно! Значит, каждому из нас есть для чего, а главное - для кого жить! Ребенок должен видеть только хорошую старость , а не ту жалкую, которую нам зачастую приходится наблюдать, когда старушки только и делают, что жалуются на свою плохо прожитую жизнь, на «болячки», на мизерные пенсии и многое другое. Такие старики - постоянно кислые и скучные, не желающие жить, бранящие окружающих, да и самих себя. Они зачастую не уважают свою старость, завидуют молодым, считают всех без исключения низменными существами. Вот от таких бабушек малыша лучше держать подальше - ребенку не зачем слушать и слушать весь этот негатив, постоянные воспоминания о молодости и бурчание на свою старость. Ребенку важно общаться с позитивными и оптимистичными бабушками , излучающими яркий свет жизненной энергии. И не важно, что возраст бабушки перешагнул 70-летний рубеж - поверьте, общение с такой бабулей ребенку будет не просто полезно, а просто необходимо!

Зачастую с возрастом человек теряет свою силу воли, становится в некотором роде бесхарактерным, ему очень сложно настоять на своем. И ко всему этому причисляется еще и слепое обожание своих внуков и внучек . И все это в совокупности очень вредно для ребенка - общение с бесхарактерным взрослым, все позволяющим и разрешающим, терпящим детские шалости просто развращает ребенка. В общении с малышами в любом случае важна и нужна твердость, позиция старшего. Потакание детским прихотям, выполнение всех желаний и отсутствие наказаний - делает из ребенка избалованное создание. Вот почему многие родители жалуются, что после общения с бабушками и дедушками , дети становятся просто неуправляемыми и приходится постараться, чтобы ребенок вошел в привычную для него жизненную колею с определенным рационом питания, с послушанием и желанием что-либо делать по просьбе родителей.

Но и слишком властные бабушки не полезны для ребенка. В большинстве семей дисциплинирующим началом должен быть отец или же если его нет - мама, но никак не бабушка! Такую важную роль она может взять на себя только в случае отсутствия родителей у ребенка.

Что нужно ребенку? В первую очередь доброта в сочетании с твердостью, умением держать малыша в определенных границах дозволенного.

Многим известна ситуация, когда бабушка пытается вести свою воспитательную линию, которая зачастую разительно отличается от родительской. Может для бабушки это и хорошо, но вот для ребенка - не очень. Воспитывать должен кто-то один. Если родителей такое положение дел полностью устраивает, то можно переложить воспитание и заботу о ребенке полностью на бабушкины плечи. Только в этом случае важно не иметь расхождений в «политике воспитания» предложенной бабушкой .

Если же родителей «бабушкина психология» не устраивает, то в этом случае необходимо свести общение ребенка со старшим поколением к минимуму. Ведь свои дети - это одна из главных составляющих нашей жизни, которая по-своему уникальна и не похожа на другие. Жизнь ведь дается все один раз и каждый должен прожить свою жизнь, а не чужую. И воспитать ребенка важно так, как этого хочет мать, а не бабушка или соседка. Нельзя допускать, чтобы кто-то, даже самый близкий человек, ломал то, что вы строите. Пусть даже этот близкий человек - ваша мама. «Мама мамы» должна в первую очередь понимать, что не она - самый главный воспитатель в жизни ребенка. Все равно на ребенка в несравненно большей степени влияет его мать и никто другой. И только мама в состоянии определить магистральное направление развития и воспитания своего крохи.

Вообще считается, что всем близким взрослым лучше всего быть едиными в воспитании ребенка, даже, несмотря на то, что это единство может противоречить чьим-либо убеждениям и взглядам. Такое единение очень важно для достижения определенной цели самим ребенком. Можно обсуждать, решать многие вопросы, касающиеся ребенка, совместными усилиями, но окончательное решение должны вынести только родители крохи.

В то же время бабушка может дать ребенку очень многое, чего зачастую не в состоянии дать мама и папа. Причина в том, что молодая мама много работает, устает, возможно, занимается уходом за маленьким братиком или сестричкой, и она просто-напросто не в состоянии уделить столько внимания ребенку, сколько он этого требует. Вот здесь на помощь и должна прийти бабушка , которая в силу своего возраста и наступившего пенсионного отдыха может всецело посвятить себя внуку или внучке .

Иногда только бабушка может заметить в ребенке нечто такое, что не в состоянии заметить его родители. Множество юных талантов были открыты не родителями, а именно бабушками и дедушками! Поэтому бабушка может заняться так называемой «отделкой и шлифовкой» мельчайших граней характера своих внуков , до которых еще не дошли руки у родителей. Можно много рассказывать и говорить с ребенком, важно делать это по-взрослому, со всей серьезностью. Ребенку не важно сказка ли рассказывается, или бабушка просто решила поговорить с маленьким слушателем. Важно, чтобы весь разговор строился на «взрослости», а не на детских фразах. А еще важно, чтобы самому взрослому было интересно с ребенком.

Воспоминания стариков также полезны для детишек. Ведь все дети - великие мечтатели. И если старшее поколение вспоминает о прошлой жизни и рассказывает одушевленно о ней, то детки представляют и мечтают, что когда-то станут взрослыми и будут совершать многие поступки, которые совершали их бабушки и дедушки . Получается, что одни смотрят назад, а другие - вперед, а разве это не объединяет бабушек и внуков ?

Также важно само отношение родителей ребенка к бабушкам и дедушкам. Если они видят стариков только в качестве бесплатной прислуги, которая постирает, погладит, кушать приготовит, то и ребенок будет видеть своих родных стариков только с этой позиции. А в таком случае, о каком уважении к старости может идти речь? Бабушка в первую очередь должна с ребенком, читать книжки и просто дружить с ним, а не выстирывать и выготавливать. И конечно очень плохо, когда между бабушкой и внуками нет единения и духовной близости, а все визиты и встречи сводятся только по праздничным дням или выходным. Ребенку нужны полнокровные человеческие отношения со всеми близкими, а не только с мамой и папой.

Юрий Кувалдин

НАСЛАЖДЕНИЕ

рассказ

В июньский вечер в летнем кафе под кронами старых деревьев Измайловского парка поздравляли Михаила Ивановича с семидесятилетием, а его тринадцатилетний внук, Борис, посвятил ему свое стихотворение, которое начиналось строкой:

Прикинь, дедуля, семьдесят - не возраст...

Это он сочинил и записал на мобильник, пока шел от «Партизанской» к парку. Бориса усадили между мамой и бабушкой, женой юбиляра, Тамарой Васильевной, молодящейся женщиной с пышной крашеной прической.
После первого тоста Тамара Васильевна, оглядев стол, подозвала официанта, стоявшего у своего столика, сказала:
- Я хочу-чу форель, жаренную на углях!
Отец мамы, муж бабушки, дедушка Михаил Иванович посмотрел на нее с беспокойством, произнес только:
- Тамара…
Но она тут же выпалила:
- И чтоб никаких разговоров. Понял? Не желаю н-никаких разговоров!
- Мамуля, я тоже хочу, - сказала мама Бориса свой маме, бабушке Бориса.
По-видимому, Тамара Васильевна принадлежала к числу тех поживших женщин, которые умеют с милым высокомерием повелевать, если им послушно покоряются, но которые сами, вместе с тем, легко робеют.
После нескольких тостов запьяневшая Тамара Васильевна стала с пристальным интересом рассматривать Бориса, пока, наконец, не чмокнула его густой красной помадой в щеку и с придыханием не произнесла:
- Какой же ты красивенький, Боренька!
Её можно было понять, поскольку она не видела внука лет пять, потому что жила с дедушкой в Киеве. Теперь им удалось обменять Киев на Москву, на 9-ю Парковую.
Борис даже покраснел от неожиданности, а во время танца, на который бабушка его вытащила, сильно прижимала к своей большой груди и осмеливалась ладонью гладить его по щеке.
Она сказала:
- Ну расскажи, расскажи, как идут у тебя дела в школе, что ты думаешь делать после школы… Я очень хочу послушать тебя, Боря… Мне так хочется с тобой, внучек, поговорить…
- Мне тоже хочется, бабушка, - сказал для приличия Борис.
- Ну вот и хорошо. Здесь душновато, давай проветримся… Ты встань и выйди подышать. А я минут через пять выйду тоже...
Борис и сам хотел выйти покурить, чтобы мать не видела. Дело в том, что курить он начал уже месяц назад, и его сильно тянуло к этому. За кафе начинались заросли кустов и деревьев. Борис закурил, сделал, отвернувшись, тайно несколько глубоких затяжек, чувствуя, как становится на душе еще лучше, чем от выпитого бокала шампанского. Вообще, парк Измайлово походил на дремучий лес. Вскоре показалась Тамара Васильевна.
- Какой ты взрослый, - сказала она. - Давай немножко прогуляемся, подышим…
Она взяла Бориса под руку, и они пошли по тропинке в заросли. Отойдя на известное расстояние, Тамара Васильевна опустилась на широкий пень, и повернулась к Борису, присевшему на рядом лежащее бревно. Легкое платье на бабушке было не длинное и заканчивалась на ее коленях. Борис внимательно слушал то, что Тамара Васильевна говорила об учебе, о выборе пути, о Киеве и Москве, но ее колени находились перед ним и поневоле обращали на себя внимание. Они были очень красивыми, не угловатые, а плавно переходили в бедра, кусочек которых был заметен с боку. Все остальное было скрыто от его взора.
Потом Тамара Васильевна заговорила о том, что Боря уже взрослый, что ему нужно знать, как вести себя с женщинами, а он с любопытством рассматривал ее полные колени, наверно, впервые подумав о бабушке как о женщине. Действительно, она была привлекательна, с модной прической, с длинными ресницами, с маникюром, с кольцами и браслетами.
Бабушка была невысока, широка в бедрах, и вообще была полноватой женщиной с достаточно большой грудью. Но фигура, несмотря на полноту, была довольно стройная с заметной талией. Продолжая любоваться бабушкиными круглыми коленками, Борис стал как бы присползать с бревна на траву, опираясь на бревно локтями, отведенными назад. Бабушка словно этого не заметила, только чуть развела ноги. Боясь поверить в свою удачу, Борис робко опустил глаза и увидел с внутренней стороны почти полностью ее полные гладкие бедра и небольшую часть ее живота, который достаточно большой складкой свисал и ложился на ее бедра. От этой картины у Бориса захватило дух, и уже то, что она говорила о взрослении Бориса, перестало его интересовать совершенно. Боясь пошевелиться, он любовался открывшейся картиной, и его воображение рисовало то, что было скрыто от его глаз. Тут Тамара Васильевна сама шире развела ноги.
Теперь ему был не виден ее живот, но зато полностью стали видны ее ноги. Так как она сидела, широко их раздвинув, то он увидел, как ее широкие толстые бедра распластались по пню, и, проследив взглядом дальше, он увидел, как они постепенно сходятся вместе. Чем дальше между ногами, тем темнее там становилось, и в месте их соединения было уже почти ничего не видно.
У Бориса пересохло в горле, на щеках выступил румянец, и началось непонятное и очень приятное шевеление в штанах, его мальчик из маленького краника, начинал превращаться во что-то достаточно большое и относительно толстое, торчащее вверх.
Вид коленей, ног Тамары Васильевны был такой соблазнительный, они были такими манящими, что, забыв обо всем, вначале осторожно одним пальчиком Борис дотронулся до них и стал водить им туда-сюда по коленке, как будто что-то чертил или писал.
Тамара Васильевна не обращала на это никакого внимания, и воодушевленный Борис уже несколькими пальцами продолжил свое занятие. Видя, что и это вроде нормально, он положил уже всю ладонь на ее колено. Оно оказалось очень приятным на ощупь, нежным, мягким, с чуть шершавой кожей и немного холодным.
Вначале рука Бориса просто лежала, но затем он стал немного, вначале на один-два сантиметра, двигать ею. Постепенно он уже гладил более смело, водя рукой по всему колену. Бабушка по-прежнему не обращала внимания на занятие внука, или делала вид, что не обращает.
Тут он совсем сполз с бревна на траву, и от этого его рука непроизвольно соскользнула с колена и юркнула в пространство между бедрами. Вначале Борис очень испугался, но убирать руку не стал, а просто отодвинул ее от ноги и стал касаться поверхности бедра только чуть-чуть, несколькими пальцами.
Боясь взглянуть бабушке в лицо и того, что она заметит по нему, что с внуком происходит, Борис прислушался и с удивлением обнаружил, что она продолжает говорить о его будущем. Правда, ему показалось, что голос Тамары Васильевны немного изменился, стал немного охрипшим, как будто у нее пересохло в горле и ей хотелось пить. Внушив себе, что раз бабушка продолжает его воспитывать, то все нормально, Борис прижал ладонь к внутренней поверхности бедра целиком. Поверхность эта оказалось мягче и значительно теплее колена, была очень приятная на ощупь, так и хотелось ее погладить. И, как и в случае с коленом, вначале осторожно, а потом все смелее и смелее Борис стал двигать ладонь взад и вперед. Это занятие настолько ему понравилось, что он уже не замечал ничего вокруг. Поглаживая и ощущая приятное тепло, Борис постепенно продвигал свою руку все дальше. Ему очень хотелось дотронуться до ее волосиков и пошевелить там пальцами. Постепенно ему это удалось. Его рука наткнулась вначале на одинокие волоски, поглаживая и перебирая которые, он постепенно добрался до более густых, в самой верхней части бедра.
В это время Борис обратил внимание, что что-то изменилось вокруг него. На секунду оторвавшись от своего занятия, он понял, что бабушка замолчала, и именно эта тишина и насторожила его.
Не поднимая глаз и не убирая свою руку, Борис боковым зрением увидел, что бабушка закрыла глаза, а губы наоборот слегка приоткрыла, словно она оборвала свою речь на полуслове. Тут, заметив это, Борис замер, даже испугался. Но бабушка не произнесла ни слова, а только руки откинула назад, на края широкого пня, и оперлась на них. И Борис понял, что Тамара Васильевна тоже хочет, чтобы он продолжил поглаживания.
Это Бориса приободрило, придало смелости, и он осторожно начал поглаживать ее волосики, ожидая наткнуться на трусы, но их не было.
- Очень жарко, - заметив его удивление, дрожащим и тихим голосом сказала бабушка.
Борис перебирал волосики, его рука уже двигалась в самом паху, там было еще теплее и немного влажно. Волос стало гораздо больше, вся его рука утонула в них. Тут Борис заметил, что бабушка немного подрагивает, по ее ногам пробегают какие-то судороги, и они немного разводятся и сводятся вместе. Опустив руку пониже, Борис ощутил, наконец, то, что так хотел потрогать. Под его рукой была лилия бабушки! Это было невероятно, даже в мечтах Борис не мог представить себе этого. Явственно ощущались ее толстые тайные губы, они были очень большими, набухшими и еле помещались под его ладонью. Борис стал более энергично поглаживать их рукой, и перебирать пальцами, стараясь охватить и исследовать их.
Дыхание Тамары Васильевны стало более частым, глубоким, и Борису казалось, что он даже слышал его. И сразу вслед за этим, бабушка стала сама двигаться под его рукой, ерзая пышной задницей по пню. На мгновение она остановилась, отодвигая Бориса назад, сползла на траву. Ее волосатое лоно тесно прижималось к руке Бориса и двигалось во все стороны. Под его рукой вдруг стало очень мокро, но от этого движения стали более легкими и скользящими, Борис почувствовал, как её большие губы раздвигаются и сразу его пальцы проваливаются внутрь, в мокрую теплую и очень нежную пещерку, скользнули туда, отчего бабушка вскрикнула. И бабушка и внук вместе в такт стали двигаться, он пальцами, а его бабушка бедрами, покачивая своими огромными ягодицами.
За все это время они не сказали друг другу ни слова, словно боясь спугнуть и нарушить неосторожными словами то, что происходило между ними. Но постепенно Борису стало совсем неудобно, его рука затекла, да и, наверно, бабушка тоже устала сидеть в одной позе. Не говоря Борису ни слова, она легла на спину, широко раздвинув и согнув в коленях, как буква «М», ноги, её платье было примерно на уровне живота, обнажив все ее прелести. Борис тоже немного перевернулся, лег поудобнее, и подвинулся ближе. Ее ноги в красивых туфлях на высоком каблуке лежали на виду во всей своей красе - немного волосатые икры, колени, толстые ляжки, которые были раздвинуты и её мокрые набухшие губы были прямо перед ним. Но теперь внимание Бориса привлекло то, что было выше, ему захотелось увидеть свою бабушку голой целиком.
Борис положил свою руку на самый низ живота. Он был очень мягкий на ощупь, легко прогибался под его рукой. Он стал его поглаживать, мять, постепенно передвигать свои руки вверх, задирая платье. Сначала он увидел ее глубокий пуп, затем весь живот целиком. Он был большой, мягкий, вялый, вдоль него проходили какие-то непонятные прожилки, он был достаточно некрасивым и совсем не такой как у него. Но именно такой живот - полной, взрослой женщины и приковывал его взгляд, возбуждая Бориса еще сильнее.
Насмотревшись на него и видя, что бабушка не возражает и допускает все его действия, он рывком задрал платье на шею, разделался с лифчиком и увидел ее грудь. Бориса поразило, что она была значительно меньше, чем он ожидал. Ему казалось, что она должна быть большой и торчать вверх. Ведь именно такой она была, когда бабушка ходила, и ее грудь колыхалась на ходу. Ее большие сиськи как-то расползлись по всему телу, и синие прожилки вен тоненькими ручейками пробегали по ним. Соски были коричневыми, большими, съежившимися и торчали вверх. Борис осторожно дотронулся до одной сиськи, потом до второй, и они колыхнулись вслед за движением его руки. Положил на них руки, стал мять и ощупывать. Они оказались очень мягкими и вялыми, но, тем не менее, ласкать их было очень приятно. Иногда его руки натыкались на ее твердый большой сосок, еще более усиливая возбуждение. Борис уже лежал почти рядом со своей бабушкой, и она вся голая была перед ним. Это было невероятно!
Тут ее рука зашевелилась, и Борис замер, но бабушка осторожно расстегнула молнию на его джинсах, и просунула руку туда. У Бориса перехватило дыхание, казалось, что сейчас что-то оборвется внутри него. Пальчики бабушки нежно поглаживали его яички и бенчик, который был очень сильно напряжен и торчал вверх. От ее движений Борис испытывал неимоверное наслаждение, весь мир был теперь сосредоточен только на движениях ее рук. Борис даже перестал ее ласкать и просто любовался ее телом.
Тут бабушка раскрыла губы, и что-то еле слышно сказала, и он скорее догадался, чем услышал ее слова и, наклонившись, поцеловал ее грудь. Вначале осторожно, затем все смелее целовал ее мягкие и теплые сиськи, чуть солоноватые на вкус, как младенец наслаждался бабушкиной грудью, брал в рот и посасывал, покусывал ее соски. Руками при этом судорожно мял и тискал ее бока, проводя руками по складкам жира на ее бедрах и перебирая их.
Тамара Васильевна стонала уже все громче и громче, желания нарастали. Борис опустил руки вниз и принялся мять и тискать ее бабилоночку, уже не осторожно, а сильно и может быть даже грубо. Врата Бога все были мокрые, и рука Бориса буквально хлюпала в этом болоте. Тут бабушкины руки нежно обняли Бориса и прижали к себе, затем она приподняла его и положила на себя сверху. Борису было очень удобно и хорошо, бабушка была большая, теплая и мягкая. Борис ощущал ее всю под собой, ее родное близкое ему тело, которое принадлежало теперь Борису, ее большие груди, живот, бедра, на которых лежали его ноги. Это было восхитительно.
Но между ног у него был настоящий огонь и зуд, и инстинктивно он начал двигаться, стараясь унять этот жжение, двигался взад и вперед по голому телу бабушки. Но вместо облегчения зуд только усилился. Бабушка тоже двигалась под внуком, ее движения были более сильными. Она расстегнула ремень на его джинсах и спустила их вместе с трусами, затем подняла его рубашку, чтобы видеть его живот и грудь. Её зад ходил из стороны в сторону, и его ноги, наконец, свалились с её бёдер к ней между ног, бен тесно прижался к низу ее живота. Бабушка по-прежнему своими руками обнимала Бориса, но вдруг она стала двигать его тело вниз, и он уже подумал, что, все, игры окончены, но как только яша свалился с ее живота, она перестала сдвигать Бориса и просто обняла.
Их движения продолжились, но бабушка уже двигалась не из стороны в сторону, а приподнимая свою попу, наезжала на Бориса, при этом его ванечка упирался ей между ног, ощущая влагу и тепло. Стоны бабушки еще усилились, и, казалось, она теряет контроль над собой, ее щеки порозовели, глаза были полузакрыты, ее губы что-то иногда произносили, но что именно, Борис понять не мог.
Вдруг после одного из движений навстречу, Борис понял, что он попал как раз между ее больших толстых губ. Учитывая небольшой размер его подросткового адамчика и большую, взрослую еву его бабушки, это было не удивительно. Ощущения Бориса обострились, ванечке-встанечке стало очень приятно, было тепло, влажно и хотелось, чтобы это тепло и влага всегда окутывали его со всех сторон. В это время бабушка тоже почувствовала его в себе и на мгновение перестала двигаться. Возможно, ей не хотелось его отпускать, или какие-то сомнения вдруг овладели ею. Но после мгновенного затишья, она вместо движения назад, приподняла свои ягодицы, и его раскаленный фаллос полностью вошел в нее. Это были непередаваемые ощущения. Жезл внука был в вазе бабушки.
Борис лежал на ее большом теле, обхватив его руками. Бабушка положила свои руки ему на бедра, и стала двигать Борисом, то прижимая, то немного отстраняя от себя, как бы показывая, что он должен делать, и постепенно это дошло до Бориса.
И Борис начал самостоятельно совершать движения туда-сюда, приподнимаясь над бабушкиным телом. А она в это время стала двигать своим задом ему навстречу, вращая им из стороны в сторону, ее лобок тесно прижимался к нему и терся яростно и сильно. Внук шлепался на ее большой и вялый живот, но ему было очень мягко и приятно. Тамара Васильевна все более яростно двигалась под ним, ее тело ни на секунду не оставалось на месте, обнимая и поглаживая внука, она громко стонала. Его фал как будто проваливался в какую-то яму, терся о волнистые стенки ее влагалища. Они оба уже забыли обо всем и с силой входили друг в друга. Ее полное тело выгибалось дугой и опадало, образовывая жирные складки, которые внук тискал как сумасшедший.
Вдруг напряжение в фаллосе выросло до максимума, у Бориса закружилась голова, он напрягся, и что-то резко вышло из него, опустошив всего, силы покинули его. Восторг, необычайное наслаждение, облегчение чувствовал он. Бабушка, заметив напряжение его бала, яростно задергалась, ее бедра очень плотно и больно сжали его, она издала какой-то невероятный стон, звук, хрип и постепенно ее движения стали затихать. Борис же просто лежал на ней без сил, а может уже и без сознания от всего происходящего.
Через некоторое время, оправив платье, Тамара Васильевна сказала:
- Ты должен знать, что этого не было. Чтобы никому никогда не говорил…
- Хоро-шо, - успокаиваясь, пролепетал Борис.
Помолчали. Прокричала высоко над ними ворона.
Буквально через секунду, резко отведя взгляд, бабушка воскликнула:
- Белка!
И тут зазвонил мобильник. Борис не без уважительности спросил бабушку, отвечать ли - может быть, ей это будет неприятно? Тамара Васильевна повернулась к нему и посмотрела словно издалека, крепко зажмурив один глаз от света; другой глаз оставался в тени - широко раскрытый, но отнюдь не наивный и уж до того карий, что казался темно-синим.
Безоблачное небо виднелось в просветах между кронами неподвижных почтенных берез и лип.
Пушистохвостое рыжее создание сидело на задних лапках на тропинке, а передними делало просящие движения.
Борис попросил поторопиться с ответом, и Тамара Васильевна оставила белку в покое.
- Ну надо же! - воскликнула она. - Это же он, наверняка!?
Борис ответил, что, по его мнению, говорить ли, нет ли, один черт, он сел на пень рядом с Тамарой Васильевеной, и обнял ее левой рукой. Правой поднял телефон к уху. Солнце косо освещало лес. И когда Борис поднес телефон к уху, его русые волосы были освещены особенно выгодно, хотя, может быть, и чересчур ярко, так что казались рыжими.
- Да? - звучным голосом сказал Борис в трубку.
Тамара Васильевна, испытывая удовольствие в объятии, следила за ним. В ее широко раскрытых глазах не отражалось ни тревоги, ни раздумья, только и видно было, какие они большие и черные.
В трубке раздался мужской голос - безжизненный и в то же время странно напористый, почти до неприличия взбудораженный:
- Борис? Это ты?
Борис бросил быстрый взгляд влево, на Тамару Васильевну.
- Кто это? - спросил он. - Ты, дедуля?
- Да, я. Боря, я тебя не отвлекаю?
- Нет-нет. Что-нибудь случилось?
- Правда, я тебе не мешаю? Честное слово?
- Да нет же, - сказал Борис, розовея.
- Я вот почему звоню, Боря: ты случайно не видел, куда ушла бабушка?
Борис опять поглядел влево, но на этот раз не на Тамару Васильевна, а поверх ее головы, на бегущую по веткам белку.
- Нет, дедуля, не видал, - сказал Борис, продолжая смотреть на белку. - А ты где?
- Как где? Я в кафе. Гулянье идет полным ходом! Я думал, она где-то здесь… Может, танцует… Я, прямо, обыскался Тамару…
- Не знаю, дедуля…
- Значит, ты точно не видел ее?
- Да нет, не видел. Понимаешь, дедуля, у меня чего-то заболела голова, и я вышел подышать... А что? Что случилось? Бабуля потерялась?
- О господи! Она же все время сидела рядом и вдруг...
- Может быть, она просто проветриться вышла? - спросил с задержкой, как бы раздумывая вслух, Борис.
- Уже бы вернулась, её уже минут двадцать нет.
«Так быстро всё это совершилось?!» - подумал Борис.
- Послушай, дедуля, не надо так нервничать, - спокойно, как психотерапевт, сказал Борис. – Куда она может деться? Погуляет, освежится и вернется… Сейчас она и придет.
- Так ты не видел ее, Боря? – назойливо повторил вопрос Михаил Иванович.
- Послушай, дедуля, - прервал Борис, отнимая руку от лица, - у меня вдруг опять зверски разболелась голова. Черт знает, с чего это. Ты извинишь, если мы сейчас кончим? Потолкуем потом, ладно?
Борис слушал еще минуту, потом отключил телефон и сунул его в карман. А Тамара Васильевна сказала:
- Боренька, наслаждение есть всё, именно всё, что содержится в мире, любовь внедрена в каждого человека неотступной потребностью, желанием. Каждый человек гонится за удовольствием и счастьем и, в конце концов, находит свое счастье...
Тамара Васильевна умолкла, посмотрела на него, не моргая, с восхищением, и приоткрыла рот, а Борис склонился к ней, запустил одну руку под подол к черному кусту, другую положил на затылок, сильно прижал к себе ее влажные губы, и поцеловал взасос.