Сожженные, повешенные, утопленные...
С XV века более пятидесяти тысяч женщин и мужчин были казнены как ведьмы и колдуны.
Как это произошло? Новые исследования перечеркивают многие привычные стереотипы...
Пасмурным ранним утром в феврале 1623 года мекленбургский крестьянин Хим Отольете заметил женщину, выливающую из горшка какую-то жижу. Между тем каждому известно, что колдуньи варят ядовитое зелье и разбрызгивают его по лугам и на порогах домов, отчего заболевают люди и животные. Отольете закричал, побежал, но женщина уже растворилась в тумане.
Несколько жителей деревни Глазевиц отправились по следу, хорошо различимому в грязи. Никто не сомневался, что он ведет к дому Анны Польхов - старухи, живущей на выделе. До сих пор подлые козни сходили ей с рук лишь потому, что власти в Ростоке отказывались вынести ей обвинительный приговор. При этом каждый в деревне знает, что старуха виновна в смерти как минимум двоих людей и еще на двоих она наслала болезнь. Кроме того, на ее совести сорок две лошади, два жеребенка, вол, семь свиней, корова и четыре теленка. Но на этот раз ее застали на месте преступления. Ведьма должна сгореть!
Четыреста лет назад такие сцены разыгрывались по всей Европе. Более 50 тысяч человек были казнены тогда как ведьмы, колдуны или оборотни, каждый второй из них - на территории Священной Римской империи.
Готовность, с которой немцы отправляли на смерть соседей, теток, свояков и даже матерей и детей, жестокость, с которой пытали обвиняемых, легкость, с которой страх и набожность превращались в истерию и безумие и овладевали массами, сегодня для нас практически непостижимы.

«Преследование ведьм существовало во многих районах Европы. Однако пусковые механизмы и ход событий могли варьироваться», - говорит Рита Фольтмер, историк и специалист по ведьмам из Трирского университета. Одно было неизменным: «Обвинение в ведьмовстве помогало удобным способом разрешить конфликт любого рода и оклеветать неугодного человека - соседа, родича, слугу».
Фольтмер принадлежит к группе исследователей, которые поставили себе задачу пролить свет на эту темную главу немецкой истории. Тема гонений на ведьм, рассматривавшаяся с точки зрения идеологии сначала прусскими учеными, затем национал-социалистами, а после феминистками, долгое время считалась среди историков несерьезной. Научный интерес к ней вновь возник лишь около двадцати лет назад. За это время была сделана масса новых открытий, касающихся палачей, жертв и обстоятельств давнишних преступлений.
В результате этих исследований многое из того, во что немцы верили раньше, было отброшено как ложные стереотипы. В частности, появилось множество новых сведений о роли церкви. В охоте на ведьм участвовали клирики всех рангов - от деревенского проповедника до профессора теологии, причем протестанты ни в чем не уступали католикам. Но в обеих конфессиях находились священнослужители, выступавшие против преследований.
Исследования показывают, что после 1520 года инквизиторские ведомства иной раз даже пытались остановить серии процессов в Италии, Испании и Португалии.

К тому же судьи-инквизиторы в Южной Европе зачастую были снисходительнее, чем их коллеги в Германии: вместо того чтобы отсылать осужденных на костер, они пытались спасти заблудшие души наложением епитимьи.
Ученые-теологи и законники планомерно создавали образ ведьмы как приспешницы дьявола. К гонениям присоединялись представители самых разных социальных групп. Простолюдины жаждали расправ, юристы, движимые карьерными побуждениями, алчностью или просто служебным рвением, педантично исполняли свой долг, а правители давали на все это свое разрешение.
Вопреки распространенным представлениям типичная «ведьма» не была ни старой, ни бедной. Подозрение в ведьмовстве могло пасть на любого, вне зависимости от сословия, образования, возраста и пола. В сети преследователей попадали даже дети. По приблизительным подсчетам, каждый четвертый осужденный был мужчиной.
Однако мало кто осознает, что гонения на ведьм не были порождением мрачного Средневековья. Они начались на пороге Нового времени и достигли своего апогея за несколько десятилетий до начала эпохи Просвещения. И все же тот, кто стремится докопаться до истины, должен заглянуть в далекое прошлое.
Обереги, ритуалы и языческие верования, связанные с плодородием, являлись в Средние века частью повседневной жизни. Для католической церкви эти обычаи были как кость в горле. Однако еще большую угрозу клирики видели в еретических движениях вальденцев и катаров, которые заявляли, что исповедуют «истинное» христианство; они становились все более популярными. Католическая церковь опасалась, что ее влияние может ослабнуть.
В результате в XIII веке папа Григорий IX узаконил смертную казнь еретиков. Он придал судам инквизиции особый статус: любой еретик должен был предстать перед церковным судом. Возникла целая система доносов, допросов и пыток, и, что характерно, вскоре еретики были наставлены на путь истинный. Или уничтожены...

Но беда была в том, что сами церковники верили в то, с чем боролись: в колдовскую силу. В головах ученых вредоносная магия, пособничество еретическим сектам и договоры с дьяволом переплелись в одно преступление - ведьмовство. Считалось, что и мужчины, и женщины становились союзниками сатаны, чтобы вместе с ним строить козни добрым христианам. Договор, по всеобщему убеждению, скреплялся совокуплением с дьяволом, который являлся своим приспешникам то в мужском, то в женском обличье.

Более того, вскоре стали вести речь о «новой секте», которая якобы ведет подрывную деятельность против христианского мира. И, хотя никто не мог доказать существование этого мирового заговора, мысль о нем прочно засела в сознании людей.
В 1419 году в Люцерне во время судебного процесса над человеком по фамилии Гёльдер, который обвинялся в подстрекательстве к погрому, впервые было употреблено роковое слово hexerei , «ведьмовство». Спустя десять лет вокруг Женевского озера запылали первые костры. Но тогда еще не было людей, способных развязать масштабную охоту на ведьм.
Примерно в это время в эльзасском городе Шлетштадте родился мальчик, впоследствии ставший охотником на ведьм, равных которому не знает европейская история. Звали его Генрих Крамер. Юношей он постригся в доминиканские монахи, но благочестивая монастырская жизнь была для него скучна. «Инститорис», как он называл себя, был одержим фанатичной верой и женоненавистничеством и страдал одновременно манией преследования и манией величия: «Крамер мечтал искоренить все, что хоть в малейшей степени шло вразрез с верой, которую он исповедовал, - объясняет профессор истории Университета Саарбрюкена Вольфганг Берингер. - Появление ведьм он считал верным знамением грядущего конца света».
Изображений Крамера не сохранилось, поэтому мы даже не можем представить себе, как выглядел этот безжалостный фанатик. Известно лишь, что он считал своим священным долгом раскрыть человечеству глаза на зло, творящееся вокруг. В 1484 году он отправился в Рим и добился от папы Иннокентия VII принятия буллы о ведьмах. В ней папа повелевал всеми возможными способами оказывать содействие инквизиторам.
Из простого монаха Крамер превратился в посланника Божьего. В скором времени почти вся Центральная Европа дрожала от ужаса при упоминании его имени.
Действовал Крамер всегда одинаково. В драматических выражениях он рисовал предстоящую последнюю битву между добрыми христианами и приспешниками сатаны, нагнетая таким образом атмосферу страха. Затем он предлагал обращаться к нему с доносами. И люди в самом деле приходили к нему и называли имена.
Тогда инквизитор приказывал схватить обвиненных и во время слушаний извращал их показания так, что они начинали звучать как признания вины. Позднее он хвастался, что схватил двести ведьм.
Но не всюду люди готовы были поверить пламенным речам Крамера и нарушить действующие законы. Во многих городах он столкнулся с сопротивлением местных властей. В числе тех, кто отказал ему в поддержке, был и епископ Инсбрука.
Отчаявшись, Крамер отступил и в 1487 году опубликовал вместе с деканом Кельнского университета Яковом Шпренгером трактат Malleus Maleficarum - «Молот ведьм», основополагающую апологию охоты на ведьм, включающую детальные описания процедуры установления факта ведьмовства. Готовые начать охоту клирики и законники были счастливы. Наконец-то они получили теоретическое основание, чтобы выступить войной против ведьм, уничтожить которых уже давно, но тщетно требовало население.
Благодаря недавно изобретенному книгопечатанию труд Крамера и Шпренгера быстро распространился по Европе. Вскоре охота на предполагаемых адептов «новой секты» стала массовым явлением. К 1520 году были казнены сотни людей. Затем Германия на десятилетия погрузилась в хаос Реформации и Контрреформации.
Около 1560 года преследования вспыхнули с новой силой, но пик пришелся на XVII век, эпоху барокко - противоречивый период, пронизанный пессимизмом. Перевороты в естественных и общественных науках порождали апокалиптические настроения и воскрешали средневековые представления о мире людей и потустороннем мире. Смерть стала неизменным спутником времени - она присутствовала не только в искусстве, но и соседствовала с людьми в реальной жизни: яростные столкновения протестантов и католиков во времена Контрреформации, и особенно Тридцатилетней войны, принесли в Европу страшное опустошение.
«Возникшие тогда жесткие идеологические границы заставляли забыть о терпимости к другим», - говорит боннский историк и исследователь ведьмовства Томас Беккер.
Природа в тот период будто сошла с ума. Зимы были долгими и невероятно холодными. Летом из-за непрекращающихся ливней хлеб сгнивал на корню. В городах и деревнях царил страшный голод, дети умирали в младенчестве. В отчаянных поисках пищи в деревни забредали волки, которых напуганные люди принимали за оборотней.
Сейчас климатологи называют то время «малым ледниковым периодом». Его основной этап начался около 1560 года и продолжался примерно сто лет. Томас Беккер считает, что климатические изменения способствовали массовой истерии и, соответственно, гонениям на ведьм: «В благополучные времена никто не чувствует угрозы. Если у кого-то одного заболеет скотина, все решат, что он плохо ее кормил. Но когда скот заболевает сразу у многих, люди впадают в панику и начинают усматривать причины в ином».
Люди стали искать виноватых. Старые рассказы о ведьмах вновь приобрели популярность. Новый уголовный кодекс (Constitutio Criminalis Carolina ), изданный императором Карлом V в 1532 году и призванный унифицировать законы Священной Римской империи, значительно облегчил поиски врагов. Отныне пострадавшие не обязаны были выступать на процессах истцами, достаточно было дать показания. Иск частного лица стал достаточным основанием для официального обвинения. Любой мог донести на любого, не опасаясь последствий. Также «Каролина» признавала пытки законным средством установления истины. Того, кто перенес мучения, не сознавшись, полагалось отпустить на свободу...
В каких только преступлениях не обвиняли «ведьм»: шабаши и похищение молока, договор с дьяволом и совокупление с ним, насылание моров, болезней и непогоды, левитация, превращения в животных, убийства младенцев и осквернение трупов.

В некоторых местах страх перед ведьмами перерос в массовую истерию такой силы, что она затмила даже знаменитую охоту на ведьм 1692 года в Салеме в колониальном Массачусетсе, где по обвинению в колдовстве 19 человек было повешено, 1 человек раздавлен камнями и от 175 до 200 человек заключено в тюрьму (не менее пяти из них умерли).
К примеру, ужасающая история произошла в вестфальском Падерборне, где с 1656 по 1658 год более двухсот человек объявили себя одержимыми и пошли по городам и селам, творя различные бесчинства. Они утверждали, что ведьмы наслали на них злых демонов и освободиться от проклятия они смогут, только если колдуньи будут сожжены на костре. Когда правитель отказался санкционировать охоту на ведьм, одержимые - преимущественно это были молодые женщины, но встречались среди них и молодые мужчины - начали бесноваться еще сильнее и отправились с дубинами и камнями на тех, кого они считали ведьмами. Их жертвами стали полтора десятка человек. Окружающие безучастно наблюдали за происходящим или даже подзадоривали фанатиков.
Сейчас практически невозможно установить, чем именно были вызваны эти приступы ярости. В расправах участвовали обычно молодые люди в возрасте около двадцати лет, по большей части батраки. Давали ли они таким образом выход затаенной агрессии?
Подростки просто скучали?
Или ими двигала тяга к насилию - как нынешними молодчиками, мучающими сверстников и снимающими это на камеру?

Историк из Падерборна Райнер Деккер недавно опубликовал книгу об этом малоизвестном эпизоде охоты на ведьм. Он считает, что в те времена границы между манией преследования и самовнушением были размыты: «Страдавшие телесно или душевно считали себя жертвами колдовства, это было в порядке вещей. По-немецки прострел до сих пор называется hexenschuss («удар», «выстрел ведьмы»). А для многих «одержимость» была прекрасным предлогом нарушить строгие общественные правила, не опасаясь последствий».

Во многих случаях гонения на ведьм являлись следствием борьбы за власть и страха перед понижением социального статуса. Как и в наше время, этому в большей степени были подвержены обеспеченные слои населения и люди, уже вкусившие власти - феодалы, богатые торговцы, чиновники и высший клир.
Этим можно объяснить, например, события в городке Бракель, неподалеку от Падерборна, произошедшие около 1657 года. Местные аристократы и буржуа мучительно решали, кто из них должен содержать капуцинский монастырь, которому покровительствовал бургомистр Бракеля Генрих Меринг.
Предыстория этого конфликта такова: некоторые богатейшие горожане, в том числе и Меринг, были освобождены от уплаты налогов; за несколько лет до описываемых событий, во время Тридцатилетней войны, они ссудили городу денег, и благодаря им Бракель избежал разорения. Но по той же самой причине другим горожанам после войны пришлось платить еще больше налогов, чем раньше. Монастырю постоянно требовались средства, и потому многие жители опасались, что в будущем им придется еще не раз развязать суму.
Поэтому вряд ли можно считать случайным тот факт, что первые девушки, объявившие себя одержимыми, происходили из зажиточных семей, а первые обвинения в ведьмовстве были предъявлены бургомистру и настоятелю капуцинского монастыря.
Важную роль в дальнейшем развитии событий в Бракеле сыграл профессор теологии Бернард Лёпер. Дискуссии с капуцинами его не интересовали. Этот честолюбивый иезуит посвятил один из своих трактатов теме превосходства католицизма, и теперь ему необходимо было подкрепить свои аргументы успешными случаями изгнания бесов. Поэтому Лёпер проводил над одержимыми обряды экзорцизма и требовал осудить предполагаемых колдунов. Правитель Падерборна епископ Дитрих Адольф фон дер Рекке был не в силах усмирить фанатиков. Осознав свою беспомощность, он пустил в ход против обвиняемых в ведьмовстве юридическую машину. «Лёпер воспользовался своим авторитетом, чтобы усилить овладевший народом страх перед демонами, и спровоцировал массовую истерию, - говорит Деккер. - Без него все сошло бы на нет».
Важной частью каждого процесса было выяснение имен сообщников. Часто их выбивали под пытками - это было тогда в порядке вещей. «Тот, кто противопоставлял себя христианскому обществу и заключал богопротивный договор с дьяволом, совершал самое страшное преступление и по представлениям того времени не заслуживал сострадания, - объясняет историк Рита Фольтмер. - Ведьмы и колдуны считались исчадьями ада, вредителями, которых следовало безжалостно уничтожать.
Для пыток и смертных казней было еще одно основание: их души страданиями якобы можно было спасти от вечной гибели. Но для этого обвиняемых надо было любой ценой привести к признанию вины, в которой ни у кого не было сомнений. К телесным мучениям добавлялись душевные, ведь обвиняемые знали, что невиновны, но пытками их вынуждали признаться в преступлениях, которых они не совершали».
Другой иезуит, Фридрих Шпее фон Лангенфельд, родившийся в 1591 году в городке Кайзерсверт, под Дюссельдорфом, стал в те годы одним из главных противников охоты на ведьм. Принцип презумпции невиновности - in dubio pro reo («сомнение в пользу подсудимого») - был впервые сформулирован в 1631 году в его Cautio Criminalis («Предостережение обвинителям»), важнейшем трактате того времени, направленном против преследований ведьм и пыток. Чтобы обезопасить автора, первое издание было выпущено анонимно, однако скоро имя сочинителя стало широко известно в церковных кругах.
Шпее был движим состраданием к обвиняемым. Он изучал судебные протоколы, сам присутствовал на пытках и допросах, опрашивал судей и обвинителей. И, главное, как исповедник он сопровождал многих осужденных в последний путь - на костер.
Он знал, о чем идет речь, когда писал: «О Иисусе сладчайший, как можешь Ты выносить, что так терзают Твои создания?» В своей книге он говорит, что под пытками можно выбить признание и в несовершенных преступлениях: «Применяемые пытки... причиняют чрезмерные страдания».
Но об одном Шпее не было известно: пока он работал над Cautio Criminalis, его тетка, Анна Шпее фон Лангенфельд из рейнского города Брухгаузена, стала жертвой того самого мракобесия, против которого он так упорно протестовал. После смерти мужа, владельца винодельческого хозяйства, Анна Шпее решила снова выйти замуж. В супруги себе эта богатая вдова выбрала простого конюха. Связь была сочтена мезальянсом, и о паре пошли пересуды.
Вскоре несколько женщин под пыткой признались, что видели Шпее на шабаше. Там, по их утверждениям, она выступала королевой в роскошных нарядах и в маске. Анна Шпее была арестована и предстала перед судом. Когда она стала отрицать свое участие в шабаше, помощники палача сорвали с нее одежду, остригли ей волосы и принялись искать на ее теле сатанинские знаки. Считалось, что дьявол во время совокупления оставляет на своих приспешниках отметины, которые будто бы не кровоточат, если воткнуть в них иголку. Протокол процесса сохранил подробности жуткого «испытания»: «Сначала ей вонзили иголку в лоб глубоко и сильно. Она ее не почувствовала, даже не вздрогнула. Затем - иголку в грудь, и третью - в спину. Когда их извлекли, на них не было крови».
Анну пытали снова и снова, пока она не сдалась и не призналась наконец в том, что хотели услышать от нее судьи. После десяти дней процесса в сентябре 1631 года ее казнили. Скорее всего, Фридрих Шпее так об этом и не узнал.
Вопрос о том, насколько велико было влияние Cautio Criminalis на современников, сегодня остается открытым. «Были некоторые правители, например курфюрст Майнца, которые, вероятно, под воздействием Фридриха фон Шпее положили конец преследованиям в своих владениях, - говорит Рита Фольтмер. - Но в самом начале его деятельности влиятельные юристы не обращали на труды Шпее особого внимания, ведь он не был правоведом».
В Ватикане трактат Шпее знали и ценили. Однако информация о страшных событиях в Германии попадала в Рим и другими путями. Франческо Альбицци, секретарь конгрегации кардиналов, в 1635 году лично отправился в Кельн. Это было путешествие в страну тьмы. И несколько десятилетий спустя этот могущественный человек содрогался при мысли о «страшном зрелище» (spectaculum horrendum ), которое предстало перед его глазами: «За стенами многих деревень и городов были расставлены бесчисленные столбы, у которых корчились в огне несчастные, вызывающие огромное сострадание женщины и девушки, осужденные за ведьмовство».
В Италии положение было совершенно иным. Судьи инквизиции давно отменили смертную казнь за ведьмовство, пытки почти не применялись, у каждого обвиняемого имелся защитник. С последней казни ведьмы прошло более ста лет. «Сегодня мы знаем, что основными ревнителями фанатических преследований были не папы и их инквизиторы, а большая часть простого народа, низшего клира и светских судей», - объясняет Райнер Деккер, один из первых историков, получивших право посетить архив римской инквизиции и ознакомиться с тайными протоколами.
Ватикан вмешивался в ситуацию везде, где это было возможно. Но в Германии у его представителей были связаны руки. Даже католические германские князья не подчинялись власти Рима, не говоря уже о лютеранских правителях.

Напротив, в католической Рейнской области преследования были особенно яростными: их жертвами стали более тысячи человек. Курфюрст Фердинанд фон Виттельсбах считал суды над ведьмами богоугодным делом. Чтобы избежать злоупотреблений, он отправлял на места профессиональных юристов, так называемых «уполномоченных по колдовским делам». Формально они должны были сдерживать рвение народных заседателей, но зачастую совершали обратное. «Эти уполномоченные нередко и разжигали настоящий пожар ненависти», - объясняет историк из Боннского университета Томас Беккер.
Одним из самых жестоких охотников на ведьм в Рейнской области был Франц Буирманн, получивший ученую степень доктора права в Бонне. Подробный отчет свидетеля событий - «Чрезвычайная нижайшая печальнейшая жалоба благочестивых невиновных» - рассказывает о том, как Буирманн свирепствовал в городе Райнбахе начиная с 1631 года. До нас дошло лишь два экземпляра книги. Один из них хранится в сейфе гимназии Святого Михаила в Бад-Мюнстерайфеле, в здании которой раньше располагался иезуитский колледж.
Беккер натягивает белые резиновые перчатки, чтобы ни в коем случае не повредить драгоценный документ. Затем он осторожно открывает кожаный переплет. «Этот документ совершенно уникален, - объясняет исследователь. - В нем содержатся воспоминания Германа Лёэра, торговца сукном, который в совсем юном возрасте стал бургомистром и народным заседателем. Другие произведения написаны с точки зрения либо жертвы, либо палача. А здесь перед нами рассказ человека, который знал ситуацию с обеих сторон». Необходимо упомянуть, что в дальнейшем Лёэр сам подвергался преследованиям.
...В зажиточном городе Райнбахе уже долгое время ходили слухи о ведьмах. По всей вероятности, его жители могли видеть с городской стены огни костров, пылающих перед воротами других поселений.
Но волна преследований здесь поднялась лишь в 1631 году. Началось все с того, что в Райнбахе появилась некая женщина, обвиненная в ведьмовстве в своей деревне и ищущая теперь убежища. Городской совет приказал немедленно выдворить ее, но по городу успели распространиться слухи. Горожане стали требовать суда, и власти уступили их давлению. Из Бонна в Райнбах был направлен судья Франц Буирманн. Первое дело было возбуждено против служанки из Айфеля, простолюдинки и к тому же чужачки. Затем осудили женщину постарше, причем уже не из бедных. Следом Буирманн приказал схватить богатую вдову Кристину Бёффгенс, впервые посягнув, таким образом, на городскую элиту.

Лёэр так толкует его мотивы: Буирманн, «что­бы получить деньги, арестовал Бёффгенс, провел сеанс экзорцизма, пытал ее, остриг и вынудил сознаться». Муж Бёффгенс тоже был торговцем сукном, и Лёэр хорошо его знал. Этот 36-летний мужчина испытывал к пожилой женщине глубокое сострадание, но ничем не мог ей помочь. Через четыре дня она умерла под пытками. По закону такого не должно было происходить, но это нимало не интересовало уполномоченного по колдовским делам. Сразу после смерти Кристины Бёффгенс судья Буирманн конфисковал ее имущество. За четыре месяца безжалостный юрист отправил на костер двадцать человек.
Масштабы охоты на ведьм часто зависели от местных властей. На заре Нового времени Германия представляла собой лоскутное одеяло из маленьких и совсем крохотных владений. Одни контролировались церковными, другие - светскими правителями. В одних действовали жесткие властные структуры, в других царила анархия. «На территории Германии было множество мелких владений с собственным кровавым правосудием. Каждый сюзерен сам решал, казнить подсудимых или миловать, - говорит Рита Фольтмер. - Там же, где существовала судебная система с несколькими инстанциями и эффективными высшими органами контроля, гонений было меньше».
После 1660 года охота на ведьм пошла на спад. Постепенно государственная система модернизировалась, полномочия центральных властей усиливались. Другими факторами стали отмена пыток, развитие медицины и улучшение ситуации с продовольствием. Идеи Просвещения мало-помалу проникали в общество. Колдовство уже не считалось преступлением. И все же единичные расправы происходили до XVIII века.
Охота на ведьм в Европе закончилась там же, где и началась: в Швейцарии. В протестантском кантоне Гларус в 1782 году мечом отрубили голову молодой служанке Анне Гёльди. Девушку обвинили в том, что она с помощью чар набила иголками живот дочери своего хозяина Иоганна Якоба Чуди, а также плевалась гвоздями. «Но этого, - говорит писатель Вальтер Хаузер, - не мог засвидетельствовать никто из членов семьи».
Хаузер обнаружил ранее неизвестный исторический источник и смог восстановить подробности дела. Он приходит к выводу, что за преследованием Анны Гёльди стояли личные мотивы: «Ее хозяин был членом городского собрания, правительственным советником и главным представителем семьи Чуди, одной из самых богатых в кантоне. Судя по всему, у него была связь с Гёльди. Вполне вероятно, что он ее обесчестил. То есть он решил убрать эту женщину с пути, чтобы спасти свою карьеру, поскольку чиновник, изобличенный в прелюбодеянии, не мог занимать высокие должности».
Чуди хладнокровно обдумал сценарий обвинения в колдовстве, не погнушавшись использовать свою дочь в качестве жертвы. Под пытками Гёльди созналась, что состоит в сговоре с дьяволом. Журналист из Геттингена в связи с этим процессом ввел в обращение термин «судебное убийство» (justizmord ), который употребляется в правовой науке до сих пор. Это был не последний случай вынесения приговора невиновному, но последний в истории суд над ведьмой.
В Гларусе Анну Гёльди не забыли по сей день: летом 2008г. - спустя 225 лет после смерти «последней ведьмы Европы» - в кантоне открыт посвященный ей музей.
Русские люди издавна верили в волшебство и потусторонний мир, но предпочитали искать ответы на свои вопросы в реальной жизни. Поэтому, как писал в XIX веке историк Владимир Антонович, демонология в России не сложилась как наука: «Допуская существование в природе сил и законов вообще неизвестных, народ считал, что многие из этих законов известны лицам, которые сумели тем или иным способом их познать». И в целом, по словам того же Антоновича, во времена язычества «познание тайн природы не считалось чем-то греховным, противоречащим религиозному обучению».
Кроме того, языческие жрецы, в отличие от христианских священников, охотно принимавших на себя роль карателей, не нуждались в образе врага: их задачей было обеспечить гармоничное сосуществование человека и природных стихий.
Но с превращением христианства в государственную религию на Руси заполыхали костры. Враждебное отношение церкви к языческим волхвам нашло отражение уже в первой дошедшей до нас летописи, «Повести временных лет». В главе, рассказывающей о событиях 912 года, содержатся сведения о волхвах и кудесниках, один из которых предсказал смерть вещему Олегу.
По церковному уставу князя Владимира Святославича чародеев полагалось сжигать. Но такая мера применялась не часто. В XI веке волхвы все еще пользовались большим влиянием в обществе: в 1024 году они подняли восстание в Суздале, около 1071 года - в Новгороде, в 1091 году - в Ростовской земле. Мятежи были подавлены; волхвы были объявлены вне закона. И, вероятно, именно в XI-XIII веках на Руси началась борьба с нечестивцами. Первые сведения о сожжении «лихих баб» за неурожай в Суздальском княжестве датируются 1204 годом.
Однако православная церковь никогда не вела борьбу с ведьмами и колдунами в таких масштабах, как католики в Европе. До конца XV века уголовное законодательство в России было достаточно мягким: смертная казнь применялась редко, телесные наказания не получили широкого распространения. Этому есть ряд объяснений.
Во-первых, три века татаро-монгольского ига приучили правителей ценить жизнь каждого подданного. Преступников не уничтожали, а посылали охранять границы, что считалось не столько наказанием, сколько исполнением патриотического долга.
Во-вторых, в обществе существовала строгая иерархия, острые социальные конфликты возникали редко, и, соответственно, уровень преступности был невысок.
В-третьих, власти считались с правосознанием народа, осуждавшего жестокие наказания.
В-четвертых, в небольших по площади княжествах блюстители порядка могли относительно быстро выследить и предать суду практически любого нарушителя закона. И, что немаловажно, уголовное право базировалось не только на светских моральных нормах, но и на религиозных догмах. А духовной власти важнее было не наказать грешника, а вернуть его в лоно церкви.
В XVI-XVII веках ситуация изменилась. Отношения между властью и обществом стали напряженными, рост населения городов породил «профессиональную» преступность. Государственный аппарат был еще развит слабо, поэтому социальное спокойствие достигалось с помощью суровых наказаний и устрашения потенциальных злодеев.
Так, в 1682 году была сожжена «последняя русская ведьма» Марфушка Яковлева. Ее обвинили в наведении порчи на самого государя Федора Алексеевича. И все же до религиозного раскола XVII века судебные процессы против колдунов и ведьм были редкостью и не являлись следствием церковной политики; наиболее частым основанием для возбуждения дела были иски по поводу нанесенного ущерба. В 1731 году императрица Анна Иоанновна подписала указ о предании огню волшебников и всех, кто к ним обращается.
В сущности, «охота на ведьм» в православной России не достигла такого размаха, как в Европе, поскольку само средневековое русское общество отвергало насилие. И тем не менее вплоть до конца XIX века в сельской местности периодически случались расправы над вещуньями и колдунами...

Источник информации:
1. журнал «National Geogarphic Россия» февраль, 2007г.

Преследование людей, подозреваемых в занятиях колдовством, началось еще в Древнем Риме. Там был создан специальный документ, определяющий меру наказания при совершении подобных действий. Назывался он «Закон Двенадцати таблиц», согласно ему, преступление каралось в том числе и смертной казнью.

Охота на ведьм - причины

Наибольшее развитие преследование колдовавших людей получило в Средние века. В это время в Европе происходили массовые казни тех, кто обвинялся в данном преступлении. Историки, изучающие это явление, утверждают, что причинами подобного деяния стали экономический кризис и голод. Согласно имеющимся данным, охота за ведьмами являлась своеобразным способом уменьшения народонаселения европейских стран.

Сохранившиеся записи тех времен подтверждают, что тогда в ряде государств произошел демографический подъем. В этот же период началось изменение климатических условий, что и привело в конечном итоге к недостатку сельскохозяйственной продукции и упадку животноводства. Голод и грязь спровоцировали вспышки чумы. Уменьшение количества народонаселения при помощи массовых казней частично решала проблемы.

Что такое охота на ведьм?

В Средние века под этим понятием подразумевались поиск и казни колдовавших людей. Охота на ведьм это не что иное, как истребление человека инакомыслящего, подозревающегося в связях с нечистой силой. Согласно историческим сводкам, обвинительных доказательств зачастую не хватало для того, чтобы вынести приговор. Нередко единственным аргументом становилось признание обвиняемого, полученное под пытками.

В современном мире термин охота на ведьм используется несколько иначе. Он применяется для обозначения гонений разных социальных групп без должных доказательств их вины, неугодных существующей системе, инакомыслящих. Это понятие часто можно встретить при обсуждении политических событий, когда одно государство пытается, не имея аргументов вменить ответственность за какую-либо ситуацию другой стране.

Охота на ведьм в Средние века

Европейские страны в этот период активно уничтожали население. Изначально охота на ведьм в эпоху Средневековья проводилась силами служителей церкви, но впоследствии, святая инквизиция разрешила рассматривать дела о колдовстве светским судам. Это привело к тому, что население деревень и городов стало подвластно местным правителям. Согласно историческим данным, гонения на ведьм в Средневековье переросло в личную месть неугодным людям. Местные правители могли получать нравящиеся земельные наделы и другие материальные ценности, просто казнив их законного владельца.

Охота на ведьм на Руси

Исследователи полагают, что процесс инквизиции не получил такого развития в древней Руси, как в Европе. Связывают это явление с особенностями веры народа, когда большее значение придавалось не греховности плоти, а помыслам и интерпретации погодных и климатических явлений. Однако и на Руси была охота на ведьм, что значит:

1. Подобные судебные процессы были. Проводились они старейшинами рода или вождями.
2. При доказанной вине наказанием служила смертная казнь. Осуществлялась она через сожжение или погребение заживо.

Как казнили ведьм?

Совершение этих преступлений каралось смертью. Казни ведьм во времена инквизиции проводились прилюдно. Судебные процессы тоже собирали немало зрителей. В ряде европейских стран обвиняемого пытали непосредственно перед сожжением или повешением. Казнь второго типа применялась намного реже, чем первый, ряд священнослужителей полагал, что только костер инквизиции может побороть . Четвертование и утопление тоже использовались, но реже.

В наши дни уголовное преследование по обвинению в колдовстве, или охота на ведьм, поддерживается рядом государств. В Саудовской Аравии эти преступления до сих пор караются смертной казнью. В 2011 году по обвинению в совершении магических ритуалов там была обезглавлена женщина. В Таджикистане за такие же преступления предусмотрено лишение свободы на срок до 7 лет.

Ответ редакции

Выражение «охота на ведьм» является калькой с английского языка (witch-hunt) и имеет исторические корни. Фраза относится к практике средневекового религиозного фанатизма и преследования обвиняемых в колдовстве женщин (часто по ложным доносам). С ХХ века появилось новое понимание этого термина. Выражение стало обозначать преследования разных деятелей в США, которые придерживались левых взглядов.

Преследование ведьм и колдунов

Уголовное преследование ведьм и колдунов известно с древности, но особого размаха оно достигло в Западной Европе конца XV – середины XVII веков. Первое сожжение ведьм произошло в Тулузе в 1275 году. Оклеветать неугодного человека мог любой. Не щадили ни богатых, ни бедных, ни красивых, ни уродливых, ни умных, ни бездарей.

В католических странах дела о колдовстве, как правило, рассматривались церковным судом - инквизицией. Также были распространены случаи самосуда над подозреваемыми. В протестантских странах ведьм преследовал светский суд. При рассмотрении дела особое внимание уделяли поиску примет, по которым можно было распознать ведьм и колдунов. Одной из них было испытание водой, во время которого палач крепко связывал жертву верёвкой и затем сталкивал её в воду. Если она всплывала, то обвиняемого считали колдуном. Ещё одной приметой были «ведьмины отметины» - родинки и пигментные пятна, которые палач прокалывал иглой. Если подозреваемая не чувствовала при этом боли или из раны не текла кровь, считалось, что пятно является меткой дьявола. Средневековых ведьм также выявляли по ряду других признаков - от рыжих волос и глаз разного цвета до того, что они хранили в доме и имели ли домашних животных.

Самым тяжёлым приговором инквизиции было отлучение от Церкви, которое приравнивалось к государственной измене и за которое полагалась смертная казнь. Поэтому в большинстве случаев колдунам грозило сожжение на костре. Выйти из застенков инквизиции удавалось немногим. Суд мог освободить от наказания сильно измождённых людей, которые попадали в богадельни или приюты для неизлечимо больных и в скором времени умирали сами. Также оправдать могли по причине недостатка веских доказательств. Получив такой приговор, люди давали клятву не принимать в доме гостей, не посещать публичные места и праздники, многим вообще запрещалось покидать дом или выходить за двор. Мягким приговором суда считалось изгнание из родных мест.

Охота на ведьм в Европе была распространена на протяжении более 300 лет. За это время инквизиция уничтожила сотни тысяч людей. Отмена процессов против ведьм произошла лишь в ХVIII веке. Последняя казнь произошла в 1782 году в протестантской части Швейцарии, в городе Гларус.

Фото: www.globallookpress.com

Эпоха маккартизма

В конце 1940-х – начале 1950-х годов холодная война привела к тому, что в США начались репрессии против инакомыслящих людей. В ходе «охоты на ведьм» разоблачались тайные коммунисты и «агенты СССР». Против левых и либеральных деятелей были организованы преследования. Среди американцев, которые подверглись преследованиям, были режиссёры, актёры и другие представители культурной элиты. Период такой политической реакции получил в США название эпохи маккартизма.

«Охота на ведьм» принимала самые различные формы - от ведения «чёрных списков» и увольнений с работы до прямых судебных репрессий, которыми занималась сенатская подкомиссия «по расследованию антиамериканской деятельности» во главе с сенатором Джозефом Рэймондом Маккарти . Особо жестоким преследованиям подвергалась Коммунистическая партия США. Впоследствии американские правящие круги формально отвергли маккартизм, однако «охота на ведьм» в завуалированных формах продолжает иметь место в политической практике.

В конце XV века Западную Европу захлестнула всеобщая истерия, спровоцированная святой инквизицией, которой в дальнейшем дали название «охота на ведьм». Она будоражила европейские страны на протяжении трёх веков, вплоть до середины XVII века, унеся, по оценкам современных историков, более пятидесяти тысяч жизней. Этот период ознаменованный пытками и массовыми убийствами можно назвать «веком инквизиции».

Начало охоты на ведьм

Точкой отсчета можно считать принятие в 1484 году папой римским Иннокентием VIII буллы «Всеми силами души». Принятая в 1484 году, по настоянию фанатика, женоненавистника, «охотника на ведьм» и по совместительству монаха доминиканского ордена Генриха Инститориса Крамера, в дальнейшем соавтора известного трактата «Молот ведьм», булла развязала руки инквизиции при рассмотрении дел о колдовстве. Парадоксально, но появившееся в это время одно из самых прогрессивных творений человечества – книгопечатанье, лишь подстегнуло волну религиозных убийств, массово предоставив в распоряжение судов растиражированные инструкции по изобличению темных сил.

Средневековые трактаты четко описывают, как распознать нечисть. Основанием для признания женщины ведьмой может служить наличие у неё клейма дьявола, которое тот ставит на теле ведьмы при заключении договора с ней. Печать нечистого может представлять собой родинку в форме жабы, зайца, паука, сони либо другого зверя. Обычно дьявол ставит ведьме клеймо на груди или гениталиях. У колдуна клеймо следует искать под мышками, на плечах, под веком, или… в заднем проходе.

Дьявольская отметина может быть и невидима глазу. Обнаружить её можно лишь проткнув её иглой – при этом место прокола не кровоточит и безболезненно для подозреваемой(ого).

Носителей таких признаков предавали «справедливому» суду и умерщвляли, как правило, путём сожжения.

Убийственное (в прямом смысле этого слова) мракобесие шагало нога в ногу с эпидемиями чумы, войнами, голодом, вызванным перенаселением и неурожаем, подаренным долговременным изменением климата (малый ледниковый период XVI века). Люди хотели знать виновников несчастий, настигших их, а что как нельзя лучше остужает пыл толпы, чем публичная расправа. Для многих доносительство было удобным случаем расправиться над обидчиком или удовлетворить пожирающую зависть к ближнему.

Охота на ведьм в разных религиях

Однако не стоит думать, что преследование колдовства было привилегией католического мира – протестантские государства по жестокости законов и массовости казней, пожалуй, даже обогнали своих католических соседей. Наиболее богатую кровавую жатву охота на ведьм собрала в Германии, Франции и Швейцарии. Всего за три столетия произошло около 100 тысяч процессов, связанных с колдовством, более половины из которых завершилось смертным приговором.

Жертвой развернувшейся компании мог стать любой, независимо от сословия (обвинить и сжечь могли и профессора, и крестьянку), пола (зафиксированы случаи сожжения трёхлетних детей «за любовную связь с дьяволом») и возраста.

В отличие от «просвещённой» Европы, славянский мир охота на ведьм практически не затронула… менталитет не тот. За период, когда в Западной Европе тысячами полыхали костры, на которых корчились несчастные, обречённые на мучительную смерть, в России было возбуждено чуть более двух сотен «колдовских» дел, единицы из которых завершились смертоубийством.

Инквизиторы современности

Охота на ведьм не является достоянием лишь «тёмных» средних веков – в наше время колдовство уголовно преследуется в некоторых государствах. Так, в Саудовской Аравии данное деяние преследуется смертью. Последняя казнь за данное «преступление» зафиксирована в этой стране в 2011 году – тогда была обезглавлена «колдунья» Амина Бин Абдулхалим Нассар.

Средневековые ведовские процессы - процессы над ведьмами - и сегодня продолжают смущать умы ученых и тех, кто интересуется историей. Сотни тысяч обвиненных в колдовстве или связи с дьяволом были тогда отправлены на костер. В чем причины столь безумной вспышки боязни нечистой силы, ведовства, охватившей Западную Европу в ХV-XVII веках? Они неясны и ныне.

Наука практически всегда рассматривает средневековую охоту на ведьм как нечто вторичное, полностью зависящее от внешних обстоятельств - состояния общества, церкви. Предлагаемая же статья делает попытку объяснить феномен охоты на ведьм, опираясь на частные факты, на первый взгляд малозначительные и не удостоившиеся внимания исследователей. Многое в публикуемой статье может показаться неожиданным. Спешу уверить: обнародуя свои выводы, я не стремлюсь к сенсации, но твердо убежден, что приведенные факты и их анализ заслуживают внимания и дальнейшего изучения.

Для большинства историков (отечественных и зарубежных) охота на ведьм - явление пусть и ужасающее, но вполне отвечающее общему строю суеверного, темного Средневековья. Такая точка зрения весьма популярна и сегодня. А между тем ее легко опровергнуть с помощью хронологии. Большинство ведьм сгорело на кострах инквизиции отнюдь не в начальный период Средних веков. Гонения на колдуний набирало силу в Европе параллельно с развитием гуманизма и научного мировоззрения, то есть в эпоху Возрождения.

Советская историография всегда рассматривала охоту на ведьм как одно из проявлений развернувшейся в XVI-XVII веках феодально-католической реакции. Правда, она не учитывала то, что слуг дьявола вовсю жгли и в протестантских странах: жертвой мог стать каждый, независимо от социального положения и религиозных воззрений. Не избежала подобного взгляда и наиболее популярная ныне социальная теория: охота на ведьм - лишь очень яркий показатель степени обострения внутриобщественных отношений, стремление найти "козлов отпущения", на которых можно возложить ответственность за все проблемы и трудности бытия.

Разумеется, охота на ведьм, как и любое иное историческое явление, нельзя изучать отвлеченно, в отрыве от общей исторической канвы. С этим спорить не приходится. Однако, когда такой подход становится превалирующим, вправе задать вопрос: а не теряется ли за общими выводами само явление с присущими ему особенностями? Факты и свидетельства источников зачастую лишь иллюстрирую т нарисованную исследователем картину. Хотя именно изучение фактов, их деталей первично в любом историческом исследовании.

Никто из авторов, рассказывающих об охоте на ведьм, не обошел вниманием все этапы ведовского процесса: арест ведьмы, расследование преступлений, вынесение приговора и казнь. Пожалуй, наибольшее внимание уделяется разнообразным пыткам, приносившим почти стопроцентное признание во всех самых гнусных и чудовищных обвинениях.

Однако обратим внимание на значительно менее известную процедуру, которая предшествовала пытке и по сути служила главным доказательством вины. Речь идет о поиске на теле ведьмы или колдуна так называемой "печати дьявола". Ее искали, сначала просто осматривая тело подозреваемого, а затем нанося уколы специальной иглой. Судья и палачи старались найти на обвиняемом места, отличающиеся от остальной поверхности кожи: пятна беловатого цвета, язвочки, небольшие вздутия, обладающие, как правило, настолько пониженной болевой чувствительностью, что они не ощущали укола иглы.

Вот что говорит по данному поводу русский дореволюционный историк С. Тухолка в работе "Процессы о колдовстве в Западной Европе в 15-17 веках": "Еще до пытки колдунью подвергали операции отыскивания стигмата дьявола. Для этого пациенту завязывали глаза и вонзали в тело длинные иглы". Об этом же пишет и Я. Канторович в труде "Средневековые ведовские процессы", вышедшем в 1889 году: "Если у кого-нибудь на теле оказывались язвы или какие-нибудь следы, происхождение которых было неизвестно, то их приписывали дьяволу. Поэтому прежде всего обращались к испытанию иглой. Нередко такое, лишенное чувствительности место действительно находили на теле". О том, что наличие "ведовской печати" считалось абсолютным признаком виновности, сообщал и советский исследователь И. Григулевич. Правда, приводились такие факты лишь затем, чтобы показать суеверие и мракобесие, присущие как средневековому миру вообще, так и священнослужителям в частности.

Однако отношение непосредственных участников событий, особенно демонологов, к ведовским знакам на теле было чрезвычайно серьезным. Один из первых, кто говорит в своих трудах о дьявольских отметинах, - теолог Ламберт Дано: "Нет ни одной ведьмы, на которую дьявол не поставил бы некую отметину или знак своей власти". Это мнение разделяли практически вce богословы и демонологи. Например, Питер Остерман в трактате, вышедшем в 1629 году, доказывал: "Еще не представало перед судом человека, который, имея клеймо, вел бы безупречный образ жизни, и ни один из осужденных за колдовство не был осужден без клейма". Такой же точки зрения придерживался и демонолог в короне - Яков I Стюарт. Этот неутомимый борец с ведьмами в трактате "Демонология" заявлял: "Никто не служит Сатане и не призывается к поклонению перед ним, не будучи отмечен его знаком. Клеймо - это самое высшее доказательство, гораздо более бесспорное, чем обвинения или даже признания".

В самом существовании на теле человека каких-то пятен или отметин нет ничего странного и чудесного. Но если признать, что рассказы о ведьминых знаках имеют под собой реальную основу, то следует задать вопрос: а что представляли собой эти отметины?

Есть два основных вида таинственных знаков - дьявольское пятно и ведьмин знак. Последний представлял собой своеобразный бугорок или вырост на теле человека и, по мнению демонологов, использовался ведьмами для кормления различных духов собственной кровью. Клеймо же дьявола можно скорее сравнить с родимым пятном.

Исследователь Н. Пшибышевский в работе "Синагога Сатаны" дает достаточно подробное описание этих знаков: "Поверхность тела одержимого отмечена и снаружи особыми знаками. Это небольшие, не больше горошины, места кожи нечувствительные, бескровные и безжизненные. Они иногда образуют красные или черные пятна, но редко. Так же редко они отмечены углублением кожи. Большей частью они незаметны снаружи и находятся на половых органах. Часто они находятся на глазных веках, на спине, на груди, а иногда, но редко, они меняют место".

Итальянский демонолог М. Синистрари отмечает: "Эта отметина не всегда одной и той же формы или контура, иногда она похожа на зайца, иногда на лапку жабы, на паука, щенка, соню. Она ставится... у мужчин под веками или под мышками, или на губах, или на плечах, в заднем проходе или еще где-нибудь. У женщин обычно на груди или в интимных местах".

И все же главный признак, по которому в Средневековье отличали дьявольское пятно, - его нечувствительность к боли. Поэтому при осмотре потенциальной ведьмы подозрительные пятна обязательно прокалывали иглой. И если на укол не следовала реакция, обвинение считалось доказанным. (Еще одна существенная особенность "чертовых знаков": при укалывании эти места не только не чувствовали боли, но и не кровоточили.)

Отрешимся от фантастических деталей, вроде пылающего злобой дьявола, клеймящего собственной рукой (или иной конечностью) своих приверженцев, а признаем наличие на теле человека каких-либо специфических отметин. Но ведь описание "ведьминых знаков" очень напоминает какое-то кожное заболевание.

Действительно, почему бы не предположить, что подавляющая часть людей, обвиненных в ведовстве, имела общую для всех болезнь? И только одно заболевание подходит под все приведенные выше симптомы. Это лепра, или проказа, - и сегодня один из самых страшных недугов, а в Средневековье - настоящий бич Божий.

Вот что говорит об этой болезни медицинская энциклопедия, изданная в 1979 году: "Начинается она обычно незаметно, иногда с общего недомогания и повышения температуры. Затем на коже появляются беловатые или красные пятна, на этих участках кожа становится нечувствительной к теплу и холоду, не ощущает прикосновения и боль". Не правда ли, картина болезни очень напоминает демонологические трактаты?

В сведениях, почерпнутых из медицинской литературы, можно найти объяснение и такому явлению, как ведьмин сосок. При дальнейшем развитии заболевания кожа начинает постепенно уплотняться, образуются язвы, узлы, которые действительно своей формой могут напоминать сосок. Приведем еще одну цитату: "Иногда на не изменившейся коже появляются ограниченные лепроматозные инфильтраты в дерме (бугорки) или в гиподерме (узлы), которые могут сливаться в более или менее мощные конгломераты. Кожа под ними жирная, может отличаться шелушением, чувствительность вначале нормальная, позднее расстраивается и понижается в различной степени". Совпадает даже месторасположение "дьявольских знаков" и лепроматозных пятен на теле человека.

И, наконец, еще один аргумент, позволяющий отождествить проказу и "дьявольские отметины": по современным медицинским данным, "нарушение чувствительности в кожных поражениях наблюдается только при лепре и ни при каком другом кожном заболевании".

Итак, с большой долей уверенности можно утверждать, что практически все колдуны и ведьмы, осужденные на смерть, были в той или иной стадии поражены проказой. Сам собой напрашивается и следующий вывод: в основе гонения на ведьм лежало стремление средневекового общества обезопасить себя от страшного заболевания, распространение которого в XV-XVII веках достигло своего апогея. Уничтожая прокаженных (мера, бесспорно, жестокая), Европа к концу ХVII века в какой-то степени справилась с эпидемией проказы.

Верили ли сами судьи в то, что отправляют на костер именно дьяволово отродье, а не больных и отверженных людей? На этот вопрос пока нет абсолютно уверенного ответа. Однако вполне вероятно, что в Средние века люди достаточно хорошо знали симптомы проказы, и, по крайней мере, привилегированная, образованная прослойка государственных и церковных деятелей осознавала, что ведет борьбу не со слугами сатаны, а с заразной болезнью. Ведь неслучайно огромная роль в проведении ведовских процессов принадлежала врачам. По замечанию одного из современных исследователей, врачи "принимали достаточно активное профессиональное участие в процессах над ведьмами. В их обязанности входило диагностирование болезней, возникавших в "результате колдовства", и медицинское обслуживание пытки. Зачастую их заключение решало участь несчастной ведьмы".

И тем не менее, видя в охоте на ведьм и колдунов лишь карантинную меру, а в судьях и палачах - борцов с опасным недугом, мы излишне модернизируем явление более чем пятивековой давности. Проказа в то время могла рассматриваться и, вероятно, рассматривалась как признак одержимости дьявольской силой, и именно поэтому носителям этой болезни объявили беспощадную войну на уничтожение. Эта сторона дела заслуживает тщательного изучения.

И все же есть достаточные основания утверждать, что охота на ведьм объективно была борьбой с прокаженными.

Но для начала обратимся к процедуре опознания ведьм, существовавшей в народе. Известно, что боязнь сглаза и порчи, присущая человечеству с глубокой древности, жива и поныне. Что же говорить о времени раннего Средневековья? Разъяренная толпа нередко устраивала самосуд над человеком, в котором видела колдуна. Но чтобы наказать ведьму или колдуна, сначала их необходимо выявить.

Какие только средства, рожденные в глубинах суеверного сознания, здесь не применяли! Ведьму узнавали по полету ножа с изображением креста, брошенного через нее. А чтобы выявить всех ведьм в своем приходе, следовало взять в церковь пасхальное яйцо. Правда, любопытный при этом рисковал: если ведьма успеет вырвать и раздавить яйцо, у него должно было разорваться сердце. Принесенные в церковь намазанные салом детские башмачки грозили обездвижить ведьму. Но, пожалуй, самым распространенным оставалось испытание водой. Привязав правую руку ведьмы к левой ноге, а левую руку к правой ноге, колдунью бросали в ближайший водоем. Если она начинала тонуть, значит, невиновна, если же вода не принимала грешницу, то сомнений не оставалось: точно служила Сатане. Было распространено убеждение, что ведьма отличается от остальных людей меньшим весом: недаром же она летает по воздуху. Поэтому нередко обвиненных в колдовстве испытывали взвешиванием.

Каждый из названных методов мог применяться в одном месте Европы и оставаться неизвестным в остальных. Однако с конца ХV века на смену стихийным народным расправам над ведьмами приходит четкая система борьбы с ними, в которой самое активное участие принимают церковь и государство. Для опознания ведьмы применяется одна лишь процедура - укалывание иглой. Доселе не известное испытание распространяется по всей Европе, от Швеции до Испании. Причем везде процедура проводится одинаково. Разве сам этот факт не вызывает подозрений?

Косвенным доказательством моей версии служит и характер ведовских процессов (ведь не зря в литературе, им посвященной, они именуются эпидемиями). Нельзя сказать, что ведьм преследовали регулярно и равномерно по всей территории Западной Европы. Скорее можно говорить о локальных и ограниченных во времени вспышках охоты на ведьм. В одном городке вовсю полыхают костры, а в других о ведьмах будто никто и не слышал - не потому ли, что острая борьба с ведьмами развертывалась в местах, наиболее пораженных проказой, и заканчивалась при уничтожении угрожающего числа прокаженных.

Если предположить, что средневековые истребители ведьм и колдунов знали, с чем они на самом деле сражаются, то посчитаем логичным их стремление как можно тщательнее изолировать от общества обвиненных в колдовстве. Многие авторы (например, Я. Канторович и Н. Сперанский) упоминают о том, что ведьмы содержались в особых, отдельных тюрьмах. Демонологи же в своих наставлениях предупреждают об опасности близкого контакта с ведьмами, а судьям рекомендуют при допросах избегать прикосновения колдуний. Хотя теологи и считали, что борющийся с ведьмами имеет благословение церкви, а потому неподвластен их чарам, практика нередко говорила об обратном. В литературе известны случаи, когда в колдовстве обвиняли палача и судью, ведшего процессы. В этом нет ничего удивительного: у них было достаточно возможностей заразиться.

Конечно, наибольшая опасность заражения грозила прежде всего родственникам. Они же первыми могли заметить признаки страшного заболевания, и тогда страх за свою жизнь брал верх над любовью к ближнему. Недаром именно родственники часто (так говорят исторические документы) становились доносителями. Впрочем, даже такой шаг не отводил от них подозрения в приверженности ведовской заразе. Поэтому если хоть один из членов семьи был казнен по обвинению в колдовстве, то на всех остальных всю жизнь лежало подозрение. Иначе и быть не могло: инкубационный период лепры может составлять несколько лет, а следовательно, любой, кто общался с зараженным, внушал опасение. Нередко для подстраховки казнили всю семью разом.

Всегда вызывала наибольший ужас и рассматривалась как дикий фанатизм казнь обвиненных в колдовстве детей. В XV-XVII веках на костер возводили даже двухлетних. Пожалуй, наиболее шокирующий пример дает город Бамберг, где одновременно были преданы огню 22 девочки от 9 до 13 лет. Как уже говорилось, вера в колдовство характерна для всего человечества, однако массовое обвинение в колдовстве детей отличает лишь Западную Европу XV-XVII веков. Факт в пользу излагаемой гипотезы: проказа не разбирает возраста, а каждый зараженный, взрослый или ребенок, представляет опасность.

Иногда, очень редко, с обвиняемого в колдовстве снимали обвинения. Но и после освобождения он оставался, по сути, отверженным, подвергаясь строжайшему карантину: ему запрещали входить в церковь или отводили в ней особое место; даже в собственном доме он жил изолированно. Вполне разумные предписания на случай возможной опасности заражения.

Еще одно доказательство, подкрепляющее гипотезу, - стереотипный образ колдуньи, созданный народным сознанием. На костер всходили люди без различия пола, возраста, социального пoложения, любой мог быть обвинен в колдовстве. А вот описания типичной ведьмы оказались наиболее устойчивыми. Английский историк Р. Харт в работе "История ведовства" приводит свидетельства современников о том, как, по их мнению, выглядит типичная ведьма. Вот одно из них: "Они кривые и горбатые, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, повергающая в ужас всех окружающих. Их кожа покрыта какими-то пятнами. Старая, потрепанная жизнью карга, она ходит согнувшись дугой, с ввалившимися глазами, беззубая, с изборожденным ямами и морщинами лицом. Члены ее постоянно трясутся".

В медицинской литературе именно так описывают больного лепрой на последних стадиях развития заболевания. Кроме того, сообщает медицинская энциклопедия, "в запущенных случаях выпадают брови, ушные мочки увеличиваются, выражение лица сильно изменяется, зрение слабеет до полной слепоты, голос становится хриплым". Типичная ведьма из сказки разговаривает охрипшим голосом и имеет длинный, резко выдающийся на лице нос. Это тоже неслучайно. При лепре "весьма часто поражается слизистая оболочка носа, что приводит к ее перфорации и деформации. Нередко развивается хронический фарингит, поражение гортани приводит к охриплости".

Конечно, меня легко упрекнуть в том, что гипотеза не находит прямого подтверждения в исторических источниках. Действительно, нет и вряд ли когда-нибудь появятся документы, которые бы напрямую говорили об охоте на ведьм как о борьбе с прокаженными. И все же косвенные подтверждения этого можно обнаружить. Обратимся, например, к самому известному демонологическому трактату - "Молоту ведьм".

Благочестивые инквизиторы Шпренгер и Инститорис задают в нем вопрос: могут ли ведьмы наслать на людей разнообразные заболевания, в том числе и проказу. Рассуждая сначала о том, что "имеется известное затруднение, считать или не считать возможным наслание ведьмами проказы и эпилепсии. Ведь эти болезни обычно возникают из-за недостаточности внутренних органов", авторы "Молота" тем не менее сообщают: "Мы нашли, что эти болезни временами насылаются и чародеяниями". А окончательный вывод таков: "Нет такой болезни, которую не могли бы наслать ведьмы на человека с Божьего попущения. Они могут наслать даже проказу и эпилепсию, что подтверждается учеными".

Есть примеры, когда сами демонологи говорят о ведовстве как о заразной болезни. Итальянский теолог Гуаццо в своем сочинении "Compendium malefikarum" отмечает, что "ведовская зараза может часто передаваться детям их грешными родителями. Каждый день мы встречаем примеры испорченности этой заразой детей".

Огромный интерес при изучении ведовских процессов вызывают труды антидемонологов, людей, которые в период всеобщего страха перед ведьмами осмеливались сказать слово в их защиту. Одной из таких редких личностей был врач Иоганн Вейер, выразивший свой взгляд на проблему ведовства в сочинении "О проделках демонов". В нем он полемизирует с известными демонологами и старается доказать несостоятельность их воззрений. В чем же заключались последние? Как ни странно, один из них, Карпцов, считал, что "самим ведьмам и ламиям идет на пользу, если их как можно скорее предают смерти". Вейер полагает, что "аргумент Карпцова прекрасный довод, который мог бы оправдать убийство: что, если кто-нибудь из нас лишил бы жизни человека ничтожного, рожденного лишь поедать плоды, пораженного галльской болезнью, и объяснил бы свое деяние тем, что лучшим для него было бы умереть поскорее?"

Очень любопытное замечание, особенно, если учесть, что галльской болезнью называли все ту же проказу. Это позволяет увидеть в словах Карпцова стремление оправдаться перед собой и обществом, уверить всех, что истреблением ведьм-прокаженных выполнялась миссия милосердия.

Подведем итоги. Несмотря на явный недостаток исторических документов, можно все же говорить, что выдвигаемая гипотеза имеет доказательную базу. Главное в ней - наличие на телах всех ведьм "дьявольских печатей", которые я отождествляю с лепрозными поражениями. Возникает естественный вопрос: а было ли у предшествующих исследователей ведовских процессов иное истолкование "печати дьявола"? Как ни странно, эти отметины на теле не вызвали большого интереса исследователей. Поиск у ведьмы "дьявольских знаков" они приводят лишь в качестве примера, иллюстрирующего дикость средневекового духовенства и властей, принимавших за "сатанинские печати" обычные жировики, язвочки и тому подобное.

То, что ведьмы зачастую не чувствовали боли от уколов, пытались объяснить нервным заболеванием и экзальтацией, вызванной страхом, - колдуньи впадали в состояние некого транса, подобного тому, который наблюдается на сеансе гипнотизера. Что же, вполне возможно. Однако тогда нечувствительными становятся либо все тело человека, либо значительная его часть. Приведенные же ранее факты говорят о "дьявольском клейме" - небольшом, строго ограниченном участке кожи. "Если уколоть такое место иголкой, то кровь не идет, и нет ощущения боли, которая, однако, ощущается всеми частями тела", - пишет в своей работе Н. Пшибытаевский. К сожалению, ни в отечественной, ни в зарубежной историографии нет ни одной попытки посмотреть на тождественность ведовских процессов и гонений на прокаженных. Пожалуй, лишь французский исследователь Ж. Ле Гофф в работе "Цивилизация средневекового Запада" рассматривает совместно категории прокаженных и ведьм. И тех и других он считает своеобразными "козлами отпущения", на которых общество возлагало ответственность за все проблемы и грехи. По словам ученого, "средневековое общество нуждалось в этих людях, их подавляли, поскольку они представляли опасность, чувствовалось почти осознанное стремление мистически перенести на них все то зло, от которого общество стремилось в себе избавиться". Однако, объяснив гонения на ведьм и прокаженных одними и теми же причинами, сами эти категории Ле Гофф никоим образом не совмещает.

Данный факт скорее говорит в пользу моей гипотезы. Если бы из источников было известно об одновременных гонениях на больных проказой и процессах над ведьмами в том или ином месте Европы, тогда их пришлось бы признать двумя абсолютно разными явлениями. Но они не совпадают ни пространственно, ни хронологически, и тогда версия о том, что ведовские процессы - лишь прикрытие для борьбы с лепрой, не должна казаться столь уж странной.

Д. ЗАНКОВ, историк (г. Волхов Новгородской обл.).

Литература

Еще несколько лет назад в книжных магазинах нельзя было найти книг, посвященных демонологии и борьбе с ведовством. Сегодня многие из них изданы.

Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. - М., 1991.

Демонология эпохи Возрождения. - М., 1995.

Роббинс Р. Х. Энциклопедия колдовства и демонологии. - М., 1996.

Тухолка С. Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV-XVII веках. - СПб., 1909.

Канторович Я. Средневековые ведовские процессы. - М., 1899.

Новость отредактировал VENDETTA - 29-07-2011, 09:43