Не успел еще забыться скандал с выставкой фотографий укронацистов полка «Азов» в Сахаровском центре, как из центра им. Мейерхольда повеяло мусором, однако в этот раз с театральных подмостков.

Хочу отметить, что в употреблении слова «мусор» нет ничего обидного, поскольку речь идёт о постановке «Саша, вынеси мусор» по одноимённой пьесе украинского автора Натальи Ворожбит.

Вкратце сюжет пьесы таков: жена и беременная дочь скорбят по скоропостижно скончавшемуся в ванне от сердечной недостаточности отцу и мужу Саше. Саша - офицер украинской армии. Действие разворачивается в недалёком прошлом во время продолжающейся по сей день гражданской войны на Донбассе.

Для тех, кто по каким-то причинам не в курсе, поясню: гражданская война - это когда граждане одной страны убивают граждан своей же страны по идеологическим, национальным или классовым мотивам.

Объявленная шестая волна мобилизации внезапно воскрешает Сашу. Патриот Саша рвётся на фронт защищать «незалежность», рвётся, чтобы, подчёркиваю, убивать граждан собственной страны, ну и ненавистных москалей заодно.

Ведь он, как рассказывается зрителям в сцене воспоминаний, пьяный дрался с ними при жизни в Евпатории, и теперь русне жопу надерёт, для Саши это очевидно. Жена и беременная дочь предусмотрительно не пускают Сашу, но не пускают не для того, чтобы он не ехал убивать сограждан, а потому что не хотят его ещё раз хоронить.

Собственно, спектакль состоит из диалогов на грани истерики на тему «Саша хочет, Сашу не пускают».

Справедливости ради, хочу заметить, что название творческого продукта точно соответствует его содержанию. Только «вынес мусор» не абстрактный Саша, а вполне себе конкретный режиссёр Владимир Рыжаков. Вынести мусор на сцену - это совсем не в диковинку. Сцена - она терпеливая, терпела она и не такое.

Поражает другое - наглость. Наглость показа мусора в центре Москвы; наглость молчаливого согласия публики, которая оплачивает «мусор», занося деньги в кассу за билеты; наглость тех, кто смеет орать про тоталитаризм в России, запрещающий «вынос мусора» на зрителя. Никто этого не запрещает, к сожалению.

И прокат фильма с Зеленским, призывавшим убивать «всяких мразей», всё-таки состоялся, хоть и с треском провалился. А главное, обескураживает наглость предложения сопереживать персонажу - нацисту, воодушевившемуся романтическими идеями «героев УПА», в то время, как в 900 километрах от Москвы убивали и продолжают убивать людей только за то, что они считают себя русскими и говорят на русском языке; за то, что они не хотят почитать героем Бандеру и кричать нацистские речёвки.

Константин Сёмин в одном из своих фильмов вывел замечательную мысль: на Донбассе не русские воюют против «укропов» или наоборот - на Донбассе русские убивают русских, потому что война там идеологическая, война идей. Битва за идеи - битва за умы, за мировоззрения в головах. Людям соседней страны уже вложили «мусор» в головы. Теперь, видимо, пришла и наша очередь.

Возможно, кто-то приведёт довод в защиту «мусора», что, мол, нужна объективность, нужно показать вторую точку зрения. Но сослаться на объективность - фактически означает проявить солидарность с происходящим и оправдать преступления «азовцев».

Чем видеть вторую точку зрения, я бы лучше предпочёл этого зрения лишиться вовсе. У меня всё.

Евгения отзывы: 46 оценок: 66 рейтинг: 113

За час можно перевернуть душу. В ЦИМе могут.

На фоне большой кирпичной стены две женщины говорят с умершим мужчиной. Жена и почти дочь – падчерица. Офицер украинской армии умер не в бою – от сердечного приступа. Забыт Родиной, хотя и служил на кафедре Военного университета, но это не то, и здесь никакого пафоса. Об этом говорит ему жена, уже вдова, собирая радостные воспоминания совместной жизни по крупицам. Женщины готовят поминки: поднимается тесто для пирожков, на плите жарятся шкварки, нашинкована капуста, салаты, конфеты. Всё это, ещё до того, как зрители проходят вглубь зала они видят на столе, мимо которого проходят на свои места, закуски встречают их при входе в зал, сама же пьеса – будет с другой стороны.

Женщины собирают поминки и разговаривают с Сашей. Упрёки и воспоминания, с редкой радостью, где быт, безденежье, выпивка побеждали чувства. За окном – бушует жизнь, это слышно по звукам детского смеха, голосов, гомона улицы. Жизнь идёт. Жизнь всегда продолжается.

В спектакле три не разделяемых действия. В первом – женщины прощаются с Сашей, вспоминают жизнь прошлую, собирая поминки; во втором – через год говорят друг с другом на его могиле; третье действие – это уже сентябрь 2014 года. Зритель знает этот год. Знает, что 2014 значит для Украины и России.

Тогда Саша появляется снова. Когда военные нужны, как никогда. В стране идёт война. Шестая мобилизация и мёртвые встают. Что бы они сказали, как бы поступили, будь живы? Сомнений нет. «Я присягал, я должен идти воевать». «Я офицер. Я не могу лежать». «Мы с ребятами перетёрли. Надо вернуться. Чего было жить тогда? Сейчас другое дело – сейчас война…»

«Саша, мы тут как-то сами. А ты отдыхай. Пусть другие».

Простые диалоги военного времени, которые простотой своей рвут мирную душу.

Киевский драматург Наташа Ворожбит и режиссёр Виктор Рыжаков в анонсе к спектаклю говорят просто: «Война показана здесь через вечную ситуацию: мужчина всегда готов, женщина всегда против, примирить их может только любовь. Война мыслится мужчинами как долг. Женщины мыслят войну как беду и горе. Этот спектакль женское воззвание к мужчинам с призывом к миру».

Тонко работая с текстом, скромно – с декорациями, точно – со звуками и музыкой, Виктор Рыжаков показывает главное – ценность жизни, бездумность войны.

За час можно перевернуть нутро и вывернуть душу. Поминки по герою Саше, даже с того света готового идти воевать, становятся будто бы поминками по двум народам, воюющим не понятно за кого. Когда за окном оглушительно бушует весна и мчится жизнь.

Под музыку Scorpions, символ объединения мира (восхитительно-точное музыкальное решение режиссёра!), идёт видеохроника разрушения Берлинской стены. На фоне новой стены, которая, словно по исторической спирали, растёт и увеличивается… В ХХI веке война продолжается.

Галия отзывы: 20 оценок: 20 рейтинг: 8

Саша муж, мать (С. Иванова-Сергеева) и дочь (И.Сухорецкая). Саша умирает от сердечной недостаточности, по профессии он был военный, живут в поселке на Украине. Дочке скоро рожать, мужа у нее нет, и думает не назвать ли будущего мальчика Сашей и она постоянно хочет селедки. Мама постоянно разговаривает с Сашей, у них не прекращается диалог и после его смерти, она постоянно с ним спорит, этот диалог очень эмоциональный. Саша хочет вернуться, в связи со сложившейся ситуацией в стране. Действие происходит очень близко к залу, перед нами выстроена кирпичная стена, на ней периодически появляются записи, в одной из них они вспоминают как ездили в Евпаторию и купались голышом, как спасали медузу и как Саша дрался с москвичами, как пьяные все возвращались в номер. Все знакомо, просто для нас это уже не Евпатория, а другие страны, где все мы проживаем те же моменты счастья… Саша возвращается в наш мир и ни у кого не вызывает сомнения в реальности его прихода, что это возможно, ведь жена его похоронила год назад. Начинается разговор троих человек с интересными подробностями. Для меня, при всей грустности, это была смешная история, что все возможно в нашем мире, и простое сравнение В. Рыжакова звука салюта и звук разрывающихся бомб, только на спектакле поняла, почему мне не нравится звук салюта. Цвет, краски салюта - очень красивые, а при звуки всегда неуютное ощущение было, сейчас понимаю, что все может поменяться в один момент… Спектакль начинается с инсталляции натюрморта стола, где мы видим - хлеб, капусту, сало, картошку, стоит плитка и что-то жарится на ней… а мать и дочь ждут, когда взойдет тесто, но почему-то оно не поднимается… Это третий спектакль Рыжакова, который посмотрела и мне понравился во всех спектаклях ритм, который у него есть. Есть хороший текст и тонкое режиссерское восприятие мира, что не может меня оставить равнодушной к режиссуре В. Рыжакова.

Ксения Панина отзывы: 12 оценок: 38 рейтинг: 4

Выбирая, на какой спектакль пойти, я прочитала аннотацию: "«Саша, вынеси мусор» пьеса про войну как она есть. В пьесе три действия и три героя.Мать и беременная дочь готовят поминки по погибшему Саше. Он был офицером украинской армии. Он мертв, но они говорят с ним как с живым. Война ложится на них всей тяжестью. Война мыслится мужчинами как долг. Женщины мыслят войну как беду и горе. Спектакль «Саша, вынеси мусор!» - женское воззвание к мужчинам с призывом к миру." Но аннотация не отражает атмосферы, эмоций и общего впечатления от постановки. Спектакль начинается необычно, вводит зрителя в заблуждение. Зайдя в зрительный зал, человек сам становится действующим лицом: он попадает в пространство инсталляции. Свет освещает только часть зала. На небольшом островке деревянного пола стоит теплый уютный домашний стол, на котором будто бы еще минуту назад готовили что-то донельзя вкусное. Зрители выстраиваются вокруг инсталляции, ожидая, что именно там будет происходить действие. Спустя некоторое время, зажигается свет, приглашая занять места в зрительном зале. На сцене двое- Катя и Оксана, обе в черном, Оксана на седьмом месяце беременности. Сцена совсем близко к зрителю, её практически и нет, лишь небольшая полоска, на которой едва хватает места актерам. Саша - муж Кати, отчим Оксаны, умер. Весь спектакль является разговором о любви, мире и войне. Но прежде всего он о любви. О той, что не ценишь, пока не потеряешь, о той, над которой не властна даже смерть. О любви человека к своей родине и к своей семье. О том, что долг женщины - забота о мужчине, а долг мужчины - забота о всей стране. "Саша, вынеси мусор" вне пространства и времени. Зритель уносит спектакль с собой, продолжает о нем думать, возвращается к нему. Особенно стоит отметить голос Инны Сухорецкой, которая несколько раз исполняла одну и ту же композицию. Эта песня шла невидимой нитью по всему спектаклю, связывая воедино всё и всех. Я высоко оцениваю игру актеров, оформление сценического пространства и режиссуру. Не могу однозначно сказать, понравился мне спектакль или нет, но он заставил меня задуматься, а это, наверное, и есть главное предназначение современного искусства.

sveta orlova отзывы: 198 оценок: 288 рейтинг: 130

С порога – к кухонному столу. Зрителей будоражат запахи готовящегося ужина. Смотреть на оставленную без присмотра еду, которая ждет семью к столу, – как заглядывать в дом сквозь проем приоткрытой двери: жаль нарушать хрупкий покой.
Дверью точно не ошиблись, а кажется, что здесь кто-то готовил ужин. Хозяйка дома вот-вот появится и продолжит нарезать овощи. На кухонном столе разложены продукты – ждут своей очереди. Запахи дома и уюта. Похоже без присмотра оставлен кусок чей-то жизни. Передается тревожность ожидания.
Фон – кирпичная стена – приближает актеров, вровень сидящих в первом ряду. Художник Ольга Никитина создает новую честность в театральной условности. Стена неожиданно вытесняет все лишнее, и от этого неудобно мало места для игры. Актерам остаются свободными остаться наедине с собой, когда нет привычной опоры движения в игровом пространстве. Режиссер Виктор Рыжаков делает акцент на значимости близкого присутствия камерной истории личного горя. И это находит отклик с позицией драматурга с гражданской ответственностью. Наталья Ворожбит отстояла право на свою правду, когда находилась внутри событий на Майдане и войны на востоке Украины, потому что нельзя оставаться в стороне. Война не застала и пришла после смерти офицеров украинской армии. Ворожбит близко видела гибель военных в мирное время. Тот случай, когда драматург и режиссер союзники. Без привязки к позиции той или иной стороны конфликта войны. Свободный гражданин выходит говорит правду и будет услышан. Смелое гражданское высказывание без назидания перетянуть на свою сторону. Это важный честный разговор со зрителем, который открыт к принятию чужой правды. Еще одно важное приближение к обдумыванию внутренней работе с собой.
Две женщины: мать (Светлана Иванова-Сергеева) и дочь (Инна Сухорецкая) – заняты последними приготовлениями к поминкам. Молодая дочь на последнем сроке беременности сожалеет, что Саша (Александр Усердин) не увидел внука.
Саша погиб не как герой, а у себя дома от сердечного приступа. На войну не успели проводить. Сашу призвала смерть, а он думал, призовет долг защищать Родину. Шестая мобилизация украинской армии началась без него. Саша готов вернуться и встать на защиту Отечества как все военнообязанные Украины. Он уходит, когда так нужен своей семье. Его любимые женщины не готовы к его возвращению, потому что провожать на войну – невыносимо.
Две женщины остаются наедине с горем утраты и приближающейся войной. Поначалу кажется, что Саша вышел куда-то и может вернуться. Одновременно возглас –«Саша, вынеси мусор!» Здесь – и о боли потери, и об отчаянии вслед тому, кто ушел не попрощавшись.
Тяготы бытовых забот перемежаются с воспоминаниями о Саше: упреки жены в многочисленных недостатках, что выпивал и мало получал, терпел унижения начальства; трогательный эпизод, когда защитил дочь от нападок, что неродная; и то, как он заступался за слабых.
«Саша, вынеси мусор!» – это поставленный с уверенным знанием, тонко прочувствованный и сыгранный спектакль. На расстоянии вытянутой руки ощущается бережное отношение в жестких условиях вытеснения к стене.
Очень тонко передалось предчувствие беды. Здесь Женщина заботится о выживании, дарит миру и оберегает новую жизнь. Без ложного преувеличения можно сказать, что все силы двух одиноких женщин брошены на то, чтобы согреть дом, оберегать и растить детей. Здесь смерть – быстро и навсегда. Умирать не страшно. Куда страшней жить после смерти близкого человека.

Если всерьез написать о готовности мужчин идти на войну, то получается комедия. По крайней мере у киевского драматурга Натальи Ворожбит и режиссера Виктора Рыжакова получился смешной спектакль о грустном: две женщины, однажды уже похоронившие своего мужа и отчима, уговаривают его проигнорировать шестую мобилизацию, призывающую даже мертвых. Разговоры с призраком полны бытовых деталей. Вполне конкретная ситуация на Украине превращается в универсальный военный конфликт, заставляющий размышлять о природе войны и мира. Запахи украинской кухни приглашают зрителей присоединиться к поминальному столу.Спектакль – трижды номинант премии «Золотая маска 2017» (спектакль малой формы, работа драматурга, работа режиссера).Режиссер Виктор Рыжаков известен тонкой и вдумчивой работой с текстом («Прокляты и убиты» по Виктору Астафьеву в МХТ им. А. П. Чехова, «Пять вечеров» в Мастерской Петра Фоменко, «Июль» по пьесе Ивана Вырыпаева в «Практике»).Наталья Ворожбит – один из самых талантливых украинских авторов. Постановки ее пьес идут в России и за рубежом, крупные театры (Королевский шекспировский театр Великобритании и Национальный театр Украины им. И. Франка) заказывают Наталье Ворожбит оригинальные пьесы.

Литчасть

Перед спектаклем «Саша, вынеси мусор» зрители молча, в кружок стоят вокруг «объекта», или «инсталляции», который на самом деле никакой не объект и не инсталляция, а просто большой кухонный стол, а на нем все как в жизни: на сковородке только что пожаренные шкварки с луком, пирожки, рубленая капуста (и ополовиненный, сладко пахнущий белый кочан), грубо разделанная селедка (в пьесе Натальи Ворожбит так и сказано: «грубо разделанная ») и прочее – все, что нужно для поминального стола. Зрители стоят довольно долго, разглядывая ярко освещенный натуралистический объект, и, пока их не пригласят в зал, силятся разгадать его таинственный смысл.

И сама пьеса украинского драматурга Натальи Ворожбит , и постановка Виктора Рыжакова, которую коллектив Центра имени Мейерхольда осуществил у нас в Москве, – в каком-то смысле пощечина стандартному общественному вкусу. После спектакля зрителей собрали в кафе ЦИМа для обсуждения и мы долго гадали: вот те две женщины в начале спектакля и те две женщины в середине, которые вышли из зала, очень громко топая по ступенькам, – почему они ушли? Из-за Украины (в тексте речь идет о полковнике украинской армии и вообще о нынешней войне, хотя это не самое там главное)? Или из-за причин чисто эстетических – непривычно, странно все это смотреть?

Пожалуй, я склоняюсь ко второму.

Аннотация к спектаклю звучит следующим образом (цитата): «”Саша, вынеси мусор” – пьеса про войну как она есть. В пьесе три действия и три героя. Мать и беременная дочь готовят поминки по погибшему Саше. Он был офицером украинской армии. Он мертв, но они говорят с ним как с живым. Война ложится на них всей тяжестью». Я прочитал текст и решил, что спектакль будет именно про это – про войну. Про политику. Про то, что разделило народы и заставило рассвирепеть целые нации.

Но оказалось, что спектакль о другом – о том, что этому всему противостоит: о человеке и человечности. О том, что такое любовь, например, и что такое смерть.

Герои Ворожбит (я видел еще ее пьесу «Демоны» в постановке ленинградского театра «Эксперимент») – совсем простые люди, бедные и вроде бы недалекие, но, в отличие от многих молодых российских драматургов, которые работают с похожим материалом, у Ворожбит эти люди – какие-то бездонные резервуары человечности, мудрости, практически титаны духа. В них столько нежности и любви, что хочется смеяться и плакать одновременно. После этих пьес, не побоюсь этого слова, хочется жить, потому что те самые пресловутые восемьдесят шесть процентов у нее – совсем другие , глубоко понятные и интересные нам персонажи. Правда, не стоит забывать, что это не наши пресловутые восемьдесят шесть процентов, а украинские.

Полковник Саша, муж и отец (вернее, отчим) этих двух женщин, как выяснилось, умер до войны. Умер от сердечного приступа, прямо в ванной. Готовясь к поминкам, мать и беременная дочь в первом действии обсуждают его смерть, обсуждают страстно, предъявляя далекому Саше кучу вечных претензий, и даже, не сговариваясь, вдруг кричат, как будто забыв на секунду о его смерти: «Саша, вынеси мусор!»

Второе действие происходит у Саши на могиле, а третье – опять в квартире, но уже в тот момент, когда началась война, когда люди в ожидании газовой блокады ставят в домах печки (твердотопливные котлы, как их гордо называет розничная торговля), запасают гречку, картошку и бензин (для чего бензин – я потом скажу).

Разговор женщин с полковником Сашей – не просто ритуальные реплики типа «на кого же ты нас оставил», нет. Саша тоже присутствует в пьесе, он отвечает, иногда очень смешно, иногда резко, и в этой живой мистике жизни значительно больше реализма, чем в любом произведении, написанном по реалистическим канонам. И вот в процессе беседы выясняется, что Саша, как и многие его безвременно ушедшие из жизни друзья, собирается вернуться с того света, чтобы идти на войну, защищать родину – свою Украину.

Если бы этот новый украинский патриотизм был выражен прямо, официозно и в лоб, это наверняка выглядело бы не совсем художественно и не совсем правдиво и вызывало бы кучу вопросов. Но патриотическая идея, выраженная через эту самую «мистику жизни», через весь этот бред и абсурд, оказывается настолько сильной, что просто дух захватывает. И война эта – бред и абсурд, не представимый еще вчера, и то, что мертвые на нее собираются, как живые, – тоже бред и абсурд, но в то же время вспоминается, что, по слову Высоцкого, «наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие – как часовые», – и от этого мурашки по коже, конечно.

На обсуждении спектакля (которое вел журналист Юрий Сапрыкин) зрители в один голос говорили о том, насколько узнаваемы в пьесе детали быта: все эти конфеты, которые надо разложить по шестидесяти кулечкам, эта начинка для пирожков на подсолнечном масле, капуста и селедка, эти разговоры про мужчин – настолько все это наше , настолько родное и знакомое, что невольно приходит понимание: война эта происходит, при всех политических разногласиях, внутри одной культуры, внутри одного этноса и внутри одной, построенной этим этносом цивилизации. Я уж молчу про русский язык, на котором так тонко и удивительно пишет Ворожбит , который она так тонко чувствует.

Да ведь и мучительное мужское стремление во что бы то ни стало попасть на войну и защищать родину тоже сразу узнается: призрачный «Саша» – из той формации полковников и майоров, мужчин, потерявших смысл жизни в 90-е годы и оттого ушедших так рано. Но не из таких ли отставников сформировались российские добровольцы, обретающиеся в Донбассе? Украинцы (и, очевидно, сама Ворожбит ) считают их «российскими военными», но на самом деле они именно что «добровольцы», отставники, «вставшие из могил», то есть поехавшие «за смыслом», потерянным ими когда-то, казалось бы, безвозвратно.

Эта зеркальная схожесть ситуаций и культур и есть тот главный манок, ради которого стоит смотреть спектакль. Не все зрители с этим согласились (были же и зрители более продвинутые, чем я) и яростно настаивали на том, что и культура другая, и нация другая, и нечего тут продвигать официозный российский лозунг о «гражданской войне».

Да, действительно, в спектакле есть несколько деталей, которые явно и очевидно указывают на то, что там, у них, все другое. Во-первых, отговаривая Сашу от идеи возвратиться с того света и пойти на войну, его женщины подробно перечисляют стоимость снаряжения: гимнастерка, берцы , импортная стальная каска – да ведь на это никаких денег не хватит . Для российского (да и любого другого) зрителя это, конечно, звучит дико, но там на самом деле в армию снаряжают за свой счет. Кстати говоря, там еще обсуждают «шестую мобилизацию», когда в армию призывали мужчин от двадцати пяти до шестидесяти лет – и пожилых, и совсем юношей, и последних кормильцев, и больных. Тогда-то, наверное, и родился этот драматургический замысел, поскольку в реальной жизни приходили по ошибке и за умершими мужчинами и их искали тоже…

Ну и вторая важнейшая деталь – эта семейная подготовка к реальной войне, когда в столь понятном нам ряду: твердотопливный котел, то есть печка-буржуйка, отремонтированный колодец, чтоб вода была, гречка, картошка, консервы, дрова – вдруг оказываются сто литров бензина, «чтоб доехать до Варшавы, если уже нужно будет спасаться в случае чего». И дочь говорит, правда, слегка неуверенно: «Ну, может, все-таки не будут бомбить?» – и я в этот момент тяжко и горько вздыхаю про себя: господи, какое все-таки счастье, что пронесло, что удалось этот кошмар хоть как-то остановить. Вот в этих двух деталях и раскрывается разница в отношении к войне, и если заглядывать в этот вроде бы небольшой зазор, то увидеть в нем можно целую пропасть, невероятную пропасть, которая пролегла между Украиной и Россией теперь уже, видимо, навсегда. Какой же ужас, какой стыд, что там еще год или два назад люди искренне ждали начала совершенно реальной войны! Впрочем, ждали ее и у нас. Просто как-то по-другому.

Однако войны пока не случилось. Поэтому давайте поговорим о вещах более мирных.

Режиссер Виктор Рыжаков (опираясь на пьесу, конечно) сделал спектакль очень нежный, женский, светлый, я бы сказал, светящийся и прозрачный. И в этом совсем не жестком, не мучительном спектакле в каком-то смысле объявлен окончательный приговор классическому, или «академическому», театру. Две героини спектакля произносят текст, в буквальном смысле слова прижавшись спиной к картонной кирпичной стене, на которую иногда дается световая проекция. Они работают на пятачке настолько тесном и узком, что физически не могут ничего, кроме как стоять, сидеть или сделать небольшой шажок. Актеры (мне хочется назвать их фамилии, все играют честно и открыто – Светлана Иванова-Сергеева, Инна Сухорецкая , «полковник Саша» – Александр Усердин ) просто вынуждены без малого час говорить куда-то туда, в небо, в зрителя, даже не друг другу, и это, кстати, очень сильно действует. Накрытый за спиной зрительного зала стол, за которым героини готовят поминальную трапезу, – это прямая аллюзия: вот вам ваша декорация, вот ваша бутафория, вот ваше «сценическое пространство», ешьте! (Причем в прямом смысле, не в переносном.)

И ты понимаешь: невозможно сейчас, в этом веке, в этих обстоятельствах пытаться городить старый огород классического театра, изображать, что люди едят и пьют, изображать их быт, вообще что бы то ни было «изображать» – нельзя , слишком близка общечеловеческая трагедия .

Но все же я благодарен создателям этого зрелища – за то, что надежда на мир все-таки остается.