Маша Вайсман: «Детская бумажная книга проживет дольше остальных»

Текст: Ольга Штраус
Фото: Маша Вайсман

Как рождаются любимые детские книжки? Как выживают независимые книжные издательства, специализирующиеся на выпуске неприбыльной детской литературы? Об этом - наш разговор с Машей Вайсман - руководителем и владельцем издательства «Август» , выпускающего книги на высочайшем художественном уровне с самого начала 2000-х, то есть ставшего одним из первых независимых детских издательств.

Маша, почему вы вообще занялись этим делом?
Маша Вайсман: Оно досталось мне по наследству. Мой муж, Александр Коняшов, который, увы, умер четыре года назад, когда-то был продюсером телепрограммы «Дог-шоу». Передача была популярна, у нас появились какие-то деньги, и он решил открыть детское книжное издательство. Было это в конце 90-х.

А вы сама - книжный человек?
Маша Вайсман: Да, очень. По специальности я библиограф, работала и в Исторической библиотеке, и в Театральной.

Мне вообще, сколько помню себя, очень хотелось делать книжки.

Я в детстве их все время сооружала, вместе с папой. Папа рисовал, а я сшивала, писала, придумывала обложки. Вообще книга как артефакт меня всегда очень волновала. Я довольно много времени проводила у бабушки с дедушкой, у них была прекрасная библиотека — помню, например, собрание сочинений Пушкина 1937 года, голубые такие томики, с папиросной бумагой перед каждым портретом на титульном листе… А потом, когда я уже была сотрудником «Исторички», я работала в реставрационной мастерской, восстанавливала книги. Мне это тоже безумно нравилось.

Но вернемся к издательству. Почему тогда, в 90-е, Александра Коняшова прельстил именно книжный бизнес?

Маша Вайсман: Во-первых, он сам поэт. Писал и . Стихи, которые Саша написал в конце 80-х — начале 90-х, еще до рождения наших детей, должны были выйти сборником в издательстве «Малыш». Но грянул путч, распад страны, потом кризис… Всем уже было не до того.
Ну а в конце 90-х он к этой теме вернулся. Причем издать захотел не только свое, но и переиздать свои любимые произведения русской классики для детей. То, что ему самому нравилось в детстве, но с какими-то новыми иллюстрациями, чтобы это было нечто радикально новое. Получилось радикально до того, что многие товароведы в книжных магазинах, куда мы стали предлагать свою продукцию, возмущались: что это? Кто вам сказал, что так можно делать книги?

А в чем была радикальная новизна?
Маша Вайсман: Во-первых, художники, которые сотрудничают с нашим издательством, — Ирина Киреева, Екатерина Рожкова, Катя Марголис, Алексей Орловский, Петр Перевезенцев, Андрей Дубровский — это такие «художники-художники», не иллюстраторы. Катя Рожкова вообще окончила ВГИК. Поэтому получились книги, совершенно не похожие на те, что были тогда в книжных магазинах. Да и сейчас наши книги узнаваемы. Мы стараемся, чтобы во всех книгах помимо текста шла еще какая-то параллельная история, рассказанная рисунками.
А во-вторых, я принципиально против того, чтобы в рисунках для детей были такие привычные, знаете, милые розовые кошечки-пупсики. То есть

я считаю, что дети гораздо умнее, чем мы думаем. Уже в четыре-пять лет они способны воспринимать очень серьезные вещи.

Я сама не любила сюсюканья в детстве, и мои дети его не переваривали.

«Повести Белкина», ставшие классикой русской литературы, Александр Пушкин написал за полтора месяца в 1830 году/Издательство «Август», 2012 г.

А сколько их? И сколько им сейчас?
Маша Вайсман: Уже по 26 лет, у меня близнецы, сын и дочь. Когда они росли, я ощутила, как мало новых хороших детских книг. Нет, они, конечно, были. Помню, каким счастьем для всех стал выпуск большой книги . Помню прекрасный сборник Сергея Козлова «Я на солнышке лежу» и то, с каким удовольствием читал его мой сын.
Детям, конечно, нужны стихи, но тогда у нас в основном были только Чуковский да …Кроме того, тогда почему-то никто не писал (или не издавал?) рассказов о современных детях, об их сегодняшней жизни. Кроме да Носова , на которых выросли еще мы, родительское поколение, не было ничего, им подобного.
Но дети-то росли! Их неописанная жизнь шла прямо перед глазами. И я стала записывать все, что происходит вокруг. Так родились две мои книжки. «Правда, весело», которая вышла в 2000 году, и «Тоска по лобзику».

«Тоска по лобзику — давно разоблаченная морока…»
Маша Вайсман: Да-да, эта строчка, видимо, крепко сидела где-то в подкорке. Первая книга родилась из путешествия в Крым. Мы были там большой компанией, с детьми, и было удивительно хорошо: первое море, камешки, лошади на набережной… Муж говорил: пиши, пиши, все издадим!

Как может быть детское издательство без современного автора?

И знаете, эта книга имела такой успех, что несколько рассказов из нее даже включили в программу чтения для 2-3-го класса.

Книга Марины Цветаевой «Каток растаял» вышла в серии «Русские поэты для детей и взрослых»/Издательство «Август», 2015 г.

То есть, едва написав первую книгу, вы стали классиком, которого в школе проходят?
Маша Вайсман: Это говорит не о том, какая я гениальная, а о том, как велика потребность в современной детской литературе. Книжка была актуальная. Там было, например, слово «приставочка» — то, о чем тогда мечтали все дети: игровая приставка. Там было про суп с укропом, который мой сын категорически не хотел есть, а папа говорил: добрая половина человечества мечтает о таком супе. Сыну было очень стыдно, но он предпочитал оставаться в другой половине. Словом, это были такие рассказы с натуры. А «Тоска по лобзику» — уже школьные годы. Герой рассказов — мальчик, который, собираясь в школу, мечтал, как там будет интересно: география, биология, физика… А потом наступили первые школьные разочарования — ведь большинство уроков, это: «Возьмите ручки и записывайте». И вот наконец в пятом классе начинаются уроки труда. Мальчику обещают, что их класс будут учить выпиливать лобзиком. Он мечтает, что выпилит себе Сову, как у Целая эпопея с покупкой этого необходимого инструмента… Наконец наступает вожделенный день. И на первом же уроке учитель труда объявляет: «Возьмите ручки, записываем правила техники безопасности при работе с лобзиком» .
Но эта книга родилась позже, когда наше издательство начало медленно загибаться.

Почему?!
Маша Вайсман: По одной простой причине: когда мы напечатали первые десять книг, выяснилось, что их надо не только издать, но и распространить. У Саши были какие-то не самые подходящие люди для этого. Надо было, чтобы появлялись какие-то рецензии на книжки, надо было таскать их по редакциям, предлагать в магазины… Соцсетей, таких активных, как сейчас, тогда не было, а напечатаны книги были большими тиражами - по 5-10 и даже 15 тысяч экземпляров. «Библейские сказки» Саши Черного », «Обида-лебеда» Владимира Набокова , «Как я ловил человечков» Бориса Житкова , «Белый пудель» Куприна , «Максимка» Станюковича … Позже вышли повести «О девочке Маше» Введенского и «Приключение травки» Розанова . Все были отпечатаны в Словакии, прекрасная полиграфия…
Словом, книги не брали в магазины, а если и брали, то по 2-3 экземпляра. И однажды Саша объявил: мне надо срочно освободить один склад, я вывожу книги на помойку. Я говорю: книги — на помойку?! Ты что? В общем, за ночь я нашла склад, куда их можно пристроить. А потом, как муравей, начала ходить по всяким магазинам и предлагать наши книги. Это было очень страшно и трудно. Везде на прилавках были расставлены книги с какими-то розовыми пупсами, принцессы-русалки, все розовое, и вот на фоне всего этого наши книги, конечно, вызывали недоумение и возмущение товароведов.
В общем, весь свой склад я распродала исключительно благодаря «Лабиринту». Буквально через год. Не с первого раза, правда, наши отношения сложились. Но сложились. Это были уже десятые годы.

Стало быть, вы пережили два гигантских кризиса - 2008 и 2014-2015 годов. Как вам это удалось? Потому что все издательства просели (резко вздорожали бумага, полиграфия), а у вас «с собой было»?
Маша Вайсман: Да, возможно и поэтому. У нас лежали готовые тиражи, которые мы распродавали спустя и три, и пять, и семь лет после выпуска. Во-вторых, помогло то, что мы сумели попасть в программу финансирования . Две книги в год мы сейчас издаем на эти средства. С 2011 по 2018 год мы выживали благодаря программе бюджетного финансирования социально значимой литературы.

А что именно Роспечать вам профинансировала?
Маша Вайсман: У нас появилась серия «Русские поэты для детей и взрослых». Она появилась после триумфального и быстро распроданного одноименного сборника. Это была уникальная книга: 50 русских поэтов, от до Тарковского , к каждому стихотворению иллюстрация, портрет поэта. Три художника над сборником работали: Алексей Орловский , Ирина Киреева и Петр Перевезенцев . Эта книжка закончилась влет.
А потом Саша Коняшов умер.
И вся работа свалилась на меня.

Cказка поэта Серебряного века Михаила Кузмина «Золотое платье»/Издательство «Август», 2013 г.

С чего вы начали как руководитель?
Маша Вайсман: Первая книжка, которую я сама делала, была Мария Моравская , «Апельсинные корки». Она долго не продавалась. Но именно она открыла эту серию — русские поэты для детей и взрослых. Дальше у нас был Саша Черный «Что кому нравится», Марина Цветаева «Каток растаял», сейчас будет «Мик» Гумилева , африканская поэма. В планах — .

У Цветаевой, например, есть много стихов, понятных детям.

Она же первые свои сборники «Вечерний альбом», «Волшебный фонарь» издала очень рано. А писать начала, когда у нее мама умерла, - в 14-15 лет. Там есть о детях, о семье, о брате, о сестре, о музыке, о катке. Но свойственная ее отчему дому напряженность — она там, конечно, тоже присутствует. И это тоже важно.

Вы принципиально издаете только русских авторов?
Маша Вайсман: До недавнего времени это было так.

А сейчас?
Маша Вайсман: Поскольку в моем издательстве все завязано на мне: я сама за все отвечаю и всем руковожу, то и выбор авторов — это мой личный выбор. Но в какой-то момент я вдруг почувствовала страшную усталость от русских поэтов, от их биографий и судеб. На каком-то этапе осознала, что сделала то, что считала своим непременным долгом, — скажем, вернуть российскому читателю , которая уехала из России в 1917 году и больше уже никогда сюда не возвращалась. Она первый свой сборник издала в 1914 году, одновременно , но они диаметрально противоположны. У нее в стихах такие яркие психологические детские портреты со всеми их капризами, юмором, тайными движениями души, настроениями, обидами… И вышло, что я не ошиблась. Все это раскупается, печатаем дополнительные тиражи.
А устав от трагических судеб авторов, я захотела передохнуть. Получить какую-то передышку. Но не успела об этом подумать, как один переводчик показал мне совершенно чудесную книгу итальянки Кьяры Лоренцони «Собачьи сны». А так как собак я безумно люблю — сразу после детей на втором месте у меня идут собаки, то эта маленькая книжка стала просто подарком. Для меня и, надеюсь, для читателей. Там нарисованы разные собаки и сны, которые каждая из них видит. Например, маленькая левретка видит себя такой большой и смелой, что даже перестает дрожать… Издавать такие легкие, светлые книги — это счастье.

А ваше издательство взрослеет вместе с вашими детьми?
Маша Вайсман: Это тоже есть. Но интерес к детской аудитории сохраняется: я очень люблю детей. Правда, сейчас у нас появилась

серия «Книги для самых больших». Формат — с ладонь, а книги для взрослого читателя.

Так вышла повесть Александра Коняшова «Зелик» и позже сказки Евгения Замятина .

«Библейские сказки» Саши Черного - это его интерпретация библейских историй/Издательство «Август», 2017 г.

Вы регулярно допечатываете тиражи: Цветаева, начатая с одной тысячи, сейчас уже вышла пятитысячным тиражом. «Библейские сказки» Саши Черного имеют общий тираж 18 тысяч. Ваш бизнес процветает?
Маша Вайсман: Издательство «Август» — это не бизнес. Это дело, которое я не могу бросить. Оно меня не кормит, дает только на чай. Если хотите, это скорее хобби, которое позволяет само себя окупать (покрывать затраты на печать, расплачиваться с художниками — гасить долги перед ними по крайней мере в месяц-два, а не в течение полугода). Ну а после всех выплат мне остается совсем мало. Прожить на эти деньги, конечно, нельзя.
Выручает то, что нас сейчас эксклюзивно продает «Лабиринт»: мне это очень выгодно.
Гонорары у художников не баснословные, но они сотрудничают с «Августом», потому что я им там позволяю делать все, что им хочется.

Возможность творческой свободы, думаю, привлекает в не меньшей степени, чем гонорар.

Мне самой безумно интересно, что в результате у них получается.

А для чего люди сегодня покупают детские книжки? Ведь вся наша цивилизация уходит на виртуальные носители?
Маша Вайсман: Я думаю, если детская книга и умрет, то она умрет последней. Одно дело — читать Пелевина на телефоне, а другое дело — читать детскую книгу. Ее нужно потрогать, пощупать, погрызть.

Детская книга - это такой маленький домашний театр!

Вот открывается обложка — это занавес, потом еще один занавес — форзац… Появляются персонажи, начинается история… Причем это театр, который ты можешь в любой момент остановить, вернуться к прежним сценам, лечь с ним спать, сесть обедать, отправиться купаться… Это такой атрибут детства, артефакт, который должен в нем присутствовать непременно.

«Деревянные актеры» — захватывающая приключенческая повесть о двух мальчиках, Джузеппе и Паскуале, которые путешествуют по Европе XVIII века с кукольными представлениями/Издательство «Август», 2013 г.

Просмотры: 0

Квартира на первом этаже

– Здравствуйте! Вы сдаете квартиру? – спросила женщина по-немецки торопливо, едва выговаривая слова.

– Берг. Добрый день, вы не ошиблись, – ответил мужчина в противовес ей медленно, растягивая каждое слово, как меха аккордеона. Он и на родном русском говорил не быстро, а уж на немецком и подавно.

– Трехкомнатная, на втором этаже, с первого августа? – чуть сбавив темп, продолжила женщина. Сильный акцент мужчины ее немного смутил. Снимать жилье в Германии у иностранца? Хотя какая разница, если квартира подходящая.

– Абсолютно правильно, госпожа…

– Шмидт, Хельга, – спохватилась женщина. Мягкая и вежливая манера мужчины говорить окончательно развеяла ее сомнения. – Если вы не против, мы сегодня с мужем вечером приедем посмотреть. Дайте, пожалуйста, адрес.

Мужчина все так же неспешно продиктовал адрес, записал телефон звонившей на случай, если у него что изменится, и положил трубку.

Молодая пара приехала, как и обещала, к восьми. На пороге квартиры их встретил высокий суховатый мужчина лет пятидесяти в аккуратно выглаженных черных брюках, облегающем джемпере и до блеска начищенных ботинках. Короткие, ровно подстриженные волосы напоминали круглую крону благородного, но уже порядком поредевшего от старости хвойного дерева. Можно сказать, типичный немец, образцово-показательный даже: ухоженный, вежливый, аккуратный. Вот только сильный акцент… Из-за него ли или по какой другой причине говорил Берг мало и слова использовал бережливо, будто через сито процеживал.

Где-то между длинным свежевыкрашенным коридором и кухней Шмидт не удержался и спросил:

– Вы откуда, если не секрет?

– Из России, – отозвался Берг, показывая на окно кухни, из которого открывался вид на зеленый луг.

Шмидта, привыкшего к жизни в деревне, на природе, последнее ничуть не впечатлило.

– Русский немец? Переселенец? – продолжил он.

– Да… – ответил владелец квартиры, показывая кухню. – Технику приобретать не нужно: холодильник, посудомоечная машина, плита – все есть.

– И на квартиру уже накопить успели? – не унимался Шмидт.

– Нет, – Берг поморщился как музыкант, споткнувшийся на трудном пассаже, – я переехал недавно, три года назад. Квартиры: эта и внизу – мне в наследство достались от матери.

– Так-то я бы тоже переехал, – Шмидт по-доброму улыбнулся и подмигнул. – А занимаетесь чем? Работаете?

– Нет, не работаю… Хобби есть… Музыка…

– Играете или сочиняете? – подхватила госпожа Шмидт.

– Нет, не отваживаюсь. Все больше слушаю…

Берг оставил молодых на кухне и с облегчением выдохнул. Пустые разговоры… Болтовня… Предрассудки о переселенцах – они как гвозди в стене: даже если вынуть, все равно оставят зияющие дыры. А что вокруг них другое пространство есть, ровное, белое, и люди в нем совсем другого свойства, чувствительные и тонкие, – это недоступно их пониманию. Как парным существам философию одиночки объяснять… Его философию, на которую он потратил всю жизнь. Нет… Быстрее сдать им квартиру и обратно на первый этаж – в свой храм чистоты, тишины и волшебной музыки.

Пошептавшись на кухне, молодые вышли, улыбаясь.

– Квартира нам понравилась. Мы согласны подписать договор, – Шмидт протянул широкую натруженную руку. Но Берг не ответил.

– Может быть, у вас есть к нам вопросы? – заволновалась госпожа Шмидт.

Один вопрос у Берга был, но настолько деликатный и даже неловкий, что он до сих пор не мог найти подходящий для него момент и форму. До рези в пальцах Берг натягивал словесные струны, настраивая их на правильное звучание. Не желая допустить фальши, он пробовал аккорды в различных тональностях, с диезами и бемолями, но идеальной мелодии все же не выходило. Опять мешали слова…

– Не сочтите за бестактность, – забормотал он, когда Шмидт нерешительно опустил руку, – я должен вас предупредить… – владелец квартиры говорил вполголоса, почти шепотом, прикрывая рукой рот, будто стесняясь собственных слов. – У меня есть одна особенность. Они, конечно, у каждого человека есть. В таких отношениях, как наши – соседских, я имею в виду – главное о них заранее предупредить, чтобы не было потом недоразумений. Я честно говорю, что… – он перешел почти на шепот. Лица посетителей напряглись, они подались всем телом вперед, ожидая услышать страшную тайну. Берг попятился назад и, лишь почувствовав за спиной холодную стену, понял, что отступать некуда. Он остановился и продолжил:

– У меня очень чувствительные уши – музыкальные. Живу я внизу, в квартире под этой, на первом этаже, а материал здесь, к сожалению, тонкий, – он постучал по стене, – все слышно.

Шмидт недоуменно пожал плечами и прогремел:

– Мы постараемся не шуметь. Так ведь, дорогая? – он улыбнулся жене. Та смущенно кивнула. – По рукам?

Шмидт снова протянул Бергу ладонь, но тот и сейчас не спешил закрепить соглашение рукопожатием.

– Что-то еще? – всполошилась женщина. – Говорите!

Берг опустил глаза, терзаясь сомнениями. Пора бы переходить к финальным аккордам, а он все еще плутал в увертюрных вариациях. Он молчал, ожидая, что подходящая фраза сама придет ему в голову, но та не торопилась. Как выразить словами неприязнь к словам? Как объяснить нелюбовь к ним, а заодно и ко всем их носителям, особенно к самым незрелым и несмышленым? Как растолковать другим то, причины чего он и сам до конца не понимал?

Неприязнь к словам у Берга сформировалась рано. Какое-то время он сопротивлялся ей вместе с воспитателями, логопедами и школьными учителями, но со временем подчинился внутреннему зову, сочтя словосложение деятельностью, ему не свойственной и по природе чуждой. Слова всегда несли с собой ненужное беспокойство, тревогу и страх. И Берг сторонился их, как назойливых соседей или родственников. Всю жизнь. Только здесь, рядом с больной, почти не говорящей матерью он нашел успокоение и гармонию. Год без суеты, любопытных соседей и вопросов знакомых о будущем, разговоров об отсутствии потомков и пресечении рода. Год в тишине, абсолютной чистоте, нарушаемый лишь волшебными мелодиями. Берг не смог вернуться назад. Продал все, что имел в России, и, никому ничего не сказав, спрятался здесь от суетного мира.

Молодые люди напряженно ждали.

– У вас дети есть? – наконец-то выдавил Берг.

– Нет, пока Бог не дал… – они грустно переглянулись.

Договор подписали на три года. Отдельным пунктом в разделе о расторжении внесли превышение уровня шума, установленного законом, и жалобы на то соседей, в том числе самого владельца квартиры. Трех предупреждений было бы достаточно для выселения.

Шмидты быстро перезнакомились с другими жителями подъезда и узнали от них, что Берга здесь называли не иначе, как «правильным привидением»: его видели крайне редко, а если он и покидал пределы своей квартиры, то тихо, незаметно, в точно отведенные часы. Он показывался на улице два раза в неделю – для утренней пробежки и поездки в магазин. Если бы не плотные занавески, которые он раздвигал ровно в восемь утра и сдвигал ровно в девять вечера, да изредка доносившаяся из-за массивной двери музыка, можно было бы подумать, что в квартире никто не живет – так тихо там было.

Говорили, что Берг – российский шпион, засланный разведкой для выполнения тайных заданий. Отсюда скрытность, нелюдимость и молчаливость. Послеобеденное время он проводит, слушая музыку, чем создает шумовую завесу для секретной работы. Доподлинно этого никто не знал, потому что за порог своей квартиры Берг никого не пускал, превратив ее решетками на окнах и дверью с тремя замками в своего рода неприступную крепость, чем лишь укрепил витающие вокруг него подозрения.

Для съемщиков Берг исключений не делал: проверками не докучал, плату просил переводить на счет, в беседы не вступал, к себе не приглашал. Заметив, однако, что женщина перестала ходить на работу, он забеспокоился.

– Уж не заболели ли вы, госпожа Шмидт? – спросил он ее, встретив на лестнице.

Она смутилась и опустила глаза на округлившийся живот.

– Вот, ждем пополнения семейства…

Берг побледнел и отшатнулся, будто кто-то невидимый ударил его перчаткой по лицу.

– Хорошее дело, – прошептал он.

– Мы постараемся не шуметь. Вы не волнуйтесь, – поспешила успокоить его женщина, но сосед, не слушая ее, отвернулся и медленно, пошатываясь, скрылся за дверьми квартиры.

С ней он больше не говорил, с ее мужем перекидывался фразами, не имеющими отношения к неизбежному, будто пытаясь отодвинуть его наступление. Малыш, однако, родился в срок, здоровым и горластым. Дом и родителей он принял безоговорочно, получал все необходимое по первому требованию и поэтому кричал мало, но если уж заходился ревом, то просыпались не только ближайшие соседи. Прогуливающиеся по улице владельцы собак вздрагивали от крика младенца и ускоряли шаг, подгоняя своих молчаливых послушных питомцев.

Официально никто не жаловался. Первый звонок в дверь молодой семьи раздался через полгода. Госпожа Шмидт, красная и растрепанная, с закатанными по локти рукавами, открыла и намеревалась отправить посетителя восвояси, чтобы одеть после купания малыша, но не решилась – за порогом стоял Берг.

Женщина закивала, приглаживая руками спутавшиеся волосы. Малыш лепетал в ванной.

– Не буду ходить вокруг да около. Вам, наверное, некогда слушать мои опусы. Перейду к основному.

– Если недолго, я только что малыша искупала… – ответила она, с тревогой бросив взгляд в сторону ванной.

– Да-да… Простите, что отвлекаю такой мелочью, но у меня есть одна особенность, про которую я говорил, – Берг опять остановился, подыскивая подходящие слова, но, поймав на себе тяжелый как септаккорд взгляд матери, тут же продолжил, – чувствительные уши.

– Да. Что же с ними?

– В последнее время в вашей квартире стало очень шумно…

– Понимаете – ребенок, – женщина развела руками. – Если он кричит, его не сразу успокоишь. Неразумное существо. Я стараюсь как могу.

– Что вы, дело не в ребенке! Не в нем. Ребенок по закону наделен правами шуметь – это не в моей власти. Мне стук дверей мешает, стулья на кухне с железными ножками. Знаете, есть резиновая лента. Ее можно наклеить на двери. Мягкие войлочные прокладки подложить под стулья. Они в строительном магазине…

Вопль малыша заглушил объяснения соседа. Мать ринулась в ванную и вернулась с завернутым в полотенце розовощеким мальчиком, трущим глазки.

– Спать захотел, – сказала она, тут же позабыв, о чем они только что говорили.

– В строительном магазине можно купить… – продолжил Берг, уставившись в пол. – И домашняя обувь…

Его объяснения прервал телефонный звонок.

– Простите, – всполошилась госпожа Шмидт. – Это может быть очень важно.

Она ринулась с ребенком в комнату, потом на кухню. Трубка продолжала мелодично напевать.

– Где же она?! – в сердцах воскликнула женщина. – Подержите, пожалуйста.

Она сунула малыша в руки соседу и скрылась в спальне. Берг застыл. Малыш, воспользовавшись отсутствием матери и замешательством соседа, потянул шаловливые ручки к его серебряной бороде. Та оказалась колючей и щекотала ручку. Малыш шлепал по ней ладошкой и заливисто смеялся. Берг не шевелился, лишь жмурил глаза перед очередным нападением маленького разбойника. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп – не унимался тот.

Повинуясь какому-то странному чувству, Берг взял ручку малыша в свою, прижал ее к бороде, провел по ней, потом на секунду приподнял и опустил, только мягче. Мальчик улыбнулся, высвободил ладошку и повторил. Еще и еще. Берг застыл, ошеломленный. Это неразумное существо его понимало! Оно ему отвечало! Они говорили на языке без слов. Как в музыке, которая вдруг послышалась… Он вздрогнул, огляделся по сторонам. Окна были закрыты, лишь голос госпожи Шмидт раздавался из спальной комнаты. Мелодия не исчезала: тихая и нежная, постепенно нарастающая и снова утихающая, как морская волна, она накатывала на холодный скалистый берег, наполняя собой расщелины, трещины и пустоты. Не давая опомниться и поглубже вздохнуть, она уходила, оставляя на камнях живительную влагу, плодородную тину и соленый привкус облегчающей слезы.

Берга охватила паника, ему захотелось бросить мальчика и убежать, но музыка не отпускала. Она, рожденная его сознанием, вела в новый, неведомый доселе мир. Мир, о котором ему никто не рассказывал, о котором он не знал или не хотел знать. Мир пугающий, неизвестный и одновременно зовущий и прекрасный. Ему открылась потайная дверь, и ключ от нее он держал в руках.

– У вас прирожденный талант! – воскликнула госпожа Шмидт, выглянув из спальной. – Простите, что я так долго. Это с работы. Важный звонок. Он у папы так спокойно не сидит, как у вас. Наверное, опыт есть?

– Никакого, – Берг смущенно улыбнулся и осторожно передал малыша матери. – Первый раз маленького ребенка на руках держал.

– Удивительно! – госпожа Шмидт прижала к себе сына, по-прежнему тянувшего пухлые ручки к бороде соседа. – Так о чем мы? Вы про шум говорили… Обувь…

– Да так, ничего… Все это не очень-то и важно, – Берг махнул рукой и направился к себе, покачиваясь на каждой ступеньке в такт мелодии, слышимой только ему.

С тех пор сосед на шум не жаловался. Меньше его, конечно, не стало. Даже наоборот. Малыш научился ползать, хватать предметы и кидать их на пол, стучать ложкой по тарелке и совершать другие увлекательные громозвучные действия. Спектр желаний его ежедневно пополнялся, о чем он извещал мир требовательным криком. Берг ощущал не только это. Он просыпался теперь засветло вместе с малышом и ждал, когда мама, вняв его все нарастающим призывам, прижмет ребенка к теплой, полной молока груди. Насытившись, мальчик засыпал еще на час. Около восьми он сползал с кровати, пробирался на четвереньках на кухню и голосил, барабаня по холодильнику кулачком. После завтрака мама с сыномвыходила гулять. В это же время, теперь каждый день, Берг наматывал круги по привычному «колясочному» маршруту госпожи Шмидт. Когда та направлялась домой, Берг помогал ей подняться на второй этаж и махал малышу рукой, пока его улыбающееся личико не скрывалось в квартире: наступало время послеобеденного сна.

Берг, убаюканный тишиной, дремал в кресле у компьютера и улыбался. Ему чудилась волшебная музыка, наполненная глубинным смыслом. Малыш опять сидел у него на руках, теребил его бороду, колол об нее свои пухлые ручки и заливался смехом. Берг крепко прижимал к себе его маленькое тельце, будто в один момент хотел ощутить все то, о существовании чего до недавнего времени представления не имел: он вдыхал запах материнского молока с легким ароматом свежей клубники, гладил мягкую, шелковистую кожу ребенка, удивлялся бессловесной игре озорного личика. Заливистый смех мальчика ласкал его абсолютный слух и казался прекраснее любой, самой совершенной мелодии. Потом мальчик пропал, и перед глазами Берга предстали лица из другой жизни – по ту сторону двери, за тремя засовами и решетками на окнах: девушек, с которыми он встречался в молодости, зрелых женщин, которые предлагали ему любовь и верность, но так и не родили детей – он их не хотел… – всех тех, кому он неизменно говорил «нет». Всех тех, кого он, не задумываясь, оставлял за дверью, отсекая разом любой намек на приближение, прикосновение чужого, тревожащего, опасного. С ревностью надзирателя он охранял квадратные метры идеального мира одиночки, которого сам сюда заточил.

Наверху раздался громкий крик. Берг вздрогнул, протер глаза и растерянно огляделся по сторонам. Странный сон…

Проснулся, маленький разбойник! Сейчас поест и поползет по квартире. Сначала в большую комнату, на журнальный столик. Нельзя! Бум. Конечно, больно, если упадешь. Теперь на лошадку. «Смотри, мама, как я могу!» Нет! Только сидя! Бум. Не кричит – мама подстраховала. Собираются гулять. Вышли в подъезд. Смеется. Требует отпустить его руку. Хочет показать маме, как научился сам спускаться по лестнице. Осторожно, малыш! Вниз идти труднее, чем карабкаться наверх. Первая ступенька, вторая, третья. Один пролет готов! Молодец! Заход на второй. Ступенька, две, три. Бух! Не удержался! Сейчас заплачет… Но малыш не плакал. Раздался крик госпожи Шмидт.

Берг вскочил и открыл дверь. Соседка склонилась над недвижимым тельцем мальчика, бледная как привидение.

– Упал. Головой ударился. Вроде дышит, – бормотала она, гладя дрожащей рукой малыша по щеке.

– Пустите, я посмотрю, – сосед склонился над ребенком. – Я в больнице раньше работал.

Малыш открыл глаза и испуганно заморгал.

– Вызывайте скорую, – скомандовал Берг. – Приготовьте вещи, документы на мальчика, страховку. Мужу позвоните из больницы, когда все выясним.

Госпожа Шмидт безмолвно повиновалась. Вернувшись с пакетом вещей, она нашла соседа с малышом в его квартире, в большой комнате на полу. Берг гладил мальчика по ладошке и напевал ему что-то трогательное, удивительно нежное и красивое. Ребенок молчал, хлопал глазками и внимательно слушал.

– Простите, что я его сюда принес, – виновато произнес сосед. – Здесь теплее и спокойнее. Я его завернул, чтобы не шевелился. Теперь пою вот… Он и плакать перестал. Похоже, с ним все в порядке. Песня моя его успокаивает.

– Я думала, ему музыка не нравится. От моих колыбельных он еще больше плачет. Что за песню вы поете? Я ее тоже выучу.

– Не знаю, – растерялся Берг. – Само собой как-то получается. Из головы…

Прибыла скорая. Мальчику поставили диагноз «сотрясение мозга» и доставили в больницу вместе с матерью для наблюдения.

Вернувшись домой, молодая семья известила владельца квартиры о переезде. Нашли более подходящий вариант – без лестниц. Берг подписал соглашение о расторжении без всяких возражений, ни словом не обмолвившись о том, что срок договора еще не истек, и взялся за поиски новых жильцов.

Квартиросъемщики не подходили – ни один. Лишь заслышав новый голос в телефоне, Берг морщился, воротил нос и, преодолевая нестерпимое желание отбросить трубку подальше, спешил сказать «нет». Когда звонили снова, он сообщал, что квартира уже сдана. Недвижимость простаивала, звонков становилось все меньше, а Берг все равно отказывал. И так бы продолжалось до бесконечности, если бы не мелодичный говорок женщины, позвонившей после недельной тишины.

– Добрый день! – сказала она по-немецки с легко узнаваемым акцентом. Берг приветствовал ее на русском, женщина с облегчением затараторила на родном. – Нам квартира ваша очень подходит. Мы уже несколько месяцев найти ничего не можем. Поэтому не откажите, если еще не сдали.

Пока Берг обдумывал, происходит ли женщина из вологодских селений или других, еще более северных – поморских, она говорила дальше.

– Сегодня подъедем посмотреть. Хотела спросить только, на каком этаже квартира. Лифт есть? У нас двойняшки годовалые. С ними двумя мне трудно будет спускаться и подниматься.

Берг улыбнулся. Удивительно правильным и неподдельно правдивым казалось ему все, что говорила эта женщина. Ее слова лились, словно колыбельная для новорожденного, в которой у каждой ноты была своя буква, у каждого аккорда – слово, у такта – фраза. Все идеально сходилось. Завороженный звучанием, Берг молчал. Ему хотелось слушать и слушать, и пускай будет громче и громче. Открыть дверь и окна, сорвать решетки и замки, чтобы впустить этот свежий ветер, напитать им каждый сантиметр пустой квартиры, каждую морщинку на одиноком теле и наполнить их жизнью, доселе ему неведомой, но ставшей вдруг нестерпимо близкой и желанной.

– Так что? Лифт есть? – повторила женщина нетерпеливо. Она уже было хотела положить трубку, когда раздался голос Берга.

– Лифта нет, – ответил он в своей неторопливой аккордеонной манере, – но вам не о чем беспокоиться. Квартира, которую я сдаю, на первом этаже.

Книгу рассказов "Тоска по лобзику " можно назвать продолжением книги "Правда весело?". Близнецы Вера и Филипп выросли и пошли в школу. Их ждут радостные открытия и глубочайшие разочарования. Открытия Филипп совершает не только в школе, но и на каждом шагу, даже не выходя со своего дачного участка. Ему везет на разные события, например, ему и всей его семье(которую он, надо сказать, называет "семьей сумасшедших" довелось увидеть самую настоящую летающую тарелку. Он рассказывает о своих одноклассниках, о том, как нашел друга в неожиданном месте, о своих домашних питомцах. Наконец, Филипп размышляет о смысле жизни. Филипп не просто рассказывает о чем-то, из каждого события он делает какие-то выводы, с которыми можно и поспорить.
Это правдивая книга о счастливом детстве, в котором дети ходят в Пушкинский музей и Большой театр и размышляют о том, что значит быть настоящим художником. В этой книге родители стараются понять своих детей. В этой книге почти не встречается слово...

Читать полностью

Книгу рассказов "Тоска по лобзику" можно назвать продолжением книги "Правда весело?". Близнецы Вера и Филипп выросли и пошли в школу. Их ждут радостные открытия и глубочайшие разочарования. Открытия Филипп совершает не только в школе, но и на каждом шагу, даже не выходя со своего дачного участка. Ему везет на разные события, например, ему и всей его семье(которую он, надо сказать, называет "семьей сумасшедших" довелось увидеть самую настоящую летающую тарелку. Он рассказывает о своих одноклассниках, о том, как нашел друга в неожиданном месте, о своих домашних питомцах. Наконец, Филипп размышляет о смысле жизни. Филипп не просто рассказывает о чем-то, из каждого события он делает какие-то выводы, с которыми можно и поспорить.
Это правдивая книга о счастливом детстве, в котором дети ходят в Пушкинский музей и Большой театр и размышляют о том, что значит быть настоящим художником. В этой книге родители стараются понять своих детей. В этой книге почти не встречается слово компьютер. Это книга о последнем поколении детей, которые еще не знают, что такое социальные сети. Все события жизни они обсуждают непосредственно со своими близкими, друзьями, соседями, а не на страницах своего аккаунта. Эта книга может показаться кому-то очень веселой. А кому-то - грустной. В этой книге и родители и дети узнают много интересного не только о мальчике Филиппе, но и о себе самих.
Поскольку Маша Вайсман написала эти рассказы от лица мальчика Филиппа, то и художник Петр Перевезенцев нарисовал к ним картинки, похожие на детские рисунки. Поэтому в книге есть множество зарисованных подробностей детской жизни…

Скрыть

I. Организационный момент.

Встали все у парт красиво,

Поздоровались учтиво.

Тихо сели, спинки прямо.

Мы легонечко вздохнем

И урок с тобой начнем.

Подготовим речевой аппарат.

II.Речевая разминка.

1. Чистоговорки.

Да-да-да,да-да-да- не ходи, Вадим, туда!
Ду-ду-ду,ду-ду-ду- Все равно туда пойду.
Ди-ди-ди,ди-ди-ди-Ты ж одетый, не ходи!
Да-да-да,да-да-да-Ой! Холодная вода!
Де-де-де,де-де-де-Вот беда! Вадим, ты где?
Ды-ды-ды,ды-ды-ды- Только слышно из воды.

2.Скороговорка:

Дятел, дятел- наш приятель
Дуб долбит, как долотом.
Помоги нам, дядя дятел,
Для скворцов построить дом.

Итог: Итак, мы подготовили речевой аппарат к дальнейшей работе.

III . Актуализация знаний. Проверка домашнего задания.

Какой раздел учебника мы изучаем?

Какие произведения этого раздела читали?

На уроке тишина

Нам особенно нужна.

Уходите, разговоры,

В вестибюли, в коридоры,

И заданье проверять.

Пересказ рассказа Н.Носова «Мишкина каша»

IV .Постановка темы урока.

Слайд 1.

Вспомните, как называется рассказ, в 1-ой части учебника, который мы читали раньше.

Как найти название рассказа этой писательницы? (По содержанию 1 части учебника )

Кто главный герой этого рассказа?(мальчик Филя)

Где происходят события описанные в рассказе?(на отдыхе, на море)

Как называется раздел учебника, в котором мы изучаем произведения?("Продолжаем разгадывать секреты смешного")

Слайд1 (щелчок)

Прочитайте на слайде название, которое мы будем читать сегодня на уроке.

Постановка целей:

Какие цели поставим перед собой?

(1.Познакомиться с произведением.

2. Продолжить разгадывать секреты смешного.

3. Узнать, каким предстанет перед нами главный герой.)

V .Работа по теме урока

Работа с произведением М. Вайсман «Приставочка моя любименькая».

1. Работа с текстом до чтения.

– Прочитайте ещё раз заглавие произведения.

Подумайте, о чём пойдёт речь в этом произведении?

Что обозначает слово приставочка? (Заслушивание ответов детей)

Куда необходимо заглянуть, чтобы уточнить значение этого слова? Какое умение нам пригодится? (Умение работать с толковым словарём. (Т.сл. с.148))

(Заслушивание статьи из толкового словаря с.148)

Приставка - (компьютерная приставка). Устройство с видеоиграми, которое подключают к телевизору. Например: играть на компьютерной приставке.

Почему в названии произведения слово приставка употреблено ласково и ещё она названа "моя любименькая"? О чём это говорит?

Куда надо посмотреть, чтобы определить страницу учебника на которой будем работать? (В содержание учебника.)

– Рассмотрите иллюстрацию к этому произведению. Как вы думаете, о чём и оком пойдёт речь в произведении? (Мы опять видим мальчика Филю.)

Действительно, речь пойдёт о том же мальчике Филе, который приехал с семьёй отдыхать на море.

В этом тексте есть ещё слово, значение которого необходимо уточнить. Найдите его на странице 86 хрестоматии.

Куда нужно обратиться за разъяснением его значения? (тол. словарь с.134)

Дылда - Высокий, нескладный человек. Например: посмотри, какой дылда!

2. Работа с текстом во время чтения.

1. Чтение по отрывкам и беседа на осмысление после каждого отрывка.

«Небольшое вступление» читает учитель (Два первых предложения).

Вопрос после чтения:

а) Дальнейшее чтение текста учителем до слов "- На-ка, кыш малявка!"

Кто выступает в роли рассказчика? (мальчик Филя)

Можем ли мы сказать сколько лет было Филе? (маленький, если 10 лет для него это дылда)

Подберите синоним к слову дылда. (Большой, высокий, взрослый.)

Что ещё говорит о том, что главный герой по сравнению с дылдой был маленьким? ("стряхнул меня со стула...", "назвал - малявка")

б ) Чтение дальше по тексту до слов (...поиграть, ну хоть пять минуток!)

Что вы узнали о герое?

Хотелось ли мальчику поиграть на компьютерной приставке?

Как сильно? Какие слова из текста говорят об этом? (...что мурашки по спине побежали...)

Почему мама не разрешала ему играть? ("...сидеть в духоте", "ничего не читает", "дёргаются", "сплошные двойки и ночные кошмары")

Что можно сказать о характере мамы? Какая она?

Как Филя отнёсся к этому дылде? (обиделся)

Докажите (..становлюсь красным и злым, и в глазах у меня защипало)

А что случилось через секунду? (Он увидел, как мальчик хорошо играет на приставочке и замер.)

Как вы думаете изменилось ли мнение Фили об этом дылде, когда он увидел как тот играет? (Позавидовал, то же захотел научиться хорошо играть.)

Как решил Действовать Филя, чтобы получить разрешение поиграть? (упросить)

Умеет ли он это делать? (Да)

Подтвердите словами из текста ("нежно взял руку", "нежно заглянул ей в глаза", "...мамочка, я так тебя люблю...")

Получилось ли добиться разрешения у мамы?

А как вы поняли, что мама против?(отбросили руку)

Обратите внимание на выделенные места в тексте. Как называется такой приём?(приём КОНТРАСТА: нежно взял и отбросила руку)

А ещё какой приём? (Рука превратилась в змею. приём СРАВНЕНИЯ)

Что сразу сказал Филя маме? (Всё, не надо...)

Почему он трижды повторяет эти слова?

Отказался ли мальчик от своей мечты поиграть в приставочку?

Как решил действовать Филя? (...я обратился к папе)

Что сказал папа? (сразу разрешил, но с одним условием).

А вы в жизни применяете такую хитрость: попросить у мамы, если не разрешит - у папы.

Какую игру выбрал Филя? (где борются дав противника)

Как долго играл Филя в игру? (5 минут)

Почему так мало? (....будто я немного не в себе)

Как мама отреагировала на его игру? (заплакала и ушла)

Что можно сказать о маме, как это её характеризует? (любит, боится за него)

Хотелось ли Филе заканчивать игру?

Подтвердите словами из текста.(...так и быть...)

Но всё равно он был счастлив!

Как вы думаете, успокоился ли Филя? Предположите, как дальше будут развиваться события?

Хорошо ли Филя знает свою маму?

Подтвердите словами из текста. (заполз на колени, так легче просить, не может запретить, когда на коленях маленький мальчик)

Сразу мама разрешила Филе поиграть?

Почему? Что для мамы было важно? (Чтобы получалось и в жизни, не только на приставке.)

Какую хитрость придумал наш герой, чтобы мама разрешила? (...постепенно у меня появится привычка побеждать в жизни).

Сработала ли это хитрость? (Да.)

е) Чтение текста до конца.

К какому выводу приходит Филя, когда обнаруживает, что дылда плавает в нарукавниках? (Выходит, что в жизни я его уже победил.)

Чем Филя решает заняться? (Теперь ничего не стоит научиться жать на кнопки..., побежал к моей любимой приставочке.)

Каким стал Филя в конце рассказа? (уверенным в себе)

3. Выявление восприятия прочитанного.

Работа в парах.

а ) Составление плана рассказа.

Прочитайте план на карточках на парте.

Слайд

"Мне так хотелось поиграть, что мурашки по спине побежали."

"Просто, когда я жал на кнопки, у меня подпрыгивали ноги и дрожали руки."

"В жизни я его уже победил"

"Мама отбросила мою руку, как будто она превратилась в змею".

"Было бы неплохо, если бы и в жизни что-то получалось."

Какой это план? (цитатный)

Последовательно ли он составлен?

Определите последовательность. Впишите в кружочки соответствующие цифры. (1,4,2,5,3)

Проверьте по эталону.

Кто справился с заданием?

б) Разбираем секреты смешного.

Какие секреты смешного нам помогла открыть Мария Вайсман? Обратите внимание на подчёркнутые места.

Объясним для каждого случая.

1 случай (с.86) Смешно, кто-то чего-то не понимает. (Мальчику хочется поиграть на приставке, а мама говорит, что лучше не сидеть в духоте, а пойти купаться и гулять).

2 случай (с.87) Смешно, когда противопоставляются ожидание и реальность.(Хочет играть целыми днями, но согласен и на пять минуток.)

3 случай (с.87) Смешно, когда есть преувеличение (приём) (Полторы минуты - мучительные).

4 случай (с.89) Смешно, когда получается наоборот. (Читает хорошие книжки, а нравятся игры, где сплошной мордобой).

А у вас бывает так, чтоб вашим родителям не нравится то, что нравится вам? - Какой выход из подобных ситуаций вы нашли?

в) Работа над образом главного героя.

Кто главный герой рассказа?

Что вы можете сказать о мальчике?

Какие слова и поступки доказывают, что он:

Ласковый;

Настойчивый;

Стал уверенный.

Найдите слова, которые показывают как Филя уговаривает и убеждает маму разрешить ему играть на приставке. Постарайтесь голосом передать характер мальчика. (Чтение по ролям)

Работа в группах.

Составление синквейна.

Составим синквейн, выразим своё отношение к Филе.

Какие умения нам помогут справится с этой работой? (Умение работать с текстом, выделять главное, находить необходимую информацию в тексте и записывать самую суть.)

Слайд (Правила составления синквейна:

1. В первой строчке тема (1 слово - существительное.)

2. Вторая строчка - описание темы (2 слова - прилагательные.)

3. Третья строчка - описание действия (3 слова -глаголы.)

4. Четвёртая строчка - фраза из 4 слов, которые повторяют суть темы.

5.Пятая строка - это синоним из одного слова. который повторяет суть темы.

Например:

1. Филя.

2.Добрый, ласковый.

3. Просит, добивается, играет.

4. В жизни он победил.

5. Молодец!

VI . Итог урока. Рефлексия

Что нового узнали?

Какое произведение читали?

К какому разделу отнесём это произведение?

-В чем же секрет смешного?

Вспомните, какие цели мы ставили перед собой. Удалось ли их достичь?

Что нового вы узнали?

– Что вам показалось на уроке самым интересным?

Чтобы оценить свою работу на уроке, заполните таблицу достижений.

Оцени себя

1. Я внимательно читал и изучал текст
2. Старался находить ответы на все вопросы.
3. Искал значение слов в словаре.
4. Принимал активное участие в обсуждении текста.
5. Работал над составлением плана рассказа.
6. Активно помогал составлять синквейн.

Домашнее задание:

Выбрать задание по силам:

1. Придумать свою историю о Филе и записать её.

2. Пересказ рассказа.

3.Чтение по ролям.