«Есть праздники, которые имеют свой запах. На Пасху, Троицу и на Рождество в воздухе пахнет чем-то особенным. Даже неверующие любят эти праздники. Мой брат, например, толкует, что Бога нет, а на Пасху первый бежит к заутрене» (А. П. Чехов, рассказ «На пути»).

Православное Рождество уже на пороге! С празднованием этого светлого дня (и даже нескольких - Святок) связано множество интересных традиций. На Руси было принято посвящать этот период служению ближнему, делам милосердия. Всем известна традиция колядования - исполнения песнопений в честь родившегося Христа. Зимние праздничные дни вдохновляли многих писателей на создание волшебных рождественских произведений.

Существует даже особый жанр святочного рассказа. Сюжеты в нем очень близки друг другу: часто герои рождественских произведений оказываются в состоянии духовного или материального кризиса, для разрешения которого требуется чудо. Святочные рассказы проникнуты светом, надеждой, и лишь немногие из них имеют грустный финал. Особенно часто рождественские рассказы посвящены торжеству милосердия, сострадания и любви.

Специально для вас, дорогие читательницы, мы подготовили подборку самых лучших рождественских рассказов как русских, так и зарубежных писателей. Читайте и наслаждайтесь, пусть праздничное настроение продлится дольше!

«Дары волхвов», О. Генри

Известный многим рассказ о жертвенной любви, которая для счастья ближнего отдаст последнее. Рассказ о трепетных чувствах, который не может не удивлять и не восхищать. В финале автор иронически замечает: «А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами». Но автор не оправдывается, он лишь подтверждает, что дары его героев были важнее даров волхвов: «Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы». Как говорил Иосиф Бродский, «в Рождество все немного волхвы».

«Николка», Евгений Поселянин

Сюжет этого святочного рассказа очень прост. Мачеха под Рождество очень подло поступила со своим пасынком, он должен был погибнуть. На рождественской службе женщина испытывает запоздалое раскаяние. Но в светлую праздничную ночь совершается чудо…

Кстати, у Евгения Поселянина дивные воспоминания о детском переживании Рождества - «Святочные дни». Читаешь - и погружаешься в дореволюционную атмосферу дворянских усадеб, детства и радости.

«Рождественская песнь в прозе», Чарльз Диккенс

Произведение Диккенса - история настоящего духовного перерождения человека. Главный герой, Скрудж, был скрягой, стал милосердным благотворителем, из волка-одиночки превратился в общительного и дружелюбного человека. А помогли такой перемене духи, прилетевшие к нему и показавшие его возможное будущее. Наблюдая разные ситуации из своего прошлого и будущего, герой ощутил раскаяние за свою неправильно прожитую жизнь.

«Мальчик у Христа на елке», Ф. М. Достоевский

Трогательный рассказ с грустным (и радостным одновременно) финалом. Я сомневаюсь, стоит ли его читать детям, особенно чувствительным. Но взрослым - пожалуй, стоит. Зачем? Я бы ответила словами Чехова: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда - болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других».

Достоевский внес его в «Дневник писателя» и сам удивлялся, как эта история вышла из-под его пера. И подсказывает автору его писательская интуиция, что такое очень даже могло случиться на самом деле. Подобный трагический рассказ есть и у главного грустного сказочника всех времен Г. Х. Андерсена - «Девочка со спичками».

«Дары младенца Христа», Джордж Макдональд

История одной молодой семьи, переживающей нелегкие времена во взаимоотношениях, трудности с няней, отчуждение от дочери. Последняя - тонко чувствующая одинокая девочка Софи (или Фоси). Именно через нее вернулись в дом радость и свет. В рассказе подчеркивается: главные дары Христа - это не подарки под елкой, а любовь, мир и взаимопонимание.

«Рождественское письмо», Иван Ильин

Я бы назвала это коротенькое произведение, составленное из двух писем матери и сына, настоящим гимном любви. Именно она, безусловная любовь, проходит красной нитью через все произведение и является его основной темой. Именно это состояние противостоит одиночеству и побеждает его.

«Кто любит, у того сердце цветет и благоухает; и он дарит свою любовь совсем так, как цветок свой запах. Но тогда он и не одинок, потому что сердце его у того, кого он любит: он думает о нем, заботится о нем, радуется его радостью и страдает его страданиями. У него и времени нет, чтобы почувствовать себя одиноким или размышлять о том, одинок он или нет. В любви человек забывает себя; он живет с другими, он живет в других. А это и есть счастье».

Рождество - это ведь праздник преодоления одиночества и отчуждения, это день явления Любви…

«Бог в пещере», Гилберт Честертон

Мы привыкли воспринимать Честертона в первую очередь как автора детективов об отце Брауне. Но он писал в разных жанрах: его перу принадлежат несколько сотен стихотворений, 200 рассказов, 4000 эссе, ряд пьес, романы «Человек, который был Четвергом», «Шар и Крест», «Перелетный кабак» и многое другое. Также Честертон был прекрасным публицистом и глубоким мыслителем. В частности, его эссе «Бог в пещере» - попытка осмысления событий двухтысячелетней давности. Рекомендую людям с философским складом ума.

«Серебряная метель», Василий Никифоров-Волгин

Никифоров-Волгин в своем творчестве удивительно тонко показывает мир детской веры. Его рассказы насквозь пронизаны праздничной атмосферой. Так, в рассказе «Серебряная метель» он с трепетом и любовью показывает мальчика с его рвением к благочестию, с одной стороны, и с озорством и шалостями - с другой. Чего стоит одна меткая фраза рассказа: «В эти дни ничего не хочется земного, а в особенности школы»!

«Святая ночь», Сельма Лагерлёф

Рассказ Сельмы Лагерлёф продолжает тему детства.

Бабушка рассказывает внучке интересную легенду о Рождестве. Она не является в строгом смысле канонической, но зато отражает непосредственность народной веры. Это удивительная история о милосердии и о том, как «чистое сердце открывает очи, которыми может человек наслаждаться лицезрением красоты небесной».

«Христос в гостях у мужика», «Неразменный рубль», «Под Рождество обидели», Николай Лесков

Эти три рассказа поразили меня до глубины души, поэтому трудно было выбрать из них самый лучший. Я открыла для себя Лескова с какой-то неожиданной стороны. У этих произведений автора есть общие черты. Это и увлекательный сюжет, и общие идеи милосердия, прощения и совершения добрых дел. Примеры героев из этих произведений удивляют, вызывают восхищение и желание подражать.

«Читатель! будь ласков: вмешайся и ты в нашу историю, вспомяни, чему тебя учил сегодняшний Новорожденный: наказать или помиловать?.. Но ты разберись, пожалуйста, сегодня с этим хорошенечко: обдумай - с кем ты выбираешь быть: с законниками ли разноглагольного закона или с Тем, Который дал тебе «глаголы вечной жизни»… Подумай! Это очень стоит твоего раздумья, и выбор тебе не труден… Не бойся показаться смешным и глупым, если ты поступишь по правилу Того, Который сказал тебе: «Прости обидчику и приобрети себе в нем брата своего» (Н. С. Лесков, «Под Рождество обидели»).

Во многих романах есть главы, посвященные Рождеству, например, в «Неугасимой лампаде» Б. Ширяева, «Кондуите и Швамбрании» Л. Кассиля, «В круге первом» А. Солженицына, «Лете Господнем» И. С. Шмелева.

Святочный рассказ при всей своей кажущейся наивности, сказочности и необычайности во все времена был любим взрослыми. Может, потому что рождественские рассказы - в первую очередь о добре, о вере в чудо и в возможность духовного перерождения человека?

Рождество - действительно праздник детской веры в чудо… Множество святочных рассказов посвящено описанию этой чистой радости детства. Приведу чудесные слова из одного из них: «Великий праздник Рождества, окруженный духовной поэзией, особенно понятен и близок ребенку… Родился Божественный Младенец, и Ему хвала, слава и почести мира. Все ликовало и радовалось. И в память Святого Младенца в эти дни светлых воспоминаний все дети должны веселиться и радоваться. Это их день, праздник невинного, чистого детства…» (Клавдия Лукашевич, «Рождественский праздник»).

P.S. При подготовке этой подборки я прочитала очень много святочных рассказов, но, конечно, не все, которые есть на свете. Выбирала я по своему вкусу те, которые показались наиболее увлекательными, художественно выразительными. Предпочтение отдавалось малоизвестным произведениям, поэтому, например, в списке нет «Ночи перед Рождеством» Н. Гоголя или гофмановского «Щелкунчика».

А какие у вас любимые рождественские произведения, дорогие матроны?

При републикации материалов сайта «Матроны.ру» прямая активная ссылка на исходный текст материала обязательна.

Поскольку вы здесь…

… у нас есть небольшая просьба. Портал «Матроны» активно развивается, наша аудитория растет, но нам не хватает средств для работы редакции. Многие темы, которые нам хотелось бы поднять и которые интересны вам, нашим читателям, остаются неосвещенными из-за финансовых ограничений. В отличие от многих СМИ, мы сознательно не делаем платную подписку, потому что хотим, чтобы наши материалы были доступны всем желающим.

Но. Матроны - это ежедневные статьи, колонки и интервью, переводы лучших англоязычных статей о семье и воспитании, это редакторы, хостинг и серверы. Так что вы можете понять, почему мы просим вашей помощи.

Например, 50 рублей в месяц - это много или мало? Чашка кофе? Для семейного бюджета - немного. Для Матрон - много.

Если каждый, кто читает Матроны, поддержит нас 50 рублями в месяц, то сделает огромный вклад в возможность развития издания и появления новых актуальных и интересных материалов о жизни женщины в современном мире, семье, воспитании детей, творческой самореализации и духовных смыслах.

9 Comment threads

4 Thread replies

0 Followers

Most reacted comment

Hottest comment thread

новые старые популярные

0 Вы должны войти, чтобы проголосовать

Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать

Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать

Вы должны войти, чтобы проголосовать 0 Вы должны войти, чтобы проголосовать

Святочные рассказы русских писателей / сост. Т. В. Стрыгина. - М. : Никея, 2017. - 432 с. - (Рождественский подарок).

Святочные рассказы в русской литературе - явление почти забытое. Годы советской власти пытались вытравить из сознания русского человека ощущение чуда и праздника Рождества. Но память осталась, и современные писатели все равно к ней возвращались в своих произведениях. И данный сборник - яркое тому подтверждение.
О чем повествуют святочные рассказы? В святочных рассказах традиционно присутствует чудо, а герои преодолевают испытания силой духа и любви, творят добро, невзирая на препятствия внешнего мира. В этой книге собраны рассказы писателей-классиков, таких как А. Бестужев-Марлинский, Н. Гоголь, Н. Лесков, А. Куприн, И. Шмелев и рассказы современных прозаиков, таких как Н. Ключарева, О. Николаева, В. Каплан, Б. Екимов, Н. Агафонов, К. Пархоменко и др.

По поводу жанровых особенностей святочного рассказа (а создавались они строго по определенным литературным канонам) точно сказал русский писатель Николай Лесков: «От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера - от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль…, и наконец, -чтобы он оканчивался непременно весело».

И тому подтверждение интригующий рассказ Николая Лескова о фамильной драгоценности «Жемчужное ожерелье» или роковая любовная интрига главного героя в рассказе Александра Бестужева-Марлинского «Страшное гадание», или полное опасностей путешествие кузнеца Вакулы за черевичками для любимой Оксаны из рассказа Николая Гоголя «Ночь перед Рождеством», фантасмагоричный рассказ Александра Куприна «Миллионер» о жажде богатства «маленьким человеком» и призрачности достижения этой золотой мечты. Воспоминания Ивана Шмелева, написанные в далекой эмиграции, в рассказах «Рождество и «Святки» о предвкушении Рождества в далеком детстве, о домашних приготовлениях к празднику и о тех бедных и несчастных людях, которых в эти дни привечала гостеприимная семья писателя. В святочных рассказах Николая Позднякова «На волоске» и «Револьвер» показаны грани человеческой личности, роковые поступки, за которые потом бывает стыдно.

В рассказе протоирея Николая Агафонова «Оборотень» рассказывается о праздновании Рождества монахами в бедном возрождаемом монастыре, о предрассудках и о настоящем рождественском чуде милосердия и любви. Рассказ «Чтецы» освещает сложную жизненную историю бывшего певчего и соборного чтеца Сергея Авдеева, чей некогда потрясающий голос привел к глубокой вере одного из семинаристов. В святочном рассказе Бориса Екимова «За теплым хлебом» показана одинокая старость двух пожилых людей и беспросветная бедность, нехватка необходимого. И, несмотря на то, что поездка в город за углем деда Архипа оборачивается разочарованием и обидой, вкус свежего хлеба возрождает его и возвращает желание жить. Пронзительный рассказ Василия Каплана «Звездою учахуся» окунает нас в эпоху криминальных 90-х, сложный путь к вере одного из героев и обретение через страдания простого человеческого счастья. Думал ли учитель физики Михаил Николаевич, возвращаясь с ночной рождественской службы, что жизнь ему преподнесет вскоре страшный сюрприз, но промысел Божий окажется сильнее лютых законов жизни.

В святочном отрывке из повести «Ничего страшного» Олеси Николаевой показана история неприятия, ненависти и любви двух чистых и прекрасных сердцем молодых людей - Анастасии и Алексея. Разногласия по тонкостям веры, предрассудки и сомнения очень долго мешали двум влюбленным обрести свое счастье. И никогда бы они не воссоединились, если бы не одно криминальное обстоятельство. А в святочном рассказе Максима Яковлева «Калямка» главный герой, маленький мальчик из детского дома, взятый в приёмную семью, очень хочет узнать: реальный ли Дед Мороз сидит под туей в саду и что у него в мешке. Открытие так потрясло маленького Калямку, что уже пожилой Николай Петрович не может забыть этот эпизод из далекого детства. В рассказе «Дар случайный» главный герой стоит на перепутье: помочь просящему милостыню мальчику или равнодушно пройти мимо. И если он поможет, то что тогда произойдет…?

В потрясающей новелле нашей землячки Натальи Ключаревой «Юркино Рождество» показана трагедия пьющей семьи и всеми забытого школьника Юрки. Урок, преподнесенный ему жизнью, сделал его сердце холодным и жестоким. И только рождественская елка может растопить этот глубокий лед…. А святочная история протоиерея Константина Пархоменко «Рождественское чудо у полярного круга» повествует об удивительном путешествии в Якутию питерской студентки Сюзи и её желании помочь умирающему от лейкемии мальчику. Какие испытания ожидали неопытную путешественницу Сюзи, и какое чудо её потрясло - об этом очень ярко и увлекательно рассказывает автор этой мистической новеллы. Рассказ Ларисы Подистовой «Рождество, мама» посвящен отношению матери и сына, и его главный смысл в том, что добро нужно творить вовремя, и родителей любить, пока они живы. В рассказе священника Александра Шантаева «В праздник» и «Катин сон» Рождество предстает как чудо преображения жизни, дающее теплый свет надежды. В рассказах Сергея Дурылина «В родном углу» и «Четвертый волхв» - детские трогательные воспоминания о празднике Рождества и чудесных открытиях, связанных с ним, о свете человеческой души, о неземной радости и надежде, что всегда это будет так.

Сборник святочные рассказы русских писателей очень светлый, эмоциональный и добрый. Темы, затронутые в нем, вечные и не потеряют актуальность никогда. А светлый праздник Рождества после прочтения этой книги станет ближе и желанней.

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Составитель Татьяна Стрыгина

Рождественские рассказы русских писателей

Дорогой читатель!

Выражаем Вам глубокую благодарность за то, что Вы приобрели легальную копию электронной книги издательства «Никея».

Если же по каким-либо причинам у Вас оказалась пиратская копия книги, то убедительно просим Вас приобрести легальную. Как это сделать – узнайте на нашем сайте www.nikeabooks.ru

Если в электронной книге Вы заметили ка-кие-либо неточности, нечитаемые шрифты и иные серьезные ошибки – пожалуйста, напишите нам на [email protected]

Серия «Рождественский подарок»

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС 13-315-2235

Федор Достоевский (1821–1881)

Мальчик у Христа на елке

Мальчик с ручкой

Дети странный народ, они снятся и мерещатся. Перед елкой и в самую елку перед Рождеством я все встречал на улице, на известном углу, одного мальчишку, никак не более как лет семи. В страшный мороз он был одет почти по-летнему, но шея у него была обвязана каким-то старьем, – значит, его все же кто-то снаряжал, посылая. Он ходил «с ручкой»; это технический термин, значит – просить милостыню. Термин выдумали сами эти мальчики. Таких, как он, множество, они вертятся на вашей дороге и завывают что-то заученное; но этот не завывал и говорил как-то невинно и непривычно и доверчиво смотрел мне в глаза, – стало быть, лишь начинал профессию. На расспросы мои он сообщил, что у него сестра, сидит без работы, больная; может, и правда, но только я узнал потом, что этих мальчишек тьма-тьмущая: их высылают «с ручкой» хотя бы в самый страшный мороз, и если ничего не наберут, то наверно их ждут побои. Набрав копеек, мальчик возвращается с красными, окоченевшими руками в какой-нибудь подвал, где пьянствует какая-нибудь шайка халатников, из тех самых, которые, «забастовав на фабрике под воскресенье в субботу, возвращаются вновь на работу не ранее как в среду вечером». Там, в подвалах, пьянствуют с ними их голодные и битые жены, тут же пищат голодные грудные их дети. Водка, и грязь, и разврат, а главное, водка. С набранными копейками мальчишку тотчас же посылают в кабак, и он приносит еще вина. В забаву и ему иногда нальют в рот косушку и хохочут, когда он, с пресекшимся дыханием, упадет чуть не без памяти на пол,

…и в рот мне водку скверную
Безжалостно вливал…

Когда он подрастет, его поскорее сбывают куда-нибудь на фабрику, но все, что он заработает, он опять обязан приносить к халатникам, а те опять пропивают. Но уж и до фабрики эти дети становятся совершенными преступниками. Они бродяжат по городу и знают такие места в разных подвалах, в которые можно пролезть и где можно переночевать незаметно. Один из них ночевал несколько ночей сряду у одного дворника в какой-то корзине, и тот его так и не замечал. Само собою, становятся воришками. Воровство обращается в страсть даже у восьмилетних детей, иногда даже без всякого сознания о преступности действия. Под конец переносят все – голод, холод, побои, – только за одно, за свободу, и убегают от своих халатников бродяжить уже от себя. Это дикое существо не понимает иногда ничего, ни где он живет, ни какой он нации, есть ли Бог, есть ли государь; даже такие передают об них вещи, что невероятно слышать, и, однако же, всё факты.

Мальчик у Христа на елке

Но я романист, и, кажется, одну «историю» сам сочинил. Почему я пишу: «кажется», ведь я сам знаю наверно, что сочинил, но мне все мерещится, что это где-то и когда-то случилось, именно это случилось как раз накануне Рождества, в каком-то огромном городе и в ужасный мороз.

Мерещится мне, был в подвале мальчик, но еще очень маленький, лет шести или даже менее. Этот мальчик проснулся утром в сыром и холодном подвале. Одет он был в какой-то халатик и дрожал. Дыхание его вылетало белым паром, и он, сидя в углу на сундуке, от скуки нарочно пускал этот пар изо рта и забавлялся, смотря, как он вылетает. Но ему очень хотелось кушать. Он несколько раз с утра подходил к нарам, где на тонкой, как блин, подстилке и на каком-то узле под головой вместо подушки лежала больная мать его. Как она здесь очутилась? Должно быть, приехала с своим мальчиком из чужого города и вдруг захворала. Хозяйку углов захватили еще два дня тому в полицию; жильцы разбрелись, дело праздничное, а оставшийся один халатник уже целые сутки лежал мертво пьяный, не дождавшись и праздника. В другом углу комнаты стонала от ревматизма какая-то восьмидесятилетняя старушонка, жившая когда-то и где-то в няньках, а теперь помиравшая одиноко, охая, брюзжа и ворча на мальчика, так что он уже стал бояться подходить к ее углу близко. Напиться-то он где-то достал в сенях, но корочки нигде не нашел и раз в десятый уже подходил разбудить свою маму. Жутко стало ему, наконец, в темноте: давно уже начался вечер, а огня не зажигали. Ощупав лицо мамы, он подивился, что она совсем не двигается и стала такая же холодная, как стена. «Очень уж здесь холодно», – подумал он, постоял немного, бессознательно забыв свою руку на плече покойницы, потом дохнул на свои пальчики, чтоб отогреть их, и вдруг, нашарив на нарах свой картузишко, потихоньку, ощупью, пошел из подвала. Он еще бы и раньше пошел, да все боялся вверху, на лестнице, большой собаки, которая выла весь день у соседских дверей. Но собаки уже не было, и он вдруг вышел на улицу.

Господи, какой город! Никогда еще он не видал ничего такого. Там, откудова он приехал, по ночам такой черный мрак, один фонарь на всю улицу. Деревянные низенькие домишки запираются ставнями; на улице, чуть смеркнется – никого, все затворяются по домам, и только завывают целые стаи собак, сотни и тысячи их, воют и лают всю ночь. Но там было зато так тепло и ему давали кушать, а здесь – Господи, кабы покушать! и какой здесь стук и гром, какой свет и люди, лошади и кареты, и мороз, мороз! Мерзлый пар валит от загнанных лошадей, из жарко дышащих морд их; сквозь рыхлый снег звенят об камни подковы, и все так толкаются, и, Господи, так хочется поесть, хоть бы кусочек какой-нибудь, и так больно стало вдруг пальчикам. Мимо прошел блюститель порядка и отвернулся, чтоб не заметить мальчика.

Вот и опять улица, – ох какая широкая! Вот здесь так раздавят наверно; как они все кричат, бегут и едут, а свету-то, свету-то! а это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то. Вот эта девочка начала с мальчиком танцевать, какая хорошенькая девочка! Вот и музыка, сквозь стекло слышно. Глядит мальчик, дивится, уж и смеется, а у него болят уже пальчики и на ножках, а на руках стали совсем красные, уж не сгибаются и больно пошевелить. И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и побежал дальше, и вот опять видит он сквозь другое стекло комнату, опять там деревья, но на столах пироги, всякие – миндальные, красные, желтые, и сидят там четыре богатые барыни, а кто придет, они тому дают пироги, а отворяется дверь поминутно, входит к ним с улицы много господ. Подкрался мальчик, отворил вдруг дверь и вошел. Ух, как на него закричали и замахали! Одна барыня подошла поскорее и сунула ему в руку копеечку, а сама отворила ему дверь на улицу. Как он испугался! а копеечка тут же выкатилась и зазвенела по ступенькам: не мог он согнуть свои красные пальчики и придержать ее. Выбежал мальчик и пошел поскорей-поскорей, а куда, сам не знает. Хочется ему опять заплакать, да уж боится, и бежит, бежит и на ручки дует. И тоска берет его, потому что стало ему вдруг так одиноко и жутко, и вдруг, Господи! Да что ж это опять такое? Стоят люди толпой и дивятся: на окне за стеклом три куклы, маленькие, разодетые в красные и зеленые платьица и совсем-совсем как живые! Какой-то старичок сидит и будто бы играет на большой скрипке, два других стоят тут же и играют на маленьких скрипочках, и в такт качают головками, и друг на друга смотрят, и губы у них шевелятся, говорят, совсем говорят, – только вот из-за стекла не слышно. И подумал сперва мальчик, что они живые, а как догадался совсем, что это куколки, – вдруг рассмеялся. Никогда он не видал таких куколок и не знал, что такие есть! и плакать-то ему хочется, но так смешно-смешно на куколок. Вдруг ему почудилось, что сзади его кто-то схватил за халатик: большой злой мальчик стоял подле и вдруг треснул его по голове, сорвал картуз, а сам снизу поддал ему ножкой. Покатился мальчик наземь, тут закричали, обомлел он, вскочил и бежать-бежать, и вдруг забежал сам не знает куда, в подворотню, на чужой двор, – и присел за дровами: «Тут не сыщут, да и темно».

Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху, и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть: «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, – подумал мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, – совсем как живые!..» и вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»

– Пойдем ко мне на елку, мальчик, – прошептал над ним вдруг тихий голос.

Он подумал было, что это все его мама, но нет, не она; кто же это его позвал, он не видит, но кто-то нагнулся над ним и обнял его в темноте, а он протянул ему руку и… И вдруг, – о, какой свет! О, какая елка! Да и не елка это, он и не видал еще таких деревьев! Где это он теперь: все блестит, все сияет и кругом всё куколки, – но нет, это всё мальчики и девочки, только такие светлые, все они кружатся около него, летают, все они целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.

– Мама! Мама! Ах, как хорошо тут, мама! – кричит ей мальчик, и опять целуется с детьми, и хочется ему рассказать им поскорее про тех куколок за стеклом. – Кто вы, мальчики? Кто вы, девочки? – спрашивает он, смеясь и любя их.

– Это «Христова елка», – отвечают они ему. – У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… – И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей, во время самарского голода, четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и Он Сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей… А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, и плачут; каждая узнает своего мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их, утирают им слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…

А внизу наутро дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму… Та умерла еще прежде его; оба свиделись у Господа Бога в небе.

И зачем же я сочинил такую историю, так не идущую в обыкновенный разумный дневник, да еще писателя? а еще обещал рассказы преимущественно о событиях действительных! Но вот в том-то и дело, мне все кажется и мерещится, что все это могло случиться действительно, – то есть то, что происходило в подвале и за дровами, а там об елке у Христа – уж и не знаю, как вам сказать, могло ли оно случиться или нет? на то я и романист, чтоб выдумывать.

Антон Чехов (1860–1904)

Высокая, вечнозеленая елка судьбы увешана благами жизни… От низу до верху висят карьеры, счастливые случаи, подходящие партии, выигрыши, кукиши с маслом, щелчки по носу и проч. Вокруг елки толпятся взрослые дети. Судьба раздает им подарки…

– Дети, кто из вас желает богатую купчиху? – спрашивает она, снимая с ветки краснощекую купчиху, от головы до пяток усыпанную жемчугом и бриллиантами… – Два дома на Плющихе, три железные лавки, одна портерная и двести тысяч деньгами! Кто хочет?

– Мне! Мне! – протягиваются за купчихой сотни рук. – Мне купчиху!

– Не толпитесь, дети, и не волнуйтесь… Все будете удовлетворены… Купчиху пусть возьмет себе молодой эскулап. Человек, посвятивший себя науке и записавшийся в благодетели человечества, не может обойтись без пары лошадей, хорошей мебели и проч. Бери, милый доктор! не за что… Ну-с, теперь следующий сюрприз! Место на Чухломо-Пошехонской железной дороге! Десять тысяч жалованья, столько же наградных, работы три часа в месяц, квартира в тринадцать комнат и проч… Кто хочет? Ты, Коля? Бери, милый! Далее… Место экономки у одинокого барона Шмаус! Ах, не рвите так, mesdames! Имейте терпение!.. Следующий! Молодая, хорошенькая девушка, дочь бедных, но благородных родителей! Приданого ни гроша, но зато натура честная, чувствующая, поэтическая! Кто хочет? (Пауза.) Никто?

– Я бы взял, да кормить нечем! – слышится из угла голос поэта.

– Так никто не хочет?

– Пожалуй, давайте я возьму… Так и быть уж… – говорит маленький, подагрический старикашка, служащий в духовной консистории. – Пожалуй…

– Носовой платок Зориной! Кто хочет?

– Ах!.. Мне! Мне!.. Ах! Ногу отдавили! Мне!

– Следующий сюрприз! Роскошная библиотека, содержащая в себе все сочинения Канта, Шопенгауэра, Гёте, всех русских и иностранных авторов, массу старинных фолиантов и проч… Кто хочет?

– Я-с! – говорит букинист Свинопасов. – Пажалте-с!

Свинопасов берет библиотеку, отбирает себе «Оракул», «Сонник», «Письмовник», «Настольную книгу для холостяков»… остальное же бросает на пол…

– Следующий! Портрет Окрейца!

Слышен громкий смех…

– Давайте мне… – говорит содержатель музея Винклер. – Пригодится…

Сапоги достаются художнику… в конце концов елка обирается и публика расходится… Около елки остается один только сотрудник юмористических журналов…

– Мне же что? – спрашивает он судьбу. – Все получили по подарку, а мне хоть бы что. Это свинство с твоей стороны!

– Все разобрали, ничего не осталось… Остался, впрочем, один кукиш с маслом… Хочешь?

– Не нужно… Мне и так уж надоели эти кукиши с маслом… Кассы некоторых московских редакций полнехоньки этого добра. Нет ли чего посущественнее?

– Возьми эти рамки…

– У меня они уже есть…

– Вот уздечка, вожжи… Вот красный крест, если хочешь… Зубная боль… Ежовые рукавицы… Месяц тюрьмы за диффамации…

– Все это у меня уже есть…

– Оловянный солдатик, ежели хочешь… Карта Севера…

Юморист машет рукой и уходит восвояси с надеждой на елку будущего года…

1884

Святочный рассказ

Бывают погоды, когда зима, словно озлившись на человеческую немощь, призывает к себе на помощь суровую осень и работает с нею сообща. В беспросветном, туманном воздухе кружатся снег и дождь. Ветер, сырой, холодный, пронизывающий, с неистовой злобой стучит в окна и в кровли. Он воет в трубах и плачет в вентиляциях. В темном, как сажа, воздухе висит тоска… Природу мутит… Сыро, холодно и жутко…

Точно такая погода была в ночь под Рождество тысяча восемьсот восемьдесят второго года, когда я еще не был в арестантских ротах, а служил оценщиком в ссудной кассе отставного штабс-капитана Тупаева.

Было двенадцать часов. Кладовая, в которой я по воле хозяина имел свое ночное местопребывание и изображал из себя сторожевую собаку, слабо освещалась синим лампадным огоньком. Это была большая квадратная комната, заваленная узлами, сундуками, этажерками… на серых деревянных стенах, из щелей которых глядела растрепанная пакля, висели заячьи шубки, поддевки, ружья, картины, бра, гитара… я, обязанный по ночам сторожить это добро, лежал на большом красном сундуке за витриной с драгоценными вещами и задумчиво глядел на лампадный огонек…

Почему-то я чувствовал страх. Вещи, хранящиеся в кладовых ссудных касс, страшны… в ночную пору при тусклом свете лампадки они кажутся живыми… Теперь же, когда за окном роптал дождь, а в печи и над потолком жалобно выл ветер, мне казалось, что они издавали воющие звуки. Все они, прежде чем попасть сюда, должны были пройти через руки оценщика, то есть через мои, а потому я знал о каждой из них всё… Знал, например, что за деньги, вырученные за эту гитару, куплены порошки от чахоточного кашля… Знал, что этим револьвером застрелился один пьяница; жена скрыла револьвер от полиции, заложила его у нас и купила гроб.

Браслет, глядящий на меня из витрины, заложен человеком, укравшим его… Две кружевные сорочки, помеченные 178 №, заложены девушкой, которой нужен был рубль для входа в Salon, где она собиралась заработать… Короче говоря, на каждой вещи читал я безвыходное горе, болезнь, преступление, продажный разврат…

В ночь под Рождество эти вещи были как-то особенно красноречивы.

– Пусти нас домой!.. – плакали они, казалось мне, вместе с ветром. – Пусти!

Но не одни вещи возбуждали во мне чувство страха. Когда я высовывал голову из-за витрины и бросал робкий взгляд на темное, вспотевшее окно, мне казалось, что в кладовую с улицы глядели человеческие лица.

«Что за чушь! – бодрил я себя. – Какие глупые нежности!»

Дело в том, что человека, наделенного от природы нервами оценщика, в ночь под Рождество мучила совесть – событие невероятное и даже фантастическое. Совесть в ссудных кассах имеется только под закладом. Здесь она понимается как предмет продажи и купли, других же функций за ней не признается… Удивительно, откуда она могла у меня взяться? я ворочался с боку на бок на своем жестком сундуке и, щуря глаза от мелькавшей лампадки, всеми силами старался заглушить в себе новое, непрошеное чувство. Но старания мои оставались тщетны…

Конечно, тут отчасти было виновато физическое и нравственное утомление после тяжкого, целодневного труда. В канун Рождества бедняки ломились в ссудную кассу толпами. В большой праздник и вдобавок еще в злую погоду бедность не порок, но страшное несчастье! в это время утопающий бедняк ищет в ссудной кассе соломинку и получает вместо нее камень… за весь сочельник у нас перебывало столько народу, что три четверти закладов, за неимением места в кладовой, мы принуждены были снести в сарай. От раннего утра до позднего вечера, не переставая ни на минуту, я торговался с оборвышами, выжимал из них гроши и копейки, глядел слезы, выслушивал напрасные мольбы… к концу дня я еле стоял на ногах: изнемогли душа и тело. Немудрено, что я теперь не спал, ворочался с боку на бок и чувствовал себя жутко…

Кто-то осторожно постучался в мою дверь… Вслед за стуком я услышал голос хозяина:

– Вы спите, Петр Демьяныч?

– Нет еще, а что?

– Я, знаете ли, думаю, не отворить ли нам завтра рано утречком дверь? Праздник большой, а погода злющая. Беднота нахлынет, как муха на мед. Так вы уж завтра не идите к обедне, а посидите в кассе… Спокойной ночи!

«Мне оттого так жутко, – решил я по уходе хозяина, – что лампадка мелькает… Надо ее потушить…»

Я встал с постели и пошел к углу, где висела лампадка. Синий огонек, слабо вспыхивая и мелькая, видимо боролся со смертью. Каждое мельканье на мгновение освещало образ, стены, узлы, темное окно… а в окне две бледные физиономии, припав к стеклам, глядели в кладовую.

«Никого там нет… – рассудил я. – Это мне представляется».

И когда я, потушив лампадку, пробирался ощупью к своей постели, произошел маленький казус, имевший немалое влияние на мое дальнейшее настроение… Над моей головой вдруг, неожиданно раздался громкий, неистово визжащий треск, продолжавшийся не долее секунды. Что-то треснуло и, словно почувствовав страшную боль, громко взвизгнуло.

То лопнула на гитаре квинта, я же, охваченный паническим страхом, заткнул уши и, как сумасшедший, спотыкаясь о сундуки и узлы, побежал к постели… я уткнул голову под подушку и, еле дыша, замирая от страха, стал прислушиваться.

– Отпусти нас! – выл ветер вместе с вещами. – Ради праздника отпусти! Ведь ты сам бедняк, понимаешь! Сам испытал голод и холод! Отпусти!

Да, я сам был бедняк и знал, что значит голод и холод. Бедность толкнула меня на это проклятое место оценщика, бедность заставила меня ради куска хлеба презирать горе и слезы. Если бы не бедность, разве у меня хватило бы храбрости оценивать в гроши то, что стоит здоровья, тепла, праздничных радостей? за что же винит меня ветер, за что терзает меня моя совесть?

Но как ни билось мое сердце, как ни терзали меня страх и угрызения совести, утомление взяло свое. Я уснул. Сон был чуткий… я слышал, как ко мне еще раз стучался хозяин, как ударили к заутрене… я слышал, как выл ветер и стучал по кровле дождь. Глаза мои были закрыты, но я видел вещи, витрину, темное окно, образ. Вещи толпились вокруг меня и, мигая, просили отпустить их домой. На гитаре с визгом одна за другой лопались струны, лопались без конца… в окно глядели нищие, старухи, проститутки, ожидая, пока я отопру ссуду и возвращу им их вещи.

Слышал я сквозь сон, как что-то заскребло, как мышь. Скребло долго, монотонно. Я заворочался и съежился, потому что на меня сильно подуло холодом и сыростью. Натягивая на себя одеяло, я слышал шорох и человеческий шепот.

«Какой нехороший сон! – думал я. – Как жутко! Проснуться бы».

Что-то стеклянное упало и разбилось. За витриной мелькнул огонек, и на потолке заиграл свет.

– Не стучи! – послышался шепот. – Разбудишь того Ирода… Сними сапоги!

Кто-то подошел к витрине, взглянул на меня и потрогал висячий замочек. Это был бородатый старик с бледной, испитой физиономией, в порванном солдатском сюртучишке и в опорках. К нему подошел высокий худой парень с ужасно длинными руками, в рубахе навыпуск и в короткой, рваной жакетке. Оба они что-то пошептали и завозились около витрины.

«Грабят!» – мелькнуло у меня в голове.

Хотя я спал, но помнил, что под моей подушкой всегда лежал револьвер. Я тихо нащупал его и сжал в руке. В витрине звякнуло стекло.

– Тише, разбудишь. Тогда уколошматить придется.

Далее мне снилось, что я вскрикнул грудным, диким голосом и, испугавшись своего голоса, вскочил. Старик и молодой парень, растопырив руки, набросились на меня, но, увидев револьвер, попятились назад. Помнится, что через минуту они стояли передо мной бледные и, слезливо мигая глазами, умоляли меня отпустить их. В поломанное окно с силою ломил ветер и играл пламенем свечки, которую зажгли воры.

– Ваше благородие! – заговорил кто-то под окном плачущим голосом. – Благодетели вы наши! Милостивцы!

Я взглянул на окно и увидел старушечью физиономию, бледную, исхудалую, вымокшую на дожде.

– Не трожь их! Отпусти! – плакала она, глядя на меня умоляющими глазами. – Бедность ведь!

– Бедность! – подтвердил старик.

– Бедность! – пропел ветер.

У меня сжалось от боли сердце, и я, чтобы проснуться, защипал себя… Но вместо того, чтобы проснуться, я стоял у витрины, вынимал из нее вещи и судорожно пихал их в карманы старика и парня.

– Берите, скорей! – задыхался я. – Завтра праздник, а вы нищие! Берите!

Набив нищенские карманы, я завязал остальные драгоценности в узел и швырнул их старухе. Подал я в окно старухе шубу, узел с черной парой, кружевные сорочки и кстати уж и гитару. Бывают же такие странные сны! Засим, помню, затрещала дверь. Точно из земли выросши, предстали предо мной хозяин, околоточный, городовые. Хозяин стоит около меня, а я словно не вижу и продолжаю вязать узлы.

– Что ты, негодяй, делаешь?

– Завтра праздник, – отвечаю я. – Надо им есть.

Тут занавес опускается, вновь поднимается, и я вижу новые декорации. Я уже не в кладовой, а где-то в другом месте. Около меня ходит городовой, ставит мне на ночь кружку воды и бормочет: «Ишь ты! Ишь ты! Что под праздник задумал!» Когда я проснулся, было уже светло. Дождь уже не стучал в окно, ветер не выл. На стене весело играло праздничное солнышко. Первый, кто поздравил меня с праздником, был старший городовой.

Через месяц меня судили. За что? я уверял судей, что то был сон, что несправедливо судить человека за кошмар. Судите сами, мог ли я отдать ни с того ни с сего чужие вещи ворам и негодяям? Да и где это видано, чтоб отдавать вещи, не получив выкупа? Но суд принял сон за действительность и осудил меня. В арестантских ротах, как видите. Не можете ли вы, ваше благородие, замолвить за меня где-нибудь словечко? Ей-богу, не виноват.

Приближаются рождественские праздники, а с ними и каникулы. Эти веселые дни могут стать не только временем, проведенным у экрана. Чтобы сблизиться с детьми, почитайте им произведения о Рождестве. Пусть малыши поймут настоящий смысл этого праздника, сопереживают главным героям, научатся дарить и прощать. А детская фантазия лучше любого режиссера воплотит в жизнь услышанные истории.

1. О’Генри «Дары волхвов»

«… я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им».

Это трогательный рассказ о ценности подарка, независимо от его цены; эта история о важности самопожертвования во имя любви.

Молодая семейная пара выживает на восемь долларов в неделю, а на носу Рождество. Делл плачет от отчаяния, потому что не может купить любимому мужу подарок. За много месяцев она смогла сэкономить всего доллар восемьдесят восемь центов. Но тут она вспоминает, что у нее просто шикарные волосы, и решается их продать, чтобы подарить мужу цепочку для его фамильных часов.

Муж, который вечером увидел свою жену, кажется, очень расстроился. Но он опечалился не потому, что его жена стала похожа на десятилетнего мальчика, а от того, что продал свои золотые часы, чтобы подарить красивейшие гребни, на которые она заглядывалась несколько месяцев.

Кажется, Рождество не удалось. Но эти двое плакали не от печали, а от любви друг к другу.

2. Свен Нурдквист «Рождественская каша»

«Однажды, давным-давно, было дело – забыли поднести гномам кашу. И гном-отец так разозлился, что весь год в доме случались несчастья. Надо ж, как его пробрало, он ведь на самом деле такой добряк!»

Гномы прекрасно уживаются с людьми, помогают им вести хозяйство, заботятся о животных. А от людей многого и не требуют - на Рождество поднести им особенную рождественскую кашу. Но вот незадача, люди совершенно забыли о гномах. А папа-гном страшно рассердится, если узнает, что угощения в этом году не будет. Как же полакомиться кашей и не попасться на глаза владельцам дома?

3. Свен Нурдквист «Рождество в домике Петсона»

«Петсон с Финдусом молча пили кофе и смотрели на свои отражения в окне. На улице было совсем темно, а на кухне совсем тихо. Такая тишина наступает, когда что-то не получается сделать так, как хотелось».

Это замечательное произведение о дружбе и поддержке в трудную минуту. Петсон и его котенок Финдус живут дружно и уже начинаются готовиться к Рождеству. Но вот случилась незадача - Петсон случайно повредил ногу и уже не сможет закончить все дела. А в доме, как на зло, кончилась еда и дрова для печки, да еще и елку не успели поставить. Кто же поможет друзьям не остаться голодными и одинокими на Рождество?

4. Джанни Родари «Планета новогодних елок»

«Гроза действительно началась. Только вместо дождя с неба посыпались миллионы разноцветных конфетти. Ветер подхватывал их, кружил, разносил вовсе стороны. Создавалось полное впечатление, что нагрянула зима и занялась снежная пурга. Однако воздух оставался по-прежнему теплым, напоенным разными ароматами - пахло мятой, анисом, мандаринами и еще чем-то незнакомым, но очень приятным».

Маленькому Маркусу исполнилось девять лет. Он мечтал получить от деда в подарок настоящий космический корабль, но дедушка почему-то подарил ему игрушечную лошадку. Ну что он малыш, чтобы играть с такими игрушками? Но любопытство взяло свое, и вечером Маркус сел на лошадку, которая оказалась… космическим кораблем.

Маркус попал на далекую планету, где повсюду росли новогодние елки, жители жили по особенному новогоднему календарю, сами двигались тротуары, в кафе подавали вкуснейшие кирпичи и проволоку, а для детей придумали специальный дворец «Бей-ломай», где разрешали все крушить.
Все бы хорошо, но вот только как вернуться домой?..

5. Ганс Христиан Андерсен «Девочка со спичками»

«В холодный утренний час, в углу за домом, по-прежнему сидела девочка с розовыми щечками и улыбкой на устах, но мертвая. Она замерзла в последний вечер старого года; новогоднее солнце осветило маленький труп… Но никто и не знал, что́ она видела, в каком блеске вознеслась, вместе с бабушкой, к новогодним радостям на небо!»

К сожалению, не все сказки кончаются счастливо. И эту невозможно читать без слез. Разве может так быть, чтобы ребенок в канун Нового года слонялся по улицам в надежде продать хоть одну спичку. Она грела маленькие пальчики, а тени от крохотного огонька вырисовывали сцены счастливой жизни, которую она могла видеть через окна других людей.

Мы даже не знаем имени малышки - для нас она всегда будет девочкой со спичками, которая из-за жадности и безразличия взрослых, улетела на небо.

6. Чарльз Диккенс «Рождественская песнь в прозе»

«Это радостные дни - дни милосердия, доброты, всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних, - даже в неимущих и обездоленных, - таких же людей, как они сами».

Это произведение стало любимым не для одного поколения. Мы знаем его экранизацию «Рождественская история».

Это история жадины Эбенизера Скруджа, для которого нет ничего важнее денег. Ему чуждо сострадание, милосердие, радость, любовь. Но все должно измениться в канун Рождества…

В каждом из нас живет маленький Скрудж, и так важно не упустить момент, открыть двери для любви и милосердия, чтобы этот скряга полностью не овладел нами.

7. Кэтрин Холаберт «Ангелина встречает Рождество»

«В небе зажглись яркие звёздочки. Белые хлопья снега тихо падали на землю. У Ангелины было прекрасное настроение, и она то и дело принималась танцевать на тротуаре, к удивлению прохожих».

Маленькая мышка Ангелина с нетерпением ждет Рождества. Она уже запланировала, чем будет заниматься дома, только вот заметила в окне одинокого грустного мистера Белла, которому не с кем встречать праздник. Милая Ангелина решает помочь мистеру Беллу, но она и не подозревает, что благодаря своему доброму сердцу найдет настоящего Санта Клауса!

8. Сьюзан Войцеховски «Рождественское чудо мистера Туми»

«Ваша овца, конечно, красивенькая, но моя овечка была еще и счастливой… Они ведь были рядом с младенцем Иисусом, а это для них такое счастье!»

Мистер Туми зарабатывает тем, что занимается резьбой по дереву. Когда-то он улыбался и был счастлив. Но после потери жены и сына стал мрачным и получил прозвище от соседских детей мистер Угрюми. Однажды в канун Рождества к нему постучала вдова с маленьким сыном и попросила сделать им рождественские фигурки, поскольку свои они потеряли после переезда. Казалось бы, что такого в обычном заказе, но постепенно эта работа меняет мистера Туми…

9. Николай Гоголь «Ночь перед Рождеством»

«Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать».

Давно полюбившиеся произведение и взрослым, и детям. Удивительная история о вечерах на хуторе близ Диканьки, которая легла в основу фильмов, мюзиклов и мультиков. Но если ваш ребенок еще не знает историю Вакулы, Оксаны, Солохи, Чуба и других героев, а также не слышал о том, что черт может украсть луну, и какие еще чудеса творятся в ночь перед Рождеством, стоит посвятить несколько вечеров для этой увлекательной истории.

10. Федор Достоевский «Мальчик у Христа на елке»

«Мальчики эти и девочки все были все такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы..., другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей.., четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей...»

Это непростое произведение, без пафоса и украшений автор правдиво рисует бедняцкую жизнь. Родители должны будут многое объяснять, ведь, слава Богу, наши дети не знают таких лишений, как главный герой.

Маленький мальчик замерз от холода и изнемогает от голода. Его мать умерла в каком-то темном подвале, а он ищет кусочек хлеба в канун Рождества. Мальчик, наверное, впервые в жизни видит другую, счастливую жизнь. Только она там, за окнами у обеспеченных людей. Мальчик смог попасть на елку к Христу, но после того, как замерз на улице…

11. Марко Черемшина «Слеза»

«Різдвяний ангел став літати від хати до хати з дарунками на крильцях… Маруся лежить на снігу, замерзає небога. Поратуй її, ангеле!»

Это короткое повествование не оставит равнодушными ни взрослых, ни детей. На одной страничке поместилась целая жизнь бедной семьи. Мама Маруси тяжело заболела. Чтобы не дать матушке умереть, маленькая девочка идет в город за лекарствами. Но рождественский мороз не жалеет ребенка, а в дырявые сапоги словно назло сыпет снег.

Маруся выбилась из сил и тихо умирает на снегу. Единственная ее надежда на последнюю детскую слезу, которая чудом упала на щеку рождественского ангела…

12. Михаил Коцюбинский «Елка»

«Коні, брьохаючись по заметах та по кучугурах, потомились і стали. Василько заблудивсь. Йому було голодно й страшно. Він заплакав. Навкруги вила хуртовина, бурхав холодний вітер та крутив снігом, а Василькові згадалась тепла, ясна батькова хата…»

Глубокое, драматическое, проницательное произведение. Оно не оставит равнодушным ни одного читателя, а интрига не даст расслабится до самого конца.
Когда-то маленькому Васыльку отец подарил елку, она росла в саду и радовала мальчика. А сегодня, на сочельник, отец продал елку, потому что семье очень-очень нужны были деньги. Когда срубили елку, Васыльку казалось, что она вот-вот заплачет, а сам мальчик будто бы потерял дорогого человека.

Но Васыльку пришлось еще и отвезти елку в город. Дорога шла через лес, рождественский мороз трещал, снег засыпал все следы, и, как на зло, еще и сани поломались. Неудивительно, что Васылько заблудился в лесу. Сможет ли мальчик найти дорогу домой, и будет ли Рождество радостным праздником для его семьи?

13. Лидия Подвысоцкая «Сказка рождественского ангела»

«Вулицями засніженого міста літав різдвяний Ангел. Він був такий м’який і ніжний, весь зітканий з радості та любові. Ангел ніс у своїй торбинці цікаві різдвяні казки для слухняних, чемних дітей».

Рождественский ангел заглянул в одну из комнат и увидел маленького мальчика, который бился в горячке и хрипло дышал, а над ним, согнувшись, сидела девочка чуть постарше. Ангел понял, что дети - сироты. Им очень сложно и страшно жить без мамы. Но на то он и рождественский ангел, чтобы помогать и защищать хороших детей…

14. Мария Шкурина «Звездочка в подарок для мамы»

« Неньці більше всього на світі треба було здоров"я. Здоров"я, аби нарешті встати з ліжка і, як минулого року, взявши Ганнуcю за руку, піти на прогулянку».

У маленькой Ани долго болеет мама, а доктор только отводит глаза и грустно качает головой. А завтра Рождество. В прошлом году они так весело гуляли всей семьей, а сейчас мама даже не может подняться с кровати. Маленькая девочка вспоминает, что на Рождество сбываются желания, и просит у звездочки с неба здоровья для мамы. Только услышит ли детскую молитву далекая звезда?

Рождество - это период, когда магия вступает в свои права. Учите своих детей верить в чудо, в силу любви и веры, и самим делать добро. А эти замечательные истории вам в этом помогут.

В дни Рождества весь мир, по-детски замирая в ожидании чуда, с надеждой и трепетом смотрит в зимнее небо: когда же появится та самая Звезда? Для самых близких и любимых, друзей и знакомых мы готовим рождественские подарки. «Никея » тоже приготовила своим друзьям замечательный подарок — серию рождественских книг.

С момента выхода первой книги серии прошло уже несколько лет, но с каждым годом ее популярность только растет. Кто не знает эти милые книжечки с рождественским узором, которые стали атрибутом каждого Рождества? Это всегда актуальная классика.

Топелиус Сакариас

Никея : Рождественский подарок

Одоевский Владимир Федорович

Никея : Рождественский подарок

Лесков Николай Семенович

Никея : Рождественский подарок

Казалось бы, что может быть интересного? Все произведения объединяет одна тема, но стоит только начать читать, как сразу понимаешь, что каждый новый рассказ — новая история, не похожая на все остальные. Волнующее торжество праздника, множество судеб и переживаний, порой тяжкие жизненные испытания и неизменная вера в добро и справедливость — вот основа произведений рождественских сборников.

Можно смело сказать, что эта серия задала новое направление в книгоиздании, заново открыла почти забытый литературный жанр.

Татьяна Стрыгина, составитель рождественских сборников Идея принадлежит Николаю Брееву, генеральному директору издательства „Никея “ — Он вдохновитель прекрасной акции „Пасхальная весть“: накануне Пасхи происходит раздача книг… А в 2013 году захотелось сделать особенный подарок для читателей — сборники из классики для духовного чтения, для души. И тогда вышли „Пасхальные рассказы русских писателей “ и „Пасхальные стихи русских поэтов“. Они сразу так понравились читателям, что было решено выпустить и рождественские сборники».

Тогда родились первые рождественские сборники — рождественские рассказы русских и зарубежных писателей и рождественские стихи. Так получилась серия «Рождественский подарок », такая знакомая и любимая. Из года в год книги переиздавали, радуя тех, кто не успел прочитать все на прошлое Рождество или захотел купить в подарок. А потом «Никея» приготовила читателям еще один сюрприз — рождественские сборники для детей.

Мы начали получать письма от читателей с просьбой выпустить еще книги на эту тему, магазины и храмы ждали от нас новинок, людям хотелось нового. Мы просто не могли разочаровать своего читателя, тем более что оставалось еще много неопубликованных рассказов. Так родилась сначала детская серия, а затем и святочные рассказы», — вспоминает Татьяна Стрыгина.

Старинные журналы, библиотеки, фонды, картотеки — весь год редакция «Никеи» трудится, чтобы на Рождество преподнести своим читателям подарок — новый сборник рождественской серии. Все авторы — классики, их имена на слуху, но встречаются и не столь известные авторы, которые жили в эпоху признанных гениев и печатались с ними в одних и тех же журналах. Это то, что проверено временем и имеет свою «гарантию качества».

Чтение, поиски, чтение и еще раз чтение, — смеется Татьяна. — Когда в романе читаешь историю о том, как празднуется Новый год и Рождество, часто по сюжету это не кажется главным моментом, поэтому не фокусируешь на этом внимание, а когда погружаешься в тему и начинаешь целенаправленно искать, эти описания, можно сказать, сами идут в руки. Ну и в нашем православном сердце история про Рождество сразу отзывается, сразу запечатлевается в памяти».

Еще один особый, почти забытый жанр в русской литературе — святочные рассказы. Они печатались в журналах, издатели специально заказывали истории знаменитым авторам. Святками называют период между Рождеством и Крещением. В святочных рассказах традиционно присутствует чудо, а герои с радостью делают трудную и прекрасную работу любви, преодолевая препятствия, а часто и козни «нечистой силы».

По словам Татьяны Стрыгиной, в рождественской литературе попадаются и рассказы про гадания, и о призраках, и невероятные загробные истории…

Эти рассказы очень интересные, но казалось, что к праздничной, духовной теме Рождества они не подходят, не сочетаются с другими рассказами, поэтому приходилось просто откладывать их в сторонку. А потом мы все-таки решили издать такой необычный сборник — «Страшные святочные истории».

В этот сборник вошли святочные «страшилки» русских писателей, в том числе и малоизвестных. Истории объединены темой Святок — загадочных зимних дней, когда чудеса кажутся возможными, и герои, натерпевшись страху и взывая ко всему святому, рассеивают наваждение и становятся чуть лучше, добрее и смелее.

Тема страшного рассказа очень важна с психологической точки зрения. Дети рассказывают друг другу страшилки, иногда и взрослые любят посмотреть фильм ужасов. Каждый человек испытывает страх, и лучше пережить его вместе с литературным героем, чем самому попасть в подобную ситуацию. Считается, что страшные рассказы компенсируют естественное чувство страха, помогают преодолеть тревогу и чувствовать себя более уверенно и спокойно», — подчеркивает Татьяна.

Хочется заметить, что исключительно русская тема — суровая зима, долгий путь на санях, который часто становится смертельно опасным, заметенные дороги, метели, бураны, крещенские морозы. Испытания суровой северной зимы дарили яркие сюжеты русской литературе.

Идея сборника „Новогодние и другие зимние рассказы“ родилась из пушкинской „Метели“, — отмечает Татьяна. — Это такая пронзительная история, которую может прочувствовать только русский человек. Вообще пушкинская „Метель“ оставила огромный след в нашей литературе. Соллогуб написал свою „Метель“ именно с аллюзией к пушкинской; Льву Толстому не давала покоя эта повесть, и он тоже написал свою „Метель“. С этих трех „Метелей“ начался сборник, потому что это интересная тема в истории литературы… Но в окончательном составе остался только рассказ Владимира Соллогуба. Долгая русская зима с крещенскими морозами, буранами и метелями, и праздники — Новый год, Рождество, Святки, которые приходятся на эту пору, вдохновляли писателей. И эту особенность именно русской литературы нам очень хотелось показать».