Широчайшую известность в России ей принесли открытки, которых она создала более трех сотен. Среди них были и поздравительные к праздникам, и с изображениями национальных костюмов народов России, и на темы русских пословиц, и с героями произведений Л. Толстого, и с загадками о временах года, да и просто с трогательными сценками из жизни детей. Издаваемые многотысячными тиражами, они расходились по всей России. Их можно было увидеть и на закопченной стене в крестьянской избе, и в томике стихов под подушкой курсистки, и в изящном альбоме светской львицы

Елизавета родилась в Петербурге 24 февраля 1843 года, в старинной дворянской семье. Предки её были выходцами из Золотой орды, чья фамилия Индигир (что значит "индейский петух") грамотой, дарованной Ионанном III, была переименована в Эндауровых.

На лето семья обычно выезжала в родовое поместье в селе Щипцы Ярославской губернии. «Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет, - вспоминала впоследствии Елизавета, - иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием»


Стоит отметить, что во второй половине XIX века отношение к девочкам в передовых дворянских семьях изменилось, а их стремление профессионально заниматься музыкой или искусством даже стало поощряться. Родители Лизы не стали препятствовать её желанию учиться в Рисовальной школе Общества поощрения художников, в которую девочка поступила, когда ей было 14 лет. В 1864 году она с медалью окончила школу и буквально окунулась в творчество, благо, финансовое положение семьи позволяло это делать без оглядки на заработок.

Вскоре сложилась и личная жизнь, в 1867 году Елизавета вышла замуж за талантливого скрипача, педагога Петербургской консерватории Людвига Бёма, с которым ей предстояло счастливо прожить всю жизнь и родить несколько детей.

Людвиг Бём

«Знаете, — говорил Людвиг Францевиц, — смотря на те прелестные произведения кисти Елизаветы Меркурьевны, которые она, бывало, показывала мне во время моих к ней посещений, я не раз думал о том, что я не столько был бы удовлетворён, если бы жена моя была, например, музыкантшей и я, вернувшись из консерватории, ещё полный часто фальшивыми звуками моих учеников, встречал бы и дома опять, хотя бы и хорошие, но всё же музыкальные звуки; а тут я прямо отдыхаю на ея рисунках…»

Интересен факт, что Людвиг Францевич владел скрипкой Stradivarius, которую получил в наследство от своего дяди вместе с письмо Бетховена.

А Елизавета Меркурьевна рассуждала «Установилось мнение, что с замужеством женщина всегда или большей частью кончает свои занятия искусством, всё равно, музыка это или живопись или что другое, не находя для этого достаточно времени. Вспоминаю при этом слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдётся время, как находишь его для того, чтобы пить и есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой своё занятие, я и по выходе замуж и после того, как родила ребёнка, всё так же, если ещё не более, занимаюсь любимым делом»

Все творческое наследие Елизаветы Меркурьевны можно разделить на два этапа: силуэт и акварель.

Елизавета Меркурьевна не писала большие картины, но её рисунки пользовались неизменной популярностью. Чаще всего она рисовала сценки с детьми. С середины семидесятых годов стала работать и в технике литографируемого силуэта, который она собственно и создала и таким образом возродила искусство ситуэта в России.

Казалось бы, даме скорее пристало изготовлять силуэты лёгким и привычным способом — вырезанием из чёрной или тонированной бумаги. Но художница избрала свой путь, так как только возможности литографии, рисования на камне, позволяли ей не только сразу выпускать свои книги небольшими тиражами, но делать тончайшую проработку всех деталей, которая была бы невозможна при вырезании ножницами. Она тщательно вырисовывала пёрышки птичек и кудряшки на головке деревенской девочки, шерсть собаки и кружева на платьях кукол — мельчайшие подробности делали графику Елизаветы Бём необычайно тонкой, душевной, живой, по ним можно было понять то недоговорённое, что оставалось скрыто от зрителя внутри её силуэтов.

Интересно, что маститые художники восприняли её работы с нескрываемым восторгом. Её учитель Крамской писал: «И что за совершенство были эти силуэты! В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей». Илья Репин, подарив художнице свою картину, начертал на обороте холста: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта. Ее «черненьких» я люблю больше многих-многих беленьких».

Кстати, ей принадлежит авторство одного из первых российских комиксов. В 1880 году вышла её книга «Пирог», с последовательными сценками, изображающие детей, сделавших пирог и к радости собаки уронивших его. Книга была очень популярна, её с удовольствием разглядывали не только дети.

Каждое лето она приезжала в своё родовое имение и всякий раз, перед тем как ехать туда, Елизавета Меркурьевна покупала охапки деревенских платков, игрушек и лент для крестьянок и их детей. Дети её любили и называли свою барыню «Бёмиха».

Елизавета Меркурьевна рисует крестьянских детей

В 80-е годы Елизавета Меркурьевна стала сотрудничать с издательствами, как художник-иллюстратор. Её рисунки многие годы печатались в детских журналах «Игрушечка» и «Малютка». Круг её интересов был широк, она проиллюстрировала полтора десятка книг, в том числе произведения И. Тургенева, Л. Толстого, А. Крылова, В. Гаршина, Н. Лескова, русские народные сказки, пословицы и поговорки.

Обложка «Типы из Записок охотника» И.С. Тургенева


Иллюстрация к сказке «Репка»

Казалось бы, какое-то не серьезное искусство - силуэты, иллюстрации, открытки. Но Елизавета Меркурьевна неоднократно участвовала в престижных российских и международных выставках (в Париже, Берлине, Мюнхене, Милане, Чикаго) и не оставалась без призов, включая золотые медали. Первое свое международное «золото» она привезла из Парижа еще в 1870 году с выставки акварельных рисунков и миниатюр. А до этого было «серебро» из Брюсселя с международного состязания по технике акварели и силуэта. Любопытно, что призы ей доставались не только на художественных, но и на промышленных выставках, ведь она делала рисунки для изделий из хрусталя и стекла, расписывала фарфор.

С 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был её брат Александр. Она делала формы для посуды, ориентируясь на старинные предметы: братины, стопы, чарки, ковши. Придумывала рисунки для эмалей.

Братина с орнаментом в русском стиле. Бесцветное стекло с росписью эмалью. Конец XIX века. Мальцевские заводы.

Всего Бём издала 14 альбомов, которые неоднократно переиздавались, в том числе и за границей. Даже в Америке её книги силуэтов выдержали несколько изданий.

Уже в начале XX века появились подражатели ее стилю, многие ее композиции стали переносить на фарфоровую посуду, использовать в кустарном производстве, на деревянных тарелках, шкатулках, пасхальных яйцах. «Бёмовский стиль» распространился повсеместно.

Показателем признания художника служило и приобретение его работ Третьяковым. Акварели Елизаветы Бём неоднократно покупались Павлом Михайловичем, как и другими российскими коллекционерами живописи. Их приобретали для своих коллекций и члены царской семьи.

С началом Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже вдовая и одинокая, давно продавшая и Страдивари, и многие полотна, безвозвратно проводившая внуков на фронт, Елизавета Меркурьевна писала: "...Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках... тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

И это несмотря на то, что в запасниках всех крупных российских музеев хранятся ее произведения.

Ее творчество было признано и на родине, и за рубежом, работы приобретали крупнейшие русские коллекционеры П.М. Третьяков и И.Е. Цветков. Большими поклонниками её искусства были Александр III и Николай II. Почитателямим ее таланта были Илья Репин, Шишкин, Айвазовский, Васнецов и Врубель, Тургенев и Майков, Гончаров, Лесков и Короленко, ее работами восхищались передвижники и художники из «Мира искусства», писатели-народники и великие князья, а учителем ее был великий портретист Крамской.

Я всю жизнь помню старинную азбуку, которую иногда вечерами прабабушка позволяла полистать под ее присмотром. Много позже я узнал, чьи иллюстрации так завораживали меня в детстве.

В ее жилах текла татарская кровь: предки Лизы носили фамилию Индо-гур, в переводе означавшую «индейский петух», но со временем обрусели, и по указу Ивана III стали Эндауровыми.
Детство будущей художницы проходило в родовом имении ее отца на границе Ярославской и Вологодской губерний - среди русского раздолья, дремучих лесов и заливных лугов.
Рисовала Лиза всё, что видела: природу, животных, своих деревенских друзей. Вместе с письмами к Лизиным приятельницам в Петербург всякий раз отправлялись бумажные куклы и звери. Это и «обратило внимание людей несколько понимающих».
И с 14 лет девочка стала заниматься в петербургской Рисовальной школе Общества поощрения художников, окончила обучение с золотой медалью.
Елизавете Меркурьевне много везло в жизни. Может быть, потому, что она ясно чувствовала свое в ней призвание. Повезло с родителями, которые послушались советов «понимающих людей» и отдали дочь учиться в петербургскую Рисовальную школу, куда, вообще-то, путь девушкам был закрыт, на дворе стояла середина XIX века.
Повезло с учителями, любимейшим из которых стал Иван Николаевич Крамской - великий русский портретист, создатель знаменитой «Неизвестной».

«Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому», - не уставала повторять художница.

Повезло, что супругом ее стал профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, прекрасный скрипач, получивший в наследство от дяди-музыканта скрипку Страдивари и собственноручное письмо Бетховена. Сам человек творческий, он с пониманием и одобрением отнесся к занятиям жены.

Творческая жизнь Елизаветы Меркурьевны не оборвалась после замужества: с появлением на свет первого ребенка она еще радостней окунулась в живопись, а любимой темой ее отныне стал мир детей.

В последние годы интерес к творчеству талантливой художницы вновь стал возрастать. Образы, созданные Елизаветой Бём, широкое использование ею традиций русской национальной культуры, включение фольклорных элементов и орнаментов в ткань произведений заинтересовали как профессионалов-искусствоведов, так и всех любителей искусства

Художница нашла собственный стиль – акварели и силуэты. Любимыми натурщиками Елизаветы Меркурьевны до старости оставались дети.

«Елизавете Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта. Ее „черненьких“ я люблю больше многих-многих беленьких. Январь 1898 г.» – такая надпись сделана рукой Ильи Репина на обороте одного из портретов Елизаветы Бем. «Черненькими» Илья Ефимович называл ее силуэты.

Прекрасно владела она и декоративно-прикладным искусством: сохранились расписанные ею веера и молитвенники, рисунки для вышивок и кружев, расшитые цветным бисером кокошники, глиняные петухи и деревянные ковши, а также работы из стекла: синие, зеленые, бордовые бокалы, штофы, чаши… Поистине, талантливый человек талантлив во всем!
За двадцать лет активной творческой деятельности Елизавета Бём создала 14 силуэтных серий, более 300 сюжетов для открыток, оформила множество книг и журналовС 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию, где директором Дятьковского хрустального завода был её брат Александр.
Работы Елизаветы Меркурьевны участвовали в международных выставках - в Париже, Мюнхене, Милане - и везде получали медали.

Фирменным знаком творений Бём, будь то акварели или изделия из стекла, были подписи. Художница использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы.
Здорово, стаканчики,
Каково поживали?
Меня поджидали.
Пей, пей – увидишь чертей!, - гласит надпись на одной из граней штофа.


Стаканчики в наборе являются обманками. На 2/3 они заполнены стеклянной массой и вмещают не так уж много жидкости. На каждом – шутливая надпись-тост, предостерегающая от чрезмерного увлечения «зеленым змием».
Такие штоф и стаканчики были подарены Крамскому и Толстому в период написания известного портрета.

Семья Бёмов, вообще, была в дружеских и добрых отношениях со Львом Толстым и оказала ему большую моральную поддержку, когда писателя отлучили от церкви.
Есть легенда, что именно Елизавета Меркурьевна на стекольном заводе, где директором был ее брат, изготовила стеклянную плиту с надписью: «Вы разделили участь великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылках». Сейчас эта плита хранится в музее в Ясной Поляне.

Но самую большую известность принесли Елизавете Бем открытки.

Тысячи почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей Елизаветы Бем странствовали по России. Неся добро и улыбку, они заглядывали в каждый дом, чтобы навсегда остаться в памяти русских сердец.

«ЖИЗНЬ В СИЛУЭТАХ»

Это просто были крестьянские ребятишки
из соседней деревни, которые стерегли табун…
Сидя без шапок и в старых полушубках на самых
бойких клячонках, мчатся они с весёлым
гиканьем и криком, болтая руками и ногами,
высоко подпрыгивают, звонко хохочут.
И.С.Тургенев. Бежин луг

Одной из редчайших техник иллюстрирования детских книг можно назвать силуэт.

Искусство силуэта зародилось в Китае, где издавна любили рисовать однотонные изображения - так называемые китайские тени. По мере освоения Востока европейцами силуэтное искусство стало проникать и в другие страны. К середине XVIII века мода на силуэты особенно прижилась во Франции. Здесь-то и возникло привычное теперь слово «силуэт». Произошло оно от имени Этьена Силуэта (1709-1767), генерального контролёра финансов (1759), который славился своей бережливостью (а попросту говоря, скупостью) и узостью взглядов. Так уж вышло, что на него была сделана выразительная карикатура в виде силуэта. А поскольку фигура злосчастного министра долгое время служила мишенью для насмешек всего Парижа, имя его постепенно слилось с изображением, а словами «portraits a la Silhouette» стали называть всё дешёвое и банальное, ведь искусство силуэта в те годы многие считали слишком простым и поверхностным по сравнению с монументальной живописью и архитектурой. Тем не менее, шествие силуэтного искусства по Европе началось именно с XVIII века.

В России увлечение силуэтом связано по времени с приходом к власти Екатерины II. При дворе императрицы работал парижский силуэтист Сидо () и немецкий рисовальщик Антинг () . Но ко второй половине XIX века интерес к силуэту в нашей стране несколько угас. Светские люди охладели к этому искусству, ведь вырезанием силуэтов из бумаги на ярмарках стали дивить народ странствующие артисты.

И только соприкоснувшись с детской книгой, силуэт неожиданно для всех обрёл новое дыхание…

Елизавета Меркурьевна Бём (в девичестве - Эндаурова; 24.02.1843, Петербург - 1914, там же), русская рисовальщица, силуэтист, происходила из старинного рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую - «индийский петух». Грамотой, дарованной роду Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.

Елизавета Бём родилась в столице, но детство провела в родовом поместье Эндауровых в Ярославской губернии. Туда, на природу, родители художницы переехали жить, когда ей было шесть лет. Самые светлые детские воспоминания Елизаветы Меркурьевны связаны были с сельской жизнью.

Как и многим будущим художникам, ей с детства нравилось рисовать: «Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет; я иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием» () .

Жизнь в России второй половины XIX века не особенно располагала к тому, чтобы женщина занималась чем-то ещё, кроме дома, семьи и детей, однако родители Елизаветы Меркурьевны оказались людьми прогрессивными и прислушались к мнению «понимающих» . С 14 лет девочка занималась в

Школе поощрения художников (1857-1864), которую окончила с золотой медалью. Училась у И.Крамского, П.Чистякова, А.Бейдмана.

В 1867 году она вышла замуж за Людвига Францевича Бёма, обрусевшего венгра, талантливого скрипача, преподавателя, а впоследствии профессора Петербургской консерватории () .

Брак был счастливым, и у супругов родилось несколько детей () .

Как силуэтист Елизавета Меркурьевна стала активно работать с 1875 года () , когда принялась за «издание своих первых книг силуэтов, литографируя их сама и на камне» () . Казалось бы, даме скорее пристало изготовлять силуэты лёгким и привычным способом - вырезанием из чёрной или тонированной бумаги. Но художница избрала свой путь, так как только возможности литографии, рисования на камне () , позволяли ей не только сразу выпускать свои книги небольшими тиражами, но делать тончайшую проработку всех деталей, которая была бы невозможна при вырезании ножницами. Она тщательно вырисовывала пёрышки птичек и кудряшки на головке деревенской девочки, шерсть собаки и кружева на платьях кукол - мельчайшие подробности делали графику Елизаветы Бём необычайно тонкой, душевной, живой, по ним можно было понять то недоговорённое, что оставалось скрыто от зрителя внутри её силуэтов.

В 1877 году художница сделала одну из самых известных своих книг - «Силуэты из жизни детей». На больших листах по зеленоватому цвету в ней словно бы рассыпаны белые карточки с силуэтными изображениями ребятишек. Сочетание цветов изысканно, как в помещении, где хранится коллекция фарфора, ведь белоснежную посуду с рисунком часто размещают на похожем зеленовато-коричневом фоне.

Само построение книги имитирует спокойный и тихий мир семейного альбома, что подчёркивается полутоновыми, подробными изображениями трав и цветов, словно забытых кем-то между страницами, тенями от карточек… Подписи к рисункам немного пафосны: например, картинка, на которой двое детей играют на музыкальных инструментах, подписана «Будущие великие музыканты», девочки, в духе времени, названы «Будущими мамашами» и так далее.

В 1878 году Елизавета Меркурьевна выполнила иллюстрации к басням И.А.Крылова. Фигурки людей в этой книге, как обычно, располагаются в условно нарисованном пространстве, сделанном даже как-то поверхностно по сравнению с силуэтами. «Чёрные силуэты выходили у неё намного эффектнее, чем самый фон, среда. Она даже кажется несколько ученической рядом с её силуэтами, которые всегда выполнены мастерски», - писал о работах Бём В.И.Глоцер () .

В 1880-м она создала ещё одну книгу, прибавившую ей славы, - «Пирог». На тонированной бумаге здесь размещены белые круги, в которых развивается история маленьких девочек, сделавших пирог и к радости собаки уронивших его. Размеренный ритм повествования задаётся статичными кругами, положение которых не меняется от страницы к странице, но каждый раз там разыгрывается новая сценка. «Пирог» был очень хорошо принят современниками художницы, и его с удовольствием рассматривали не только дети, но и взрослые.

Иллюстрации к следующей книге - «Из деревенских воспоминаний» (1882) - Елизавета Меркурьевна решила не ограничивать тоновыми рамками. Силуэты в ней свободно располагаются на белых листах: ребятишки собирают овощи в огороде, куда-то идут среди трав, сидят на повозке с сеном… - все эти тончайшие силуэты выразительны и живы. Есть в книге рисунок, на котором среди ребят художница нарисовала себя, ведь каждое лето она продолжала приезжать в своё родовое имение в Ярославской губернии или в имение Балашёвых под Тосно. Всякий раз, перед тем как ехать туда, Елизавета Меркурьевна покупала охапки деревенских платков, игрушек и лент для крестьянок и их детей. Дети её любили и называли свою барыню «Бёмиха».

В том же 1882 году она проиллюстрировала русскую народную сказку «Репка».

Пожалуй, самой неудачной книгой Бём стала «Азбука» (18??), картинки в которой «напоминают провинциальную рекламу, где аккуратно размещены на листе хорошенькие детские модели в маскарадных костюмах с говорящими названиями» () . «Азбука» - это огромный альбом, предназначенный для домашнего настольного рассматривания. Изображения детей здесь несколько вычурны, а сама книга напоминает лавку старьёвщика. Художнице очень хотелось создать нечто среднее между букварём и научно-популярной книгой и втиснуть туда как можно больше сведений о всех и всяческих вещах: монетах разного времени, сибирских камнях, посуде, русском оружии, сказочных персонажах и т.д. Но вот умения систематизировать эти материалы, разместить их в удобной для ребёнка форме ей не хватило. Впрочем, до той поры, когда художники вообще стали задумываться о систематизированных азбуках и детской научно-популярной книге, оставалось ещё несколько десятков лет.

В 1883 году Бём сделала альбом «Типы из «Записок охотника» И.С.Тургенева в силуэтах» (книга увидела свет в последний год жизни писателя). В этом альбоме листы иллюстраций чередуются с листами, на которых среди заставок и виньеток помещены фрагменты текста. А сами силуэты охотников, рыбаков, нищих, ребятишек выразительны и необыкновенно точны, ведь все они были основаны на многочисленных натурных зарисовках. Редкое сочетание задушевности и познавательности сделало эти силуэты привлекательными для нескольких поколений зрителей.

Работала художница и над книгами для самых маленьких. Для них она создала небольшие альбомы «Пословицы в силуэтах» (1884) и «Поговорки и присказки в силуэтах» (1885).

Заказы на силуэты поступали из других стран, где рисунки русской художницы были весьма популярны, а один издатель из Парижа даже предлагал эксклюзивный договор, но Елизавета Меркурьевна отказалась, ведь иначе она не смогла бы ничего издавать на родине.

Помимо работы над книгами, Бём выступала и в периодической печати. Её силуэты регулярно воспроизводились в самых разных журналах и альманахах, таких как «Нива», «Новое время», «Живописное обозрение», «Всемирная иллюстрация». Художница поддерживала движение и идеи народников, ратовавших скорее за просвещение народа, чем за резкие революционные действия. Именно поэтому она оформляла и богатые издания, и грошовые книжки «Библиотеки свободного воспитания» И.И.Горбунова-Посадова.

«Установилось мнение, что с замужеством женщина всегда или большей частью кончает свои занятия искусством, - рассуждала Елизавета Меркурьевна, - всё равно, музыка это или живопись или что другое, не находя для этого достаточно времени. Вспоминаю при этом слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдётся время, как находишь его для того, чтобы пить и есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой своё занятие, я и по выходе замуж и после того, как родила ребёнка, всё так же, если ещё не более, занимаюсь любимым делом» () .

Большую часть жизни художница посвятила созданию детских книг. Но с возрастом ей стало трудновато работать в технике литографии, и она занималась по преимуществу акварелями, рисовала открытки и иллюстрировала детские журналы «Игрушечка» (1882-1886) и «Малютка» (1886-1887).

Кроме того, она создавала рисунки вещей, изготовляемых для высочайших особ. Так, в книге Лаврентьевой есть перечень (далеко не полный) предметов, которые она рисовала в то время: «несколько молитвенников с живописью по пергаменту; веера - для серебряной свадьбы греческой королевы, для бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны, несколько для Великой Княгини Елисаветы Фёдоровны… Делала акварели по заказам Великого Князя Сергея Александровича и для графа С.Д.Шереметева» () .

С 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был её брат Александр. Она делала формы для посуды, ориентируясь на старинные предметы: братины, стопы, чарки, ковши. Придумывала рисунки для эмалей. Сама расписывала посуду и внимательно наблюдала, если росписи делал кто-то другой. Некоторые рисунки гравировались, а потом протравливались на стекле. И опять-таки художница всё старалась делать сама, замечая лишь, что «травление было не крепкой водкой, а фтористой кислотой, настолько ядовитой, что надо надевать маску при травлении» () .

Работы Елизаветы Меркурьевны (с 1868 года) участвовали в международных выставках - в Париже (1900), Мюнхене (1902), Милане (1906) - и везде получали медали. В Милане художница получила золотую медаль, как и на выставке в Чикаго (1893), за рисунки для вееров и изделия из стекла.

Творчество Бём высоко оценивалось современниками - не только читателями её книг, но и крупными художниками. «Её черненькие я люблю больше многих беленьких» , - говорил И.Е.Репин о работах Елизаветы Меркурьевны () . И даже писал её портрет () .
В 1896 году, когда проходило чествование художницы по случаю двадцатилетия её творческой деятельности, среди множества телеграмм с поздравлениями была одна от издателей «Посредника»: «Редакция «Посредника» в день вашего юбилея горячо благодарит вас за всё, что вы сделали для народных изданий, и от всей души надеется, что вы ещё долго послужите вашей прекрасной кистью этому делу для народа. Лев Толстой, Горбунов-Посадов, Бирюков» () . Поздравления также прислали В.Стасов, И.Айвазовский, И.Репин, А.Сомов, И.Забелин, А.Майков…

В 1904 году художница овдовела. Но до последнего дня, несмотря на все трудности и беды, она продолжала заниматься творчеством. «В настоящее время, - писала она в 1910 году, - то есть имея за своими плечами 67 лет, имея взрослых внуков, я всё ещё не оставляю своих занятий, и не столько в силу необходимости, сколько любя по-прежнему своё дело» () .

Созданные Елизаветой Бём тончайшие, душевные, живые силуэты навсегда остались в истории русской иллюстрированной книги.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Сидо делал портреты членов царской семьи и знати. Работал в нескольких графических техниках. Иногда гравировал портреты на меди, иногда - рисовал тушью, иногда - вырезал из чёрной бумаги и вкладывал в гравированные рамки.

2. Антинг (1753-1803). В 1791 году выпустил в Петербурге альбом силуэтов «Collection de cent silhouettes».

В начале XX в. множество открыток с новогодними и зимними сюжетами было издано по оригиналам известной художницы Елизаветы Меркурьевны Бем (1843 - 1914) .
Елизавета Бем в 1857 - 1864 гг. училась в Петербурге в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, которую закончила с серебряной медалью. В 1870 г. Академия художеств присудила Бем большую поощрительную медаль за рисунки животных. Художница была признанным мастером силуэтной техники: за 1875 - 1889 гг. она выпустила 14 альбомов с силуэтами. Ее работы перепечатывали не только отечественные, но и зарубежные издания; на международном состязании в Брюсселе Бем получила за свои силуэты серебряную медаль. Художница также успешно работала в технике акварели; она иллюстрировала журналы и книги, разрабатывала рисунки для изделий из хрусталя.
Особая глава в художественном наследии Бем - открытые письма. Насчитывают более 300 открыток по ее рисункам, вышедших в разных издательствах. Для крупнейшего из них, Общины Св. Евгении,она трудилась в течение многих лет. В предисловии к каталогу Общины 1915 г. издатели с теплотой вспомнили об их "ближайшей сотруднице" Елизавете Бем, дав точную и выразительную характеристику ее творчества: "Усиленной и беспрерывной работой художнице удалось выработать свою собственную манеру в передаче различных эпизодов из детской жизни, благодаря чему она занимает совершенно обособленное место в русском искусстве. Елизавета Меркурьевна была одной из основательниц и постоянных сотрудниц ныне громадного дела художественных изданий Общины. Ее две акварели послужили для издательства счастливым началом и, найдя среди публики радушный прием, потребовали несколько изданий. Таким же успехом пользовались и другие картинки художницы, изданные в открытых письмах Общины Св. Евгении".

Несколько работ Е. Бем можно найти на выставке "Русские новогодние и рождественские открытки" (1999)

...Елизавета Меркурьевна достала со шкафа картонную коробку. По стремянке осторожно спустилась вниз, поставила коробку на стол. Завтра по-утру должны приехать внуки, чтобы вместе с бабушкой украшать елку, готовить к Рождеству подарки, рисунки, сочинять загадки и поздравления. Елизавета Меркурьевна подумала, что предпраздничные хлопоты бывают порой приятней праздников. В просторной комнате, где уже была установлена елка, стоял густой хвойный дух. Отсюда он разливался по всей квартире, и хозяйке почудилось на мгновение, будто она неожиданно оказалась в любимой деревне, где прошло ее детство, в Ярославской губернии, в зимнем еловом лесу. На днях она отправится туда с рождественскими подарками, приготовленными для ее маленьких друзей, деревенских ребятишек, которых она любит рисовать прямо с натуры. А те будут радостно встречать ее уже на станции с криками: "Тетя Бёмиха приехала!" - и гурьбой бежать вслед за санями до самого села, то и дело вскакивая на полозья.

В те юные годы, когда она была еще незамужней Лизонькой Эндауровой, не только деревенские детишки - весь окружающий мир служил ей прекрасной, неисчерпаемой натурой. В доме всегда было много животных - кошки, собаки, на лугах паслось стадо коров и быстроногий табун, а уж птиц - не счесть. Лизонька с любовью их рисовала. Чуть не стала анималистом...

Позже в своих дневниках Елизавета Меркурьевна писала: "Во мне частично течет татарская кровь, потому что предки были татары, по фамилии Индо-гур, что значит "индейский кур" - петух. А грамотой, дарованной Иоанном III, фамилию переименовали в Эндаурову... Я любила "эндауровскую" деревню. И жалею городских ребят, лишенных сельских радостей... И себя иначе не помню, как в деревне и обязательно окруженной детьми и рисующей на любом клочке бумаги их лица или животных..." "В 14 лет родители оценили мои способности и, перевезя в Петербург, отдали в школу "Общества поощрения художников". Она находилась тогда в здании Биржи на Васильевском... Счастливейшими годами были те, что я занималась в школе! А какие блестящие преподавали мастера! Чистяков, Примацци, Крамской!.. С каждой новой работой, особенно привезенной после летних каникул, я бежала на Невский в мастерскую Крамского".

Елизавета Меркурьевна поправила на голове пышный черноволосый пучок, украшенный вологодскими кружевами, развязав шнурок на коробке, открыла ее. Внутри волшебно поблескивали елочные игрушки. Золотые шары она когда-то привезла из Брюсселя. Там на международном состязании по технике акварели и силуэта она получила Серебряную медаль. Вот эти стеклянные дутики - из Парижа, где в 1870 году она успешно участвовала в выставке акварельных рисунков и миниатюр. Ее работы: "Кошки", "Ягдташ с дичью", "Деревенские дети" - были отмечены Золотой медалью. Особенно поразили всех ее подписи к картинкам: "Не тужи по вчерашнему, жди завтрашнего", "Веселье лучше богатства", "Стой, не шатайся, ври, да не завирайся", "Подай голосок через темный лесок", и многие другие, столь же забавные и очаровательные.

...Елизавета Меркурьевна извлекла из коробки старый, помятый, но все еще красивый венок из шелковых листьев. Венок Дианы, который раз в год, как память, тоже вешался на елку меж колючих лап. Как много напоминал он ей! Новогодний костюмированный бал 29 декабря 1861 года, где прелестная, статная, черноволосая "маска" в костюме Дианы-охотницы была признана самой блистательной.

Спустя годы акварелист А. Шарлеман подарил уже стареющей победительнице свой рисунок с надписью: "Прошу принять сей рисунок полуакварелью не как портрет Е.М. Бём, а как образ "Дианы", пленивший нас всех в тот новогодний бал..."

Роскошную елку, привезенную мужем, установили не в гостиной, а, "как хотела Лизонька", в мастерской, среди картин, стеллажей, мольберта, банок с красками и кистями. То-то внуки-гимназисты обрадуются! В Престольный праздник Рождества вся семья, как обычно, соберется в родовом доме на Васильевском острове. Приедут и обе сестры: старшая - Екатерина Меркурьевна с мужем, и младшая - Любочка, тоже художница. К полуночи станет шумно, весело, будут музицировать, и в руках хозяина - прекрасного скрипача, преподавателя консерватории, зазвучит наконец волшебная скрипка Страдивари, принадлежавшая некогда Бетховену. Эта бесценная реликвия привезена Людвигом Бём в Питер из Вены, где он (венгр по национальности) учился в юности музыке. Людвиг получил ее вместе с письмом Бетховена в наследство от дяди-музыканта, дружившего с композитором... Потом зазвучит рояль (в семье все прекрасно играют), будут петь романсы, разыгрывать фанты, а внуки Елизаветы Меркурьевны примутся отгадывать бабушкины загадки: "Снег на полях, лед на реках, вьюга гуляет... Когда это бывает?" или "Тает снежок, ожил лужок, день прибывает... Когда это бывает?"

Сейчас в мастерской тихо. За окном мимо дома по заснеженной мостовой процокала конка. Елизавета Меркурьевна подумала, что муж скоро будет. Пора распорядиться насчет самовара, чтобы он, пузатый, блестящий, уютно запел на льняной салфетке на дубовом столе. Но она не спешила. Задумчиво прошлась взглядом по стенам. В свете люстры среди десятков картин и этюдов (своих и своих друзей - Айвазовского, Шишкина, Васнецова), за которыми и обоев не было видно, - прекрасный "рождественский" "Портрет Лизы" кисти Ильи Ефимовича Репина. С нежной надписью на обороте, которую она помнила наизусть: "Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта. Ее "черненьких" я люблю больше многих-многих беленьких. Январь 1898 г."

"Черненькими" Илья Ефимович называл ее силуэты - особый жанр рисунка, которым также прославилась Елизавета Бём. Ее первым силуэтом был случайно нарисованный на концерте в Дворянском Собрании на обороте программки портрет Антона Рубинштейна "со всей фигурой и роялью - абсолютное совершенство, поразительное по выражению". Сам А. Г. Рубинштейн говорил художнице, что это лучший из всех его портретов!.. Крамской же позже писал: "И что за совершенство были эти силуэты! В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей".

На столах и полках мастерской среди глиняных петухов и свистулек, расшитых цветастым бисером кокошников и резных деревянных ковшей стояли и ее авторские стеклянные штофы, бокалы, чары. Зеленые, синие, исполненные по ее эскизам на стеклянном заводе брата в Орле. За них художница тоже получила немало дипломов, особенно в Берлине и Париже, где так ценят русское искусство. А в Петербурге, на ее недавнем юбилее, поэт А.Н. Майков, с букетом в руках, страстно прочел:

Ваш карандаш - моя обида,

Зачем не мне он Богом дан?

Я не показываю вида,

Но в сердце целый ураган!

За дверью в глубине дома звякнул дверной колокольчик, весело залаяли собаки, прислуга пошла открывать. Елизавета Меркурьевна поняла: муж вернулся из Александринки. А ведь она не успела еще разобрать игрушки. Грезы, нахлынувшие воспоминания отступили. Пора взяться за дело - Новый год на пороге...

С началом Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже вдовая и одинокая, давно продавшая и Страдивари, и многие полотна, безвозвратно проводившая внуков на фронт, Елизавета Меркурьевна писала: "...Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках... тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

В 1914 году художница тихо и незаметно ушла из жизни. Но еще долго тысячи и тысячи ее почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей продолжали свой путь по России. Неся добро и улыбку, они заглядывали в каждый дом, чтобы навсегда остаться в памяти русских сердец.

Елизавета Меркурьевна родилась в Санкт-Петербурге , детство провела в родовом имении Эндауровых в селе Щипцы Пошехонского уезда Ярославской губернии . С по гг. обучалась в Рисовальной школе Общества поощрения художников в Санкт-Петербурге , окончив её с серебряной медалью. В году она вышла замуж за Людвига Францевича Бёма, брак был счастливым, и у супругов родилось несколько детей.

В году она создает альбом открыток «Силуэты», а в году - альбом «Силуэты изъ жизни детей». Оба альбома напечатаны Картографическим заведением А.А Ильина, который приходился ей дядей. В 1880 году она создаёт альбом — «Пирог», в году — «Из деревенских воспоминаний». В году два альбома открыток «Всего понемножку» и «Для милого дружка хоть сережку из ушка» изданы И. С. Лапиным в Париже .

Она рисовала открытки и иллюстрировала детские журналы «Игрушечка» ( - ) и «Малютка» ( - ) , иллюстрировала русскую народную сказку «Репка» ( ) . Создала детские альбомы «Пословицы в силуэтах» ( ) , «Поговорки и присказки в силуэтах» ( ) , «Азбука». Иллюстрировала басни А.И. Крылова и «Записки охотника» И.С.Тургенева .

За свои труды художница получила несколько международных наград. Работы Елизаветы Меркурьевны (с года) участвовали в международных выставках — в

Елизавета Бём... В наши дни это имя известно не всем, а в конце XIX и начале XX столетия она пользовалась невероятной популярностью и поистине всенародной любовью. Ее работы были в коллекциях императорского семейства, приобретал их и такой знаток искусства, как создатель знаменитой художественной галереи Павел Третьяков, но и в домах рабочих и в крестьянских избах находилось место для открыток Елизаветы Бём, расходившихся по всей Российской империи.

В России первые открытки (открытые письма) были введены в обращение 1 января 1872 года, но тогда они были без рисунков. Но в 1894 году было дозволено выпускать «бланки открытых писем частного изготовления», и частные производители, конкурируя друг с другом, начали привлекать покупателей. Уже в 1895 году стали выходить целые серии богато иллюстрированных открыток. Вскоре пальма первенства в этом деле перешла к известной благотворительной организации - Комитету попечения о сестрах милосердия Русско-турецкой войны, более известному как Община Святой Евгении. Женский благотворительный комитет решил, что выпуск и продажа иллюстрированных открыток дадут необходимые средства для помощи бывшим медсестрам и санитаркам, помогавшим нашим войскам на Балканах (там женщины оставили и здоровье и силы, а кто-то после ранений получил инвалидность и нуждался в серьезной поддержке). В 1898 году Община Святой Евгении выпустила первые иллюстрированные открытки, а в ХХ веке стала лидером в этом бизнесе. К тому же Община первой решила устраивать специализированные киоски по продаже открыток, что тоже сыграло немалую роль в распространении этой продукции.

В то время, как в России развивалось производство иллюстрированных открыток, Елизавета Бём овладевала мастерством. Она родилась в 1843 году в знатной семье с древними татарскими корнями и в девичестве носила фамилию Эндаурова.

«Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет, - вспоминала Елизавета Бём, - иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием».

Родные решили развивать способности девочки. В 14 лет Лизу отдали в Рисовальную школу Общества поощрения художников в Санкт-Петербурге. Елизавета относилась к числу лучших учеников и окончила школу с серебряной медалью.

В 1867 году Лиза вышла замуж за скрипача, преподавателя Петербургской консерватории Людвига Бёма. Несмотря на большую разницу супругов в возрасте, брак был очень счастливым. И муж не препятствовал желанию жены заниматься творчеством.

Сначала Елизавета решила составить альбом из силуэтов, которые она готовила для себя и своих близких. А потом - отнесла их дяде, который имел собственное картографическое заведение, где печатались карты и атласы. Альбом, изданный в 1875 году, произвел фурор. Вдохновленная успехом, художница подготовила еще один альбом, «Силуэты из жизни детей», и выпустила его два года спустя. Потом её альбомы начали выходить один за другим.

Елизавета Бём. Мальчик с козами

Елизавета Бём начала иллюстрировать книги, журналы, создавать эскизы для производства стеклянной посуды. Но настоящую славу - и в России, и за рубежом - художнице принесли открытки, выполненные в русском стиле.
Истинного расцвета её творчество достигло в начале ХХ века, когда дети уже выросли и Елизавета смогла больше времени уделять рисованию и живописи. Именно тогда она начала создавать оригинальные открытки в русском стиле, которые принесли ей настоящую славу и в России, и за рубежом. Со своими открытками - с русскими народными пословицами и поговорками, с персонажами в русской народной одежде - Бём с большим успехом принимала участие в международных выставках - в Париже, Брюсселе, Берлине, Мюнхене, Милане, Чикаго - и везде был большой ажиотаж, поощрительные призы, медали.

Умерла Елизавета Меркурьевна в 1914 году, за неделю до начала Первой мировой войны. А её открытки, которые издавались и переиздавались многотысячными тиражами, популярны и по сей день.