8.08.1761 - 27.08.1811), классик русской архитектуры. Происходил из семьи мелкого чиновника. В 1767-82 в Петербургской Академии художеств, в 1782-86 ее "пенсионер" (стипендиат) в Париже, с 1787 преподавал в Петербургской Академии художеств, с 1794 - адъюнкт-профессор, 1797 - профессор, с 1803 - старший профессор. В 1794-99 Захаров - "архитектор академических зданий", в 1799-1801 - главный архитектор г. Гатчины, с 1805 - "Главных Адмиралтейств архитектор", руководил проектированием и строительством многих общественных зданий в крупных портовых городах России.

Захаров - создатель одного из шедевров русской архитектуры в стиле ампир - Адмиралтейства в Петербурге (начато в 1806, закончено в 1823 после смерти Захарова). Главное Адмиралтейство, построенное по проекту Захарова, стало одной из доминант архитектурной композиции Петербурга. Центр здания с мощной колоннадой увенчан позолоченным шпилем ("адмиралтейская игла"). Захаров построил также собор в Кронштадте (1806-17, не сохранился), создал проекты застройки Васильевского острова в Петербурге, зданий Провиантского общества (1806-08), Галерного порта (1806-09), проекты построек для губернских и уездных городов. Всего по проектам Захарова было построено более 600 зданий.

Отличное определение

Неполное определение ↓

АНДРЕЯН ДМИТРИЕВИЧ ЗАХАРОВ

1761-1811) Творчество Захарова – одна из самых ярких и содержательных страниц в истории русской архитектуры 18–19-го столетий. Новаторское значение его деятельности огромно. Никому до него не удавалось осуществить в таких размерах и с такой силой идею здания-массива, господствующего в обширном городском ансамбле и всем строем своих форм выражающего высокую общенародную идею в столь ясных и цельных образах. Адмиралтейство в этом отношении представляет собой явление исключительное во всей архитектуре нового времени, а его автор по праву занимает одно из равных мест среди великих мастеров зодчества, подлинных классиков отечественного и мирового искусства. Андреян Захаров родился 19 августа 1761 года в семье адмиралтейского чиновника, обер-офицера Дмитрия Ивановича Захарова, который на свое небольшое жалованье сумел воспитать для России двух сыновей, прославивших свою фамилию в науке и искусстве. Первый сын – Яков стал академиком, профессором химии и механики, другой сын – Андреян сделался академиком, профессором архитектуры. В тихой Коломне, окраине Петербурга, прошли первые годы жизни Андреяна. Семейное положение было тяжелым, поэтому счастливым событием для семьи оказалось определение шестилетнего Андреяна воспитанником в художественное училище при Академии художеств. Маленькому Андреяну Захарову пришлось жить среди чужих людей и быть в полной зависимости от казенных наставников. Это очень отразилось на его характере. Он рос замкнутым, вдумчивым и наблюдательным мальчиком. Его необеспеченное положение побуждало его усердно учиться и работать. Мальчик скоро проявил свои способности к наукам и художеству. После окончания училища Захаров переходит в архитектурный класс академии. Здесь быстро выявляются талантливость юноши и большие способности его к изобразительному пространственному искусству. За один из своих первых архитектурных проектов – «Загородного дома» – Андреян получает первую академическую премию – Малую серебряную медаль. С каждой ученической архитектурной композицией все шире и шире раскрывается замечательное дарование Захарова. Одно за другим получает он все академические отличия, до высшего – Большой золотой медали. Последней отмечается 3 сентября 1782 года его проект «Увеселительного дома», или, как тогда называли, «Фокзала». В это время Захаров увлекается новаторскими классическими идеями, пропагандируемыми профессорами Академии художеств Кокориновым и Ивановым, у которых он работал. Поэтому с большой радостью узнает он о том, что по решению Совета Академии «…за успехи и похвальное поведение по силе привилегии академической произведен в 14-й класс художником и отправлен в чужие края пенсионером для приобретения дальнейших успехов в архитектуре». Ведь в «чужих краях», в Париже, куда его посылают, он сможет познакомиться в натуре с прославленными постройками передовых зодчих Франции, о которых столько слышал он уже в Петербургской Академии. Осенью 1782 года Захаров вместе с тремя другими пенсионерами Академии художеств отплыл из Кронштадта во Францию. В Париже пенсионеры сразу начали посещать класс натурного рисунка в Академии художеств. По прибытии в столицу Франции Захаров без промедления с рекомендательным письмом профессора А.А. Иванова отправился к крупному архитектору де Вальи. Однако его мастерская была уже укомплектована, русскому зодчему пришлось искать другого учителя. Он попал к малоизвестному архитектору Ж.Ш. Беликару, а затем определился к Шальгрену. Творческие искания Захарова совпадали с мыслями и устремлениями его нового учителя – Шальгрена, который позднее прославился грандиозной Триумфальной аркой, сооруженной на круглой площади Звезды в Париже. Андреян упражнялся в копировании работ Шальгрена, занимался композицией, выполнял заданную ему программу архитектурного проекта. В 1784 году Шальгрен послал в Санкт-Петербургскую Академию художеств блестящий отзыв о своем ученике, выдающийся талант и редкая работоспособность которого вызывали у него восхищение. «В настоящий момент под моим руководством работает Захаров, способностями и поведением которого я не могу достаточно нахвалиться. Такие люди всегда дают высокое представление о школе, которая их воспитывала, и позволяют высоко оценить учреждение, которое оказывает такое блестящее покровительство искусствам. Если, в чем я не сомневаюсь, рвение, усидчивость, благоразумное поведение этого молодого человека будут продолжаться, вы, конечно, благосклонно встретите его по возвращении…» После возвращения в Россию Захаров преподает в Академии. С 1794 по 1800 год он занимает должность адъюнкт-профессора архитектуры, архитектора и смотрителя академических зданий, а с 1799 по 1801 год является архитектором города Гатчины. В 1802 году Захаров избирается в члены Совета Академии художеств, в 1803 году становится старшим архитектором Академии. Позднее Оленин о Захарове и его учениках писал: «Будучи… старшим профессором архитектуры, он принес величайшую пользу Академии образованием в оной известнейших из нынешних русских архитекторов». С 1802 по 1805 год руководство строительством при Адмиралтействе осуществлял Чарлз Камерон. Престарелому архитектору трудно было справиться с постоянно увеличивавшимися объемами проектных и строительных работ и следить за выполнением последних в установленные сроки. Стали подыскивать более молодого и энергичного архитектора. Задача оказалась настолько трудной, что пришлось самому министру П.В. Чичагову заняться этим вопросом. Наиболее подходящей кандидатурой он счел Захарова. В результате 25 мая 1805 года был издан указ: «Главного адмиралтейского архитектора Камерона уволить от настоящей должности, а на место его определить ведомства Академии художеств Захарова с жалованием по тысяче пятисот рублей в год…» Зодчий разработал много проектов для городов России. Однако большинство его произведений не дошло до наших дней. А без них нельзя составить полное представление о гигантском труде архитектора. На берегах Невы не сохранились Адмиралтейские казармы. От огромного комплекса Морского госпиталя, перестроенного и расширенного Захаровым, остался, да и то с искажениями, небольшой фрагмент на Клинической улице. Не был осуществлен проект монументальных, несмотря на малую высоту, провиантских магазинов на набережной Невы против Горного института. Своеобразие авторского почерка проявилось тут в особой, только этому зодчему присущей чистоте форм, ясности пропорций, в сочетании узких проемов и широких простенков. Скульптура у входов, маски на замковых камнях – элементы принципиального для Захарова синтеза искусств. Работая главным архитектором Морского ведомства, Захаров руководил множеством построек в адмиралтействах страны. В Петербурге им были созданы на Провиантском острове, на берегу Мойки, у устья Невы деревянные адмиралтейские конюшни на каменном фундаменте. К этой группе проектов относятся планы кадетского корпуса в Николаеве, госпиталя для Казани и несохранившегося Черноморского госпиталя в Херсоне – целого комплекса построек с двором-садом, с компактной планировкой зданий. По его проектам построены церковь во имя апостола Павла в селе Александровском недалеко от Шлиссельбурга, Андреевский собор в Кронштадте. Реймерс в 1807 году говорил, упоминая о церкви Гатчинского дворца и проекте перестройки здания Академии наук, что «во всех его проектах видно, что этот художник имел большой талант, он обладает знаниями и достигает высоты своего искусства». Это, пожалуй, наиболее интересная из всех характеристик Захарова его почти современником. Уже в 1730-е годы Мейер в пояснительном тексте к его известному рукописному атласу о застройке Петербурга, говоря о Галерном порте, подчеркивал, что «одно имя Захарова достаточно для удостоверения, что в случае построения зданий Галерного порта по составленным им фасадам сие место сделалось бы одним из красивейших заведений столицы». Все это так, но основным достижением его жизни является здание Главного адмиралтейства в Петербурге, которое перестраивалось, а вернее, строилось заново по его проекту. Захаров приступил к его проектированию и реконструкции с осени 1805 года. Здание Адмиралтейства Ивана Коробова, времен петровского строительства, к началу XIX века уже сильно обветшало, да и устарело по технологической, кораблестроительной части. Как можно предположить, Захаров сам как новый архитектор Адмиралтейства пришел к мысли о перестройке всех зданий Адмиралтейства. В основе проекта перестройки Адмиралтейства Захаров оставил старый план Коробова. Корпус охватывал три стороны стапельной площадки и верфи. Фортификационные рвы вокруг были засыпаны как ненужные, и на их месте образовалась Адмиралтейская площадь. Все вроде бы оставалось на месте, и при этом все неузнаваемо изменилось. Все архитектурное оформление Захаров решил в монументальных, мощных и торжественных образах русской классики. Широко раскинулось своим главным фасадом здание Адмиралтейства почти на четыреста метров. Его протяженность разрешена архитектурно не однообразной стеной, а тремя корпусами, поставленными в ряд, в одну линию. Боковые корпуса сделаны массивными и богато украшены фронтонами. Между ними, в средней части двухэтажного, очень простого корпуса возвышается центральная башня над проходными воротами. Эта башня была главным украшением Адмиралтейства да и всего города в то время. Она поставлена над башней Коробова, деревянная конструкция которой была сохранена и существует до настоящего времени под новым шпилем. Высота новой башни семьдесят три метра. Сквозь могучий, высотою в три этажа, каменный массив прорезана арка проходных ворот. Эта мощность художественно подчеркнута еще и тем, что арка сделана двойной. Сначала сложенная из крупных камней, а затем гладкая, с богатым орнаментом из знамен и военного снаряжения. Сверху арку осеняют знаменами две летящие «Славы». По обеим сторонам арки поставлены на гранитных пьедесталах колоссальные группы кариатид, поддерживающих земную и небесную сферы. Карниз решен в мужественном и монументальном дорическом ордере. Триумфальность входа подчеркнута еще воинственным орнаментом стены над карнизом и фигурами воинов на углах массива. Выше, над главным входом здания, поставлена четырехугольная квадратная башня. Со всех четырех сторон она имеет восьмиколонные галереи-портики. Над каждой колонной изящного и стройного ионического ордера на аттике стоят двадцать восемь статуй. Башня завершается золотым шпилем, украшенным кораблем наверху. В этом произведении русского архитектора все превосходно. Боковые угловые порталы со стороны Невы гармоничны, просты и в то же время так богаты. Обе громадные арки, прорезанные в гладком массиве стены, обрамлены по углам чудесно найденными по пропорции колоннадами. И как они закончены! Верхний квадрат венчается круглым барабаном, и круглая крыша ступенчато подходит к трем дельфинам, которые своими хвостами держат древко флага. Все детали продуманны, уместны и красивы. До завершения строительства архитектор так и не дожил. Но многостороннее дарование Захарова было оценено еще современниками. Петербургским Адмиралтейством восхищались Пушкин, Батюшков, Григорович, многие художники. Здание это – не только архитектурный шедевр, но и доминанта центра города, главное звено в системе его ансамблей. Оно завершает перспективы трех улиц, определяя знаменитую трехлучевую планировку Петербурга. Позднее Павел Свиньин писал об Адмиралтействе, что «сие важное и полезное здание принадлежит ныне к числу главных украшений столицы и весьма справедливо может быть названо исполинским свидетелем новейших успехов русского зодчества». А сегодня без Адмиралтейства невозможно представить себе панораму невских берегов. Творение Андреяна Дмитриевича стало архитектурным символом города на Неве. Со времени назначения на должность главного архитектора Адмиралтейства и до последних дней жизни Андреян Дмитриевич руководил строительствами во многих портовых городах. Кроме этого, Захаров разрабатывал проекты и составлял сметы, нередко сам заключал договоры с подрядчиками и производил с ними расчеты, решал возникавшие финансовые проблемы. Необычайный размах его творческой деятельности и широта замыслов нередко встречали непонимание адмиралтейских чиновников, часто подменявших деловую рабочую атмосферу отношениями, основанными на интригах и сплетнях. Чтобы справиться с огромным объемом работ, архитектору необходим был целый штат помощников, которых ему постоянно не хватало. Вследствие этого Захаров вынужден был тратить массу времени на черновую, не требующую его квалификации работу. На протяжении ряда лет он неоднократно обращался в экспедицию Санкт-Петербургских адмиралтейских строений, входившую в состав Адмиралтейского департамента, с просьбой выделить ему помощников. Вместо того чтобы прислать ему помощников, в скором времени был найден повод наложить на него штраф в размере месячного заработка за задержку финансового отчета! От такой непосильной работы уже по прошествии четырех лет здоровье Захарова было подорвано. Из деловой переписки следует, что архитектор страдал, вероятнее всего, сердечными приступами, периодически повторявшимися из года в год до самой смерти. Увы, несмотря на всеобщее признание, на любовь учеников, жизнь Захарова нельзя считать счастливой. Ему не суждено было увидеть законченным ни одного своего крупного произведения. Захаров относился к той категории зодчих, которые, окунувшись в строительство, будучи щедрыми в действии, оставались скупыми на слова. Его облик передан на портрете С. Щукина, и он предстает вдумчивым, замкнутым, ушедшим в себя человеком, равнодушным к почестям и славе. Смысл жизни Захаров видел только в работе. Видимо, поэтому он не обрел семейного счастья, оставаясь холостяком до конца своих дней. Связав свою жизнь с Петербургской Академией художеств, где он учился, а затем преподавал, архитектор никогда не оставлял проектную и строительную деятельность. Жил архитектор постоянно на академической квартире. Занимая высокие посты профессора архитектуры в Академии художеств и позднее – «Главных адмиралтейств архитектора», Захаров никогда не кичился своими званиями, часто принимал подрядчиков на дому, в неофициальной обстановке. Безраздельно отдавая себя любимому искусству, сочетая высокий талант с редкой работоспособностью, он считал архитектуру делом всей своей жизни. Захаров был человеком широкой эрудиции. Сохранившийся каталог его библиотеки свидетельствует о том, что интересовался он как художественной стороной зодчества, так и техникой строительства. В списке можно найти, например, книги о плотничном искусстве, «об искусстве производить в совершенстве сельские строения», «о новой гидравлической машине». В конце лета 1811 года Захаров заболел и вскоре, 8 сентября того же года, скончался. Ему было всего пятьдесят лет. Похоронили зодчего на Смоленском кладбище.

Андреян Дмитриевич Захаров, годы жизни отдавший формированию облика Санкт-Петербурга, известен всему миру, как автор Его значимость для русской архитектуры трудно переоценить, он определил направление развития отечественного зодчества на долгий период.

Педагогическая деятельность

Андреян Дмитриевич Захаров, биография которого неразрывно связана с Санкт-Петербургом, сразу по возвращении на Родину приходит в родную Академию в поисках работы. В 1787 году его зачислили на должность адъюнкт-профессора, в 1792 году он защищает проект и становится профессором Академии. Свою педагогическую деятельность Захаров не оставлял до конца жизни. Он оказался талантливым учителем, за годы работы он смог сделать хорошую карьеру, а также выпустить немало достойных учеников. В частности, под его началом работал А.Н. Воронихин, его учеником был выдающийся русский архитектор А.И. Мельников.

Архитектор Гатчины

В 1799 году Андреян Дмитриевич Захаров, работы и проекты которого были замечены самым высшим руководством страны. Павел Первый назначает его главным архитектором Гатчины, с сохранением должности профессора в Академии. Здесь он создает проекты нескольких зданий и сооружений. Сначала он начал работать над проектом монастыря, но смерть Павла не позволила воплотить этот проект. В нем Захаров хотел воплотить новгородско-псковские традиции храмового зодчества. Под его руководством в Гатчине возводится Лютеранская церковь, до сегодняшнего дня не сохранилась. Также он проектирует два моста: Горбатый и Львиный, успевает закончить два павильона: «Птичник» и «Ферма». Первый был построен, а возведение второго остановила кончина Павла.

В это же время Захаров принимает участие в создании научного труда «Российская архитектура», что дает ему возможность детально рассмотреть особенности национальных традиций и поездить по стране. За это время он глубоко проник в основы отечественного зодчества, осознал специфику и мощь российского ландшафта и был готов к созданию крупных проектов.

Работа над обликом Васильевского острова

А. Д. Захаров развивался в своем мастерстве, он гармонично сочетал в себе талантливого архитектора и отличного практика-строителя. Его приглашают экспертом во все крупные проекты, осуществляемые в Петербурге. Так он вносит существенный вклад в создание проекта Биржи. В 1804 году архитектор создает проект застройки набережной Васильевского острова с перестройкой здания Академии художеств. В нем зодчий хотел воплотить лучшие традиции французской архитектуры с арками и колоннадами. Проект получил очень высокую оценку экспертов и коллег, но осуществить план не довелось, документы и схемы не сохранились. В это же время Андреян Дмитриевич работает над планом застройки Нижегородской ярмарки, создает проект Литейной мастерской для Академии художеств.

Дело жизни - Адмиралтейство

А. Д. Захаров, российский архитектор, который вошел в историю, как создатель одного из важнейших зданий Санкт-Петербурга - Адмиралтейства. В 1805 году его назначают главным архитектором адмиралтейского ведомства, которое в те времена было огромным и требовало множество построек. Захаров создал немало проектов, не все из них были осуществлены, некоторые сооружения не сохранились, но масштаб работ был впечатляющим. Он проектировал для многих городов России: Кронштадт, Санкт-Петербург, Херсон, Ревель, Архангельск, работы было очень много. Захаров очень трепетно относился к каждому проекту и не оставлял без доработки, иногда очень существенной, ни одного здания, от небольших служебных сооружений до главных корпусов Адмиралтейства в Архангельске и Астрахани. В этих проектах проявился талант Захарова-градостроителя, он определил облик набережных многих городов России. Самыми значительными работами стали здания Черноморского госпиталя в Херсоне, Кадетского корпуса в Николаеве, проект Канатного завода в Архангельске.

И все-таки главным делом жизни Захарова стал проект главного здания Санкт-Петербургского Адмиралтейства. Он создал эффектное, масштабное сооружение, длина его фасада составляет 400 метров. Ритм и симметрия фасада украшенного скульптурами выглядит величественно и парадно. А башня со шпилем и золотым корабликом задает вертикаль, которая стала доминантой городского ландшафта. Здание стало вершиной творчества Захарова, в этом сооружении все идеально: от продуманной функциональности до величественного и гармоничного внешнего вида.

Работы архитектора

Андреян Дмитриевич Захаров, фото зданий которого сегодня украшают все учебники по российской архитектуре, создал немало проектов разного масштаба по многим городам страны. Наиболее заметными работами стали:

• собор Андрея Первозванного в Кронштадте;
• план застройки «Провиантского острова» в Адмиралтействе Санкт-Петербурга;
• собор Святой Великомученицы Екатерины в Екатеринославе;
• Морской госпиталь на Выборгской стороне Петербурга;
• собор Александра Невского в Ижевске;
• перепланировка Главного Гребного порта в Санкт-Петербурге.

Многие сооружения Захарова не сохранились до наших дней, но его наследие по достоинству оценено потомками.

Частная жизнь

Архитектор Андреян Дмитриевич Захаров всю свою жизнь посвятил любимой работе. Он много преподавал, трудился над проектами, и личное счастье устроить не успел. Свободное время он посвящал изучению книг по механике, искусству, технике, интересовался плотничьим ремеслом. Захаров страдал сердечными приступами, но не придавал этому значения. Летом 1811 года он сильно заболел и 8 сентября скончался. Академия художеств выразила глубочайшую скорбь по поводу его безвременного ухода. К сожалению, великий архитектор так и не успел увидеть завершенным ни один из своих больших проектов, многие его работы опережали время и не были реализованы.

Андреян Захаров родился в семье мелкого чиновника Адмиралтейств-коллегии, учился в Петербургской академии художеств (1767-1782), ученик А.Ф. Кокоринова , И.Е. Старова , Ю.М. Фельтена , окончил академию с золотой медалью, дававшей право на заграничную командировку, продолжил образование (1782-1886) в Париже у архитектора-классициста Ж. Шальгрена, который оказал на него большое влияние. С 1787 года Захаров преподавал в Петербургской академии художеств, с 1794 года был ее членом, еще через пять лет стал профессором. Среди его учеников был архитектор А. И. Мельников . С начала 19 века Захаров был архитектором Гатчины, где построил «Львиный мостик», «Ферму», «Птичник». Тогда же он разработал проект застройки Васильевского острова в Петербурге с перестройкой здания Академии наук (1803-1804), легший в основу существующей планировки. Единство ансамбля было достигнуто за счет общего ритма расстановки зданий и одинаковых архитектурных деталей, что характерно для французской градостроительной школы.
В 1805 ггоду А.Д. Захаров был назначен главным архитектором Адмиралтейства в Петербурге. Адмиралтейскую верфь, заложенную в 1704 по чертежу Петра I, в 1727-1738 перестроил в камне архитектор И. К. Коробов . Захаров в своем проекте сохранил общую П-образную композицию здания с центральной башней, играющей важнейшую градообразующую роль для центра Петербурга.
Адмиралтейство Захарова и его центральная башня - уникальный образец высокого классицизма . Башня высотой 72 м увенчана позолоченным шпилем с силуэтным изображением парусного корабля и украшена символическими фигурами работы известнейших скульпторов (В. И. Демут-Малиновского , Ф. Ф. Щедрина , С. С. Пименова и др.). Над входом расположен грандиозный барельеф (22x2, 4 м) на тему «Заведение русского флота Петром I» (скульптор И. И. Теребенев). Композиция двух крыльев фасада, симметрично расположенных по сторонам башни, построена на сложном ритмическом чередовании простых и четких объемов - гладкие стены, сильно выступающие портики, глубокие лоджии. Суровая строгость интерьеров смягчена обилием света и изящной отделкой (сохранились вестибюль с парадной лестницей, зал собраний, библиотека). Протяженный главный фасад (407 м) расчленен симметрично расположенными дорическими портиками. Грандиозный масштаб здания закрепил за ним главенствующую роль не только в архитектуре Петербурга, но и в истории всей русской архитектуры.
А.Д. Захаров также создал проекты застройки Морских казарм и Морского госпиталя (1790-е годы), Провиантского острова близ устья реки Мойка (1806-1808), Галерного порта (1806-1809), ряд проектов для Кронштадта, в том числе проект Андреевского собора (1807-1817, не сохранился). В 1804-1806 годах для петрозаводского купца Мижуева он построил четырехэтажный многоквартирный жилой дом (набережная реки Фонтанка, 26). В обработке главного фасада наряду с традиционным шестиколонным портиком, несущим трехугольный фронтон, были использованы мотивы симметричных трехчастных окон в верхних этажах и закругление угла. Для губернских и уездных городов России архитектор проектировал подчеркнуто монументальные казенные строения и церкви. А.Д. Захаров похоронен на Смоленском кладбище, позже прах был перенесен в Александро-Невскую лавру в некрополь 18 века.

Андреян Захаров

Думал ли этот человек, что через многие десятилетия его имя станет олицетворением русского гения в архитектуре? Ведь во мнении даже иных специалистов он – автор лишь одного памятника зодчества, хотя его проекты осуществлялись во многих городах России. Значительная часть замыслов не получила воплощения ни при жизни, ни после смерти мастера. Что чувствовал зодчий, видя, как лучшие его проекты разбиваются о невежество и тупость чиновников? Об этом можно только догадываться…

А.Д. Захаров

Адриан (Андреян) Дмитриевич Захаров родился в 1761 году в семье офицера – разночинца по происхождению. С пяти до двадцати лет обучался в Академии художеств и, получив большую золотую медаль, был послан в Париж продолжать образование у профессора Шальгрена. Хорошо известна исключительно высокая оценка, которую французский зодчий дал своему русскому собрату.

Рис. В.Г. Исаченко. «Птичник» в Гатчине

Кирха в Малых Колпанах близ Гатчины. Обмерный чертеж В.Г. Исаченко

Удивительна быстрота профессионального роста Захарова. С 1794 года – академик, с 1796 – профессор Академии художеств, в конце XVIII века становится городским архитектором Гатчины. Для этого петербургского пригорода Адриан Дмитриевич выполнил много работ: руководил перестройками во дворце, создал проекты монастыря святого Харлампия, церкви и казарм в районе Екатеринвердера, гатчинского воспитательного селения для детей (два варианта). Уже здесь проявились свойственные ему градостроительный подход к проектированию, чувство ансамбля, особенное внимание к генплану и планировке зданий. Внешний облик этих неосуществленных сооружений предельно скромен, но благороден.

На берегах речки Колпанки в гатчинском парке Захаровым были возведены здания «Фермы» и «Птичника» (конец XVIII в.). Грубо офактуренные известняковые плиты, пудостский камень, высокая кровля придают особое очарование «Ферме». Прекрасно вписано в пейзаж «Сильвии» (название части парка) одноэтажное здание «Птичника» с обращенным к реке дорическим портиком, балюстрадой и мезонином. О широте диапазона мастера свидетельствует трехарочный Львиный мост, переброшенный через Карпин пруд (проспект 25 Октября). Почерк Захарова характерен для расположенного на Красноармейском проспекте, 48, здания «Соляных магазинов». Несмотря на поздние искажения, здесь можно видеть «захаровские» пропорции проемов. Одной из самых ранних построек зодчего является сложенная из известняковой плиты кирха в Малых Колпанах близ Гатчины с «готическими» стрельчатыми окнами (шпиль, колокольни, увы, разрушены в годы Великой Отечественной войны и до сих пор не восстановлены). Наряду с Н.А. Львовым Захаров сыграл важнейшую роль в формировании Гатчины на рубеже XVIII–XIX веков.

Велики его заслуги и в застройке других городов. В начале столетия зодчий создал множество «образцовых проектов» – военных училищ, жилых зданий, присутственных мест, губернаторских домов, провиантских складов для провинциальных городов. Главными свойствами их сам Захаров считал экономичность и художественную выразительность. Это были двухэтажные, скупо декорированные здания, облик которых оказал сильное воздействие на развитие классицизма в России и на Украине. Одной из наиболее характерных построек является губернаторский дом в центре Калуги. Несомненно влияние (если не говорить о прямом участии) Захарова на планировку Круглой площади в Полтаве.

Адриан Дмитриевич участвовал в составлении альбома «Российской архитектуры» (по замыслу В.И. Баженова), создал чертежи многих шедевров зодчества Петербурга и Москвы. В 1800-е годы Захаров пользуется непререкаемым авторитетом как инженер, знаток строительного дела в самом широком смысле этих слов. Немало времени посвятил он консультациям, авторскому надзору, экспертизам, составлению расчетов, смет, обстоятельных пояснительных записок. Архитектор наблюдал за строительством казарм на набережной реки Фонтанки, 90, за ремонтом Никольского собора и его колокольни. А сколько проектов других зодчих, откорректированных Захаровым, разошлось по российским городам! Адриан Дмитриевич и сам много ездил по России, основательно знакомился с архитектурой разных эпох.

Большинство произведений Захарова не дошли до наших дней. Однако без них не составить представления о гигантском труде архитектора, ряд его построек, особенно в провинции, еще ждет своих исследователей. К сожалению, не сохранились Адмиралтейские казармы (находившиеся на месте нынешнего Дворца труда): от большого комплекса Морского госпиталя, перестроенного им, сохранилось лишь здание кухни; ряд его построек, особенно в провинции, еще ждет своих исследователей. Не был осуществлен проект монументальных, несмотря на малую высоту, провиантских магазинов на набережной Невы против Горного института. Своеобразие авторского почерка проявилось тут в особой, только этому зодчему присущей чистоте форм, ясности пропорций, в сочетании узких проемов и широких простенков. Скульптура у входов, маски на замковых камнях – элементы принципиального для Захарова синтеза искусств.

Работая главным архитектором Морского ведомства, Захаров руководил множеством построек в адмиралтействах страны. В Петербурге им были созданы на Провиантском острове, на берегу Мойки у устья Невы деревянные адмиралтейские конюшни на каменном фундаменте. К этой группе проектов относятся планы Кадетского корпуса в Николаеве, госпиталя для Казани и несохранившегося Черноморского госпиталя в Херсоне – целого комплекса построек с двором-садом, с компактной планировкой зданий.

Многостороннее дарование Захарова было оценено еще современниками. Петербургским Адмиралтейством восхищались Пушкин, Батюшков, Григорович, многие художники. Здание это – не только архитектурный шедевр, но и доминанта центра города, главное звено в системе его ансамблей. Оно завершает перспективы трех улиц, определяя знаменитую трехлучевую планировку Петербурга. Без Адмиралтейства невозможно представить себе панораму невских берегов. Творение Адриана Дмитриевича стало архитектурным символом города на Неве.

Адмиралтейство

Адмиралтейство

Заказ на перестройку здания, возведенного Иваном Коробовым, он получил, став в 1805 году главным архитектором Адмиралтейства. По размаху композиционного замысла мало что можно сравнить с этим произведением не только в русской, но и в европейской архитектуре классицизма. В нем Захаров выразил не столько символ дворянской империи, сколько духовную мощь своего народа.

Трехосевая композиция образована башней и двумя крылами с двенадцатиколонными портиками. Центральная четырехъярусная башня с триумфальной аркой ворот несколько напоминает надвратные вышки древнерусского зодчества.

Постоянно варьируется зодчим мотив куба, в том числе и в павильонах, выходящих на Неву. Главный фасад, несмотря на свою протяженность (более четырехсот метров), не кажется монотонным благодаря точно найденным пропорциям трехчастной композиции, декоративному чутью, сочетанию творческого вдохновения и трезвого расчета.

Адмиралтейство. Фрагменты фасада

Захаров проявил уважение к трудам своего предшественника, одного из «птенцов гнезда Петрова», Коробова (достойный внимания пример!), сохранил созданные им шпиль, башню, частично стены и даже оси некоторых проемов, но его произведение приобрело совершенно иное звучание. Окна и входы расставлены скупо, простенки гораздо шире, чем были раньше, и это опять-таки вызывает в памяти древнерусские памятники, хотя подобные приемы встречаются и во французском зодчестве. Почти гладкие стены захаровского творения при минимуме декора вызывают ощущение мощной каменной кладки. В облике башни несомненны романтические элементы, которые мы видим и в ряде других работ мастера. Поразительно строг и благороден захаровский ордер – главное средство пластической характеристики строения. Блистательна прорисовка профилей. Адмиралтейские формы «дышат» настолько широко и свободно, что даже многие памятники эпохи классицизма представляются в сравнении с этим зданием излишне декоративными, а неоклассическая архитектура начала XX века кажется бутафорской и напыщенной.

Вестибюль Адмиралтейства

Адмиралтейство – не просто памятник классицизма или ампира. Как и все подлинно великие творения человеческого гения, оно выше рамок и канонов стиля. Для его создателя главным было художественное равновесие масс, единство градостроительных, объемно-планировочных, а так же социальных задач. Любая деталь подчинена здесь целому, благодаря ясности мышления автора гигантское здание не подавляет человека, ибо во всем ему соразмерно.

Адриан Дмитриевич скончался в 1811 году, когда ему было всего пятьдесят лет… Завершением работ по Адмиралтейству руководили помощники и сотрудники архитектора – А.Г. Бежанов, Д.И. Калашников, И.Г. Гомзин. Но этот памятник русской славы, достойный стоять рядом с лучшими из древних кремлей и монастырей России, не дошел до нас таким, каким хотел увидеть его создатель. Еще при Николае I на месте фриза были пробиты окна третьего этажа (впрочем, это было сделано достаточно тактично): в 1860-е годы уничтожена часть статуй, в 1870-е – засыпали каналы внутри комплекса. Во второй половине столетия градостроительный замысел зодчего был нарушен возведением зданий, закрывавших с Невы фасад Адмиралтейства за исключением двух павильонов.

В 1805 году Захаров выстроил Литейный двор на углу Большого проспекта и 4-й линии – одну из главных достопримечательностей тогдашней столицы (впоследствии был перестроен под квартиры служащих Академии художеств). Здесь отливались многие монументы. Через пять лет он перестроил церковь Богоматери на Смоленском кладбище (возведенную в 1780-е гг. А. А. Ивановым).

Сохранились в перестроенном виде здания казарм Измайловского полка на пересечении Измайловского проспекта и нынешних Красноармейских улиц.

В Ленинграде сохранились еще два значительных произведения Захарова. Широко известный жилой дом Академии наук на набережной Лейтенанта Шмидта, 1, был перестроен в 1808–1809 годах из здания, возведенного по проекту С.И. Чевакинского. Строительством руководил А.Г. Бежанов. Лаконична обработка фасадов, главный украшен портиком из дорических колонн. Дом со множеством памятных досок, посвященных жившим здесь ученым, занимает важное место в застройке нев ских набережных.

Могила А.Д. Захарова

Свойственная Захарову ясность и строгость решения проявилась и в доме № 26 на набережной реки Фонтанки, лучшей постройке на участке между мостами Белинского и Пестеля, с изысканными пропорциями в формах зрелого классицизма.

Как член комиссии по постройке Биржи. Адриан Дмитриевич активно участвовал в создании генплана Стрелки Васильевского острова, проекта зданий Академии наук на набережной Невы, включив в комплекс произведение Д. Кваренги. Его замечания учитывал Т. де Томон, возводя ростральные колонны.

К сожалению, до наших дней не сохранились Андреевский собор в Кронштадте и церковь Петра и Павла близ Петербурга (в селе Александровском). Захаров перестраивал также Инвалидный дом на берегу Большой Невки у Каменноостровского моста (в 1970-е гг. здание было снова перестроено).

По своему образному мышлению Захаров – глубоко национальный зодчий. Плодотворное воздействие его искусства ощущается в работах А.А. Михайлова, А.И. Мельникова, В.П. Стасова, Н.И. Мартоса, Д.И. Калашникова. Однако наследие большого мастера не только живет в творениях учеников, но и само по себе является непреходящей ценностью. Захарова можно поставить в ряд величайших представителей не только русской архитектуры, но всей отечественной культуры в целом. Его творчеством вдохновлялись зодчие послевоенного Ленинграда.

27 августа (8 сентября) , Санкт-Петербург) - русский архитектор , представитель стиля ампир . Создатель комплекса зданий Адмиралтейства в Санкт-Петербурге.

Биография

Родился 8 августа 1761 года в семье мелкого служащего Адмиралтейств-коллегии. В раннем возрасте был отдан отцом в художественное училище при петербургской Академии Художеств , где проучился до 1782 года . Его учителями были А. Ф. Кокоринов , И. Е. Старов и Ю. М. Фельтен . В 1778 году Андреян Захаров получил серебряную медаль за проект загородного дома, в 1780 году - Большую серебряную медаль за «архитектурную композицию, представляющую дом принцев». При окончании училища получил большую золотую медаль и право на пенсионерскую поездку за границу для продолжения образования. Продолжал учиться в Париже с 1782 года по 1786 год у Ж. Ф. Шальгрена .

В 1786 году вернулся в Петербург и начал работать преподавателем в Академии художеств, одновременно начав заниматься проектированием. Через некоторое время Захарова назначили архитектором всех недостроенных строений Академии Художеств.

После этого он работал в Санкт-Петербурге, достиг звания главного архитектора Морского ведомства.

1803-1804. Архитектурный план нижегородской ярмарки

Захаров подготовил проект архитектурного плана для Нижегородской ярмарки, по которому архитектор А. А. Бетанкур построил её через несколько лет.

1805-1811 Работа над зданием Адмиралтейства

Первоначальную постройку Адмиралтейства осуществил архитектор И. К. Коробов в 1738 году , это здание является величайшим памятником русской архитектуры стиля ампир . Одновременно с этим оно является градообразующим зданием и архитектурным центром Санкт-Петербурга.

Захаров выполнял работы в 1806-1811 годах. Создавая новое, грандиозное здание протяжённостью главного фасада 407 м, он сохранил конфигурацию плана уже существовавшего. Придав Адмиралтейству величественный архитектурный облик, ему удалось подчеркнуть его центральное положение в городе (главные магистрали сходятся к нему тремя лучами). Центром здания является монументальная башня со шпилем, на которой расположен кораблик, ставший символом города. Этот кораблик несёт старый шпиль Адмиралтейства, созданный архитектором И. К. Коробовым. В двух крыльях фасада, симметрично расположенных по сторонам башни, чередуются сложным ритмическим рисунком простые и чёткие объёмы, такие как гладкие стены, сильно выступающие портики, глубокие лоджии.

Сильной стороной оформления является скульптура. Декоративные рельефы здания дополняют крупные архитектурные объёмы, грандиозно развёрнутые фасады оттенены пристенными скульптурными группами.

Внутри здания сохранились такие интерьеры Адмиралтейства, как вестибюль с парадной лестницей, зал собраний, библиотека. Обилие света и исключительное изящество отделки оттенены чёткой строгостью монументальных архитектурных форм.

Другие работы в Санкт-Петербурге и пригородах

В период работы над Адмиралтейством, Захаров работал также над другими задачами:

В частности, Захаров разработал около 1805 г. проект кафедрального собора Святой Великомученицы Екатерины в Екатеринославе. Собор построен уже после смерти архитектора, в 1830-1835 гг. под именем Преображенского и сохранился до наших дней.

А. Д. Захаров был похоронен на Смоленском православном кладбище . В 1936 году прах и надгробие А.Д. Захарова и его родителей были перенесены на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры

Напишите отзыв о статье "Захаров, Андреян Дмитриевич"

Примечания

Литература

• Гримм Г. Г. Архитектор Андреян Захаров. Жизнь и творчество / Г. Г. Гримм. - М.: Гос. Архит. Изд-во Акад. Архит. СССР, 1940. - 68 с. + 106 илл. - (Мастера архитектуры русского классицизма).
• Аркин Д. Захаров и Воронихин. - М.: Госиздат по строительству и архитектуре, 1953. - 78 с.,ил. (Цикл лекций «Мастера русского зодчества»).
• Пилявский В. И. Зодчий Захаров / В. И. Пилявский, Н. Я. Лейбошиц. - Л.: Знание, 1963. - 60 с., ил.
• Шуйский В. К. Андреян Захаров / В. К. Шуйский. - СПб.: Стройиздат, 1995. - 220 с
• Михалова М. Б. Неизвестный автограф А. Д. Захарова // Архитектурное наследство. - № 49 / Под ред. И. А. Бондаренко . - М.: URSS , 2008. - ISBN 978-5-484-01055-4 - С.219-222.
• Родионова Т. Ф. Гатчина: Страницы истории. - 2-е изд., испр. и доп. - Гатчина: Изд. СЦДБ, 2006. - 240 с. - 3000 экз. - ISBN 5-943-31111-4 .

Отрывок, характеризующий Захаров, Андреян Дмитриевич

– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.