Слово «фольклор», которым часто обозначают понятие «устное народное творчество», произошло от соединения двух английских слов: folk - «народ» и lore - «мудрость». История фольклора уходит в глубокую древность. Начало ее связано с потребностью людей осознать окружающий их мир природы и свое место в нем. Осозна­ние это выражалось в неразрывно слитых слове, танце и музыке, а также в произведениях изобразительного, прежде всего приклад­ного, искусства (орнаменты на посуде, орудиях труда и пр.), в украшениях, предметах религиозного культа... Из глубины веков пришли к нам и мифы, объясняющие законы природы, тайны жизни и смерти в образно-сюжетной форме. Богатейшая почва древних ми­фов до сих пор питает и народное творчество, и литературу.

В отличие от мифов фольклор уже вид искусства. Древнему на­родному искусству был присущ синкретизм, т.е. нерасчлененность разных видов творчества. В народной песне не только слова и мело­дию нельзя было разделить, но и отделить песню от танца, обряда. Мифологическая предыстория фольклора объясняет, почему устное произведение не имело первого автора. С появлением «авторского» фольклора можно говорить о современной истории. Формирование сюжетов, образов, мотивов происходило постепенно и с течением времени обогащалось, совершенствовалось исполнителями.

Выдающийся русский филолог академик А. Н. Веселовский в своем фундаментальном труде «Историческая поэтика» утвержда­ет, что истоки поэзии лежат в народном обряде. Первоначально поэзия представляла собой песню, исполняемую хором и неиз­менно сопровождавшуюся музыкой и плясками. Таким образом, полагал исследователь, поэзия возникла в первобытном, древ­нейшем синкретизме видов искусств. Слова этих песен импрови­зировались в каждом конкретном случае, пока не стали традици­онными, не приобрели более или менее устойчивый характер. В первобытном синкретизме Веселовский видел не только соеди­нение видов искусств, но также соединение родов поэзии. «Эпос и лирика, - писал он, - представились нам следствиями разло­жения древнего обрядового хора» 1 .

1 Веселовский А. Н. Три главы из «Исторической поэтики» // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - М., 1989. - С. 230.

Следует отметить, что эти заключения ученого и в наше время представляют собой единственную последовательную теорию про­исхождения словесного искусства. «Историческая поэтика» А. Н. Ве-селовского - до сих пор крупнейшее обобщение гигантского ма­териала, накопленного фольклористикой и этнографией.

Как и литература, фольклорные произведения делятся на эпи­ческие, лирические и драматические. К эпическим жанрам отно­сятся былины, легенды, сказки, исторические песни. К лириче­ским жанрам можно отнести любовные, свадебные, колыбельные песни, похоронные причитания. К драматическим - народные драмы (с Петрушкой, например). Первоначальными же драмати­ческими представлениями на Руси были обрядовые игры: прово­ды Зимы и встреча Весны, детально разработанные свадебные обряды и др. Следует помнить и о малых жанрах фольклора - частушках, поговорках и пр.

Со временем содержание произведений претерпевало измене­ния: ведь жизнь фольклора, как и любого другого искусства, тес­но связана с историей. Существенное отличие фольклорных про­изведений от литературных состоит в том, что они не имеют по­стоянной, раз и навсегда установленной формы. Сказители и пев­цы веками оттачивали мастерство исполнения произведений. За­метим, что сегодня дети, к сожалению, обычно знакомятся с произведениями устного народного творчества через книгу и го­раздо реже - в живой форме.

Для фольклора характерна естественная народная речь, пора­жающая богатством выразительных средств, напевностью. Для фольклорного произведения типичны хорошо разработанные за­коны композиции с устойчивыми формами зачина, развития фа­булы, концовки. Стилистика его тяготеет к гиперболам, паралле­лизмам, постоянным эпитетам. Внутренняя организация его име­ет столь четкий, устойчивый характер, что даже изменяясь на про­тяжении веков, оно сохраняет древние корни.

Любое произведение фольклора функционально - оно было тесно связано с тем или иным кругом обрядов, исполнялось в строго определенной ситуации.

В устном народном творчестве отражался весь свод правил на­родной жизни. Народный календарь точно определял порядок сель­ских работ. Обряды семейной жизни способствовали ладу в семье, включали в себя и воспитание детей. Законы жизни сельской об­щины помогали преодолевать социальные противоречия. Все это запечатлено в разнообразных видах народного творчества. Важная часть жизни - праздники с их песнями, плясками, играми.

Устное народное творчество и народная педа­гогика. Многие жанры народного творчества вполне доступны пониманию маленьких детей. Благодаря фольклору ребенок легче входит в окружающий мир, полнее ощущает прелесть родной при­

роды, усваивает представления народа о красоте, морали, знако­мится с обычаями, обрядами - словом, вместе с эстетическим наслаждением впитывает то, что называется духовным наследием народа, без чего формирование полноценной личности просто невозможно.

Издавна существует множество фольклорных произведений, специально предназначенных детям. Такой вид народной педаго­гики на протяжении многих веков и вплоть до наших дней играет огромную роль в воспитании подрастающего поколения. Коллек­тивная нравственная мудрость и эстетическая интуиция выраба­тывали национальный идеал человека. Идеал этот гармонично вписывается в общемировой круг гуманистических воззрений.

Детский фольклор. Это понятие в полной мере относит­ся к тем произведениям, которые созданы взрослыми для детей. Кроме того, сюда входят произведения, сочиненные самими деть­ми, а также перешедшие к детям из устного творчества взрослых. То есть структура детского фольклора ничем не отличается от струк­туры детской литературы.

Изучая детский фольклор, можно многое понять в психологии детей того или иного возраста, а также выявить их художественные пристрастия и уровень творческих возможностей. Многие жанры связаны с игрой, в которой воспроизводятся жизнь и труд старших, поэтому здесь находят отражение моральные установки народа, его национальные черты, особенности хозяйственной деятельности.

В системе жанров детского фольклора особое место занимает «поэзия пестования», или «материнская поэзия». Сюда относятся колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки, сказки и песни, созданные для самых маленьких. Рассмотрим сначала неко­торые из этих жанров, а затем и другие виды детского фольклора.

Колыбельные. В центре всей «материнской поэзии» - дитя. Им любуются, его холят и лелеют, украшают и забавляют. По суще­ству, это эстетический объект поэзии. В самые первые впечатле­ния ребенка народная педагогика закладывает ощущение ценно­сти собственной личности. Малыша окружает светлый, почти иде­альный мир, в котором царят и побеждают любовь, добро, всеоб­щее согласие.

Нежные, монотонные песни необходимы для перехода ребен­ка из бодрствования в сон. Из такого опыта и родилась колыбель­ная песня. Здесь сказались врожденное материнское чувство и орга­нически присущая народной педагогике чуткость к особенностям возраста. В колыбельных отражается в смягченной игровой форме все, чем живет обычно мать, - ее радости и заботы, ее думы о младенце, мечты о его будущем. В свои песни для младенца мать включает то, что понятно и приятно ему. Это «серенький коток», «красная рубашечка», «кусок пирога да стакан молока », «журав-

лик»... Слов-понятий в чодьюельной обычно немного - ргашь те,

Фундаментальна;! Гшолппток;

без которых первичное познание окружающего мира невозможно. Слова эти дают и первые навыки родной речи.

Ритм и мелодия песни были, очевидно, рождены ритмикой качания колыбели. Вот мать поет над колыбелью:

Сколько в этой песне любви и горячего стремления охранить свое дитя! Простые и поэтичные слова, ритм, интонация - все направлено на почти магическое заклинание. Нередко колыбель­ная и была своего рода заклинанием, заговором против злых сил. Слышатся в этой колыбельной отзвуки и древних мифов, и хри­стианской веры в Ангела-хранителя. Но самым главным в колы­бельной песне на все времена остаются поэтически выраженная забота и любовь матери, ее желание оберечь ребенка и подгото­вить к жизни и труду:

Частый персонаж в колыбельной песне - кот. Он упоминается наряду с фантастическими персонажами - Сном и Дрёмой. Не­которые исследователи полагают, что упоминания о нем навеяны древней магией. Но дело еще и в том, что кот много спит, - вот он-то и должен принести младенцу сон.

Нередко упоминаются в колыбельных, а также в иных детских фольклорных жанрах и другие животные и птицы. Говорят и чув­ствуют они, как люди. Наделение животного человеческими каче­ствами называется антропоморфизмом. Антропоморфизм - отра­жение древнейших языческих верований, согласно которым жи­вотные наделялись душой и разумом и потому могли вступать в осмысленные отношения с человеком.

Народная педагогика включала в колыбельную не только доб­рых помощников, но и злых, страшноватых, иногда не очень даже и понятных (например, зловещего Буку). Всех их нужно было за­дабривать, заклинать, «отводить», чтобы не причиняли они вре­да маленькому, а может быть, даже и помогали ему.

Колыбельной песне присуща своя система выразительных средств, своя лексика, свое композиционное построение. Часты краткие прилагательные, редки сложные эпитеты, много перено­

Баюшки-баю! Сохрани тебя

От всякого плачу, От всех скорбей, От всех напастей: От лому-ломища, От злочеловека - Супостателя.

И помилуй тебя Ангел твой - Сохранитель твой, От всякого глазу,

Будешь жить-поживать, Не лениться работать! Баюшки-баю, Л юлюшки -люл ю! Спи-поспи по ночам

Да расти по часам, Вырастешь большой - Станешь в Питере ходить, Сребро-золото носить.

сов ударений с одного слога на другой. Повторяются предлоги, местоимения, сравнения, целые словосочетания. Предполагается, что древние колыбельные обходились вообще без рифм, - «баюш-ная» песня держалась плавной ритмикой, мелодикой, повторами. Пожалуй, самый распространенный вид повтора в колыбельной - аллитерация, т. е. повторение одинаковых или созвучных согласных. Следует еще отметить изобилие ласкательных, уменьшительных суффиксов - не только в словах, обращенных непосредственно к ребенку, но и в названиях всего того, что его окружает.

Сегодня приходится с сожалением говорить о забвении тради­ции, о все большем сужении круга колыбельных песен. Это про­исходит главным образом потому, что нарушено неразрывное един­ство «мать-дитя». Да и медицинская наука вносит сомнения: по­лезно ли укачивание? Так что колыбельная уходит из жизни мла­денцев. Между тем знаток фольклора В.П.Аникин оценивал ее роль очень высоко: «Колыбельная песня - своего рода прелюдия к музыкальной симфонии детства. Пением песен приучают ухо младенца различать тональность слов, интонационный строй род­ной речи, а подрастающий ребенок, уже научившийся понимать смысл некоторых слов, овладевает и некоторыми элементами со­держания этих песен».

Пестушки, потешки, прибаутки. Как и колыбельные песни, эти произведения содержат в себе элементы первоначальной на­родной педагогики, простейшие уроки поведения и отношений с окружающим миром. Пестушки (от слова «пестовать» - воспиты­вать) связаны с наиболее ранним периодом развития ребенка. Мать, распеленав его или освободив от одежды, поглаживает тель­це, разгибает ручки и ножки, приговаривая, например:

Потя гуш ки - потягунуш ки, Поперёк-толстунушки, А в ножки - ходунушки, А в ручки - хватунушки, А в роток - говорок, А в голову - разумок.

Таким образом, пестушки сопровождают физические проце­дуры, необходимые ребенку. Их содержание и связано с конкрет­ными физическими действиями. Набор поэтических средств в пе-стушках также определен их функциональностью. Пестушки лако­ничны. «Сова летит, сова летит», - говорят, например, когда машут кистями рук ребенка. «Птички полетели, на головку сели», - ручки ребенка взлетают на головку. И так далее. Не всегда в пе-стушках есть рифма, а если есть, то чаще всего парная. Организа­ция текста пестушек как поэтического произведения достигается и многократным повторением одного и того же слова: «Гуси лете­ли, лебеди летели. Гуси летели, лебеди летели...» К пестушкам

близки своеобразные шутливые заговоры, например: «С гуся вода, а с Ефима - худоба».

Потешки - более разработанная игровая форма, чем пестуш­ки (хотя и в них элементов игры достаточно). Потешки развлека­ют малыша, создают у него веселое настроение. Как и пестушкам, им свойственна ритмичность:

Тра-та-та, тра-та-та, Вышла кошка за кота! Кра-ка-ка, кра-ка-ка, Попросил он молока! Дла-ла-ла, дла-ла-ла, Кошка-то и не дала!

Иногда потешки только развлекают (как приведенная выше), а порой и наставляют, дают простейшие знания о мире. К тому времени, когда ребенок сможет воспринимать смысл, а не только ритмику и музыкальный лад, они принесут ему первые сведения о множественности предметов, о счете. Маленький слушатель по­степенно сам извлекает такие знания из игровой песенки. Иными словами, она предполагает известное умственное напряжение. Так в его сознании начинаются мыслительные процессы.

Сорока, сорока, Первому - кашки,

Бело-белобока, Второму - бражки,

Кашку варила, Третьему - пивца,

Гостей наманила. Четвёртому - винца,

Кашку-то на стол, А пятому не досталось ничего.

А гостей - на двор. Шу, шу! Улетела, на головку села.

Воспринимая через такую потешку первоначальный счет, ре­бенок озадачивается еще и тем, почему же пятому не досталось ничего. Может, потому, что молоко не пьет? Вот ведь и коза бода­ет за это - в другой потешке:

Кто соску не сосёт, Молочко кто не пьёт, Того - бу-у! - забоду! На рога посажу!

Назидательный смысл потешки подчеркивается обычно интона­цией, жестикуляцией. В них вовлекается и ребенок. Дети того возра­ста, которым предназначаются потешки, сами еще не могут выра­зить в речи все то, что они чувствуют и воспринимают, поэтому они стремятся к звукоподражанию, к повторам слов взрослого, к жесту. Благодаря этому воспитательный и познавательный потенциал потешек оказывается весьма значительным. К тому же в сознании ребенка происходит движение не только к овладению прямым смыс­лом слова, но и к восприятию ритмико-звукового оформления.

В потешках и в пестушках неизменно присутствует такой троп, как метонимия - замена одного слова другим на основе связи их значений по смежности. Например, в известной игре «Ладушки-ладушки, где были? - У бабушки» при помощи синекдохи вни­мание ребенка привлекается к его собственным ручкам 1 .

Прибауткой называют небольшое смешное произведение, вы­сказывание или просто отдельное выражение, чаще всего рифмо­ванное. Развлекательные стишки и песенки-прибаутки существу­ют и вне игры (в отличие от потешек). Прибаутка всегда динами­чна, наполнена энергичными поступками персонажей. Можно ска­зать, что в прибаутке основу образной системы составляет имен­но движение: «Стучит, бренчит по улице, Фома едет на курице, Тимошка на кошке - туды ж по дорожке».

Вековая мудрость народной педагогики проявляется в ее чутко­сти к этапам взросления человека. Проходит пора созерцания, по­чти пассивного слушания. На смену ей идет время активного пове­дения, стремления вмешиваться в жизнь - тут-то и начинается психологическая подготовка детей к учебе и труду. И первым весе­лым помощником оказывается прибаутка. Она побуждает ребенка к действию, а некоторая ее недоговоренность, недосказанность вы­зывает у ребенка сильное желание домыслить, дофантазировать, т.е. пробуждает мысль и воображение. Часто прибаутки строятся в форме вопросов и ответов - в виде диалога. Так малышу легче воспринимать переключение действия с одной сценки на друтую, следить за быстрыми изменениями в отношениях персонажей. На возможность быстрого и осмысленного восприятия направлены и другие художественные приемы в прибаутках - композиция, об­разность, повторы, богатые аллитерации и звукоподражания.

Небылицы-перевертыши, нелепицы. Это разновидности прибау-точного жанра. Благодаря перевертышам у детей развивается чув­ство комического именно как эстетической категории. Этот вид прибаутки называют еще «поэзией парадокса». Педагогическая цен­ность ее состоит в том, что смеясь над абсурдностью небылицы, ребенок укрепляется в уже полученном им правильном представ­лении о мире.

Чуковский посвятил этому виду фольклора специальную рабо­ту, назвав ее «Лепые нелепицы». Он считал этот жанр чрезвычай­но важным для стимулирования познавательного отношения ре­бенка к миру и очень хорошо обосновал, почему нелепица так нравится детям. Ребенку постоянно приходится систематизиро­вать явления действительности. В этой систематизации хаоса, а также и беспорядочно приобретенных клочков, обломков знаний ребенок доходит до виртуозности, наслаждаясь радостью позна­

1 Ручки, гостившие у бабушки, - пример синекдохи: это разновидность ме­тонимии, когда вместо целого названа часть.

ния. Отсюда его повышенный интерес к играм и опытам, где про­цесс систематизации, классификации выдвинут на первое место. Перевертыш в игровой форме помогает ребенку утвердиться в уже обретенных познаниях, когда знакомые образы совмещаются, знакомые картины представляются в смешной неразберихе.

Подобный жанр бытует и у других народов, в том числе у анг­личан. Название «Лепые нелепицы», данное Чуковским, соответ­ствует английскому «Topsy-turvy rhymes» - буквально: «Стишки вверх дном».

Чуковский считал, что жажда играть в перевертыши присуща почти каждому ребенку на определенном этапе его развития. Ин­терес к ним, как правило, не угасает и у взрослых - тогда на первый план выходит уже не познавательный, а комический эф­фект «лепых нелепиц».

Исследователи полагают, что в детский фольклор небылицы-перевертыши перешли из скоморошьего, ярмарочного фольклора, в котором излюбленным художественным приемом был оксюмо­рон. Это стилистический прием, состоящий в соединении логически несоединимых, противоположных по смыслу понятий, слов, фраз, в результате которого возникает новое смысловое качество. Во взрос­лых нелепицах оксюмороны служат обычно разоблачению, насмеш­ке, в детском же фольклоре при их помощи не осмеивают, не на­смехаются, а нарочито серьезно повествуют о заведомой небываль­щине. Склонность детей к фантазиям находит тут себе примене­ние, обнаруживая близость оксюморона к мышлению ребенка.

Середи моря овин горит. По чисту полю корабль бежит. Мужики на улице заколы 1 бьют, Они заколы бьют - рыбу ловят. По поднебесью медведь летит, Длинным хвостиком помахивает!

Близкий к оксюморону прием, помогающий перевертышу быть развлекательно-смешным, - перверсия, т.е. перестановка субъекта и объекта, а также приписывание субъектам, явлениям, предме­там признаков и действий, заведомо им не присущих:

Глядь, из-под собаки лают ворота... Дети на телятах,

Ехала деревня мимо мужика,

В красном сарафане,

Из-за леса, из-за гор Едет дядюшка Егор:

Слуги на утятах...

Дон, дон, дили-дон,

Сам на лошадке, В красной шапке, Жена на баране,

Загорелся кошкин дом! Бежит курица с ведром, Заливает кошкин дом...

Заколы - загородки для ловли красной рыбы.

Нелепицы-перевертыши привлекают комизмом сценок, смеш­ным изображением жизненных несообразностей. Народной педа­гогике этот развлекательный жанр оказался нужным, и она его широко использовала.

Считалки. Это еще один малый жанр детского фольклора. Счи­талками называют веселые и ритмичные стишки, под которые выбирают ведущего, начинают игру или какой-то ее этап. Считал­ки родились в игре и неразрывно с нею связаны.

Современная педагогика отводит игре чрезвычайно большую роль в формировании человека, считает ее своеобразной школой жизни. Игры не только развивают ловкость и сообразительность, но и приучают подчиняться общепринятым правилам: ведь любая игра происходит по заранее оговоренным условиям. В игре уста­навливаются еще и отношения сотворчества и добровольного под­чинения по игровым ролям. Авторитетным здесь становится тот, кто умеет соблюдать принятые всеми правила, не вносит хаоса и неразберихи в детскую жизнь. Все это отработка правил поведе­ния в будущей взрослой жизни.

Кто не помнит считалок своего детства: «Заяц белый, куда бе­гал?», «Эники, беники, ели вареники...» - и т.п. Сама возмож­ность играть словами привлекательна для детей. Это жанр, в кото­ром они наиболее активны как творцы, нередко привносят в го­товые считалки новые элементы.

В произведениях этого жанра зачастую использованы потешки, пестушки, а иногда и элементы взрослого фольклора. Может быть, именно во внутренней подвижности считалок кроется причина их столь широкого распространения и живучести. И сегодня можно услышать от играющих детей очень старые, лишь чуть осовреме­ненные тексты.

Исследователи детского фольклора полагают, что пересчет в считалке идет от дохристианских «волхований» - заговоров, за­клинаний, шифрования каких-то магических чисел.

Г.С.Виноградов называл рифмы считалок нежными, задор­ными, подлинным украшением считалочной поэзии. Считалка часто представляет собой цепь рифмованных двустиший. Спосо­бы рифмовки тут самые разнообразные: парные, перекрестные, кольцевые. Но главным организующим началом считалок высту­пает ритмика. Стишок-считалка нередко напоминает бессвязную речь взволнованного, обиженного или пораженного чем-то ре­бенка, так что кажущаяся бессвязность или бессмысленность считалок психологически объяснима. Таким образом, считалка и по форме, и по содержанию отражает психологические особен­ности возраста.

Скороговорки. Они относятся к жанру потешному, развлекатель­ному. Корни этих произведений устного творчества также лежат в глубокой древности. Это словесная игра, входившая составной ча­

стью в веселые праздничные развлечения народа. Многие из ско­роговорок, отвечающие эстетическим потребностям ребенка и его стремлению преодолевать трудности, закрепились в детском фольк­лоре, хотя явно пришли из взрослого.

Сшит колпак, Да не по-колпаковски. Кто бы тот колпак Перевы колпаковал?

Скороговорки всегда включают в себя нарочитое скопление труднопроизносимых слов, обилие аллитераций («Был баран бе-лорыл, всех баранов перебелорылил»). Этот жанр незаменим как средство развития артикуляции и широко применяется воспита­телями и медиками.

Поддёвки, дразнилки, приговорки, припевки, заклички. Все это произведения малых жанров, органичные для детского фолькло­ра. Они служат развитию речи, сообразительности, внимания. Бла­годаря стихотворной форме высокого эстетического уровня они легко запоминаются детьми.

Скажи двести.

Голова в тесте!

(Поддёвка.)

Радуга-дуга, Не дай нам дождя, Дай красна солнышка Кол околицы!

(Закличка.)

М ишка-кубышка, Около уха - шишка.

(Дразнилка.)

Заклички по своему происхождению связаны с народным календарем и языческими праздниками. Это относится и к близ­ким к ним по смыслу и употреблению приговоркам. Если пер­вые содержат обращение к силам природы - солнцу, ветру, радуге, то вторые - к птицам и животным. Эти магические за­клинания перешли в детский фольклор благодаря тому, что дети рано приобщались к труду и заботам взрослых. Более поздние заклички и приговорки приобретают уже характер развлекатель­ных песенок.

В играх, сохранившихся до наших дней и включающих в себя заклички, приговорки, припевки, явно просматриваются следы древней магии. Это игры, проводившиеся в честь Солнца (Коля­

ды, Ярилы) и других сил природы. В сопровождающих эти игры закличках, припевках сохранилась вера народа в силу слова.

Но множество игровых песенок носят просто веселый, развле­кательный характер, обычно с четким плясовым ритмом:

Перейдем к более крупным произведениям детского фолькло­ра - песням, былинам, сказкам.

Русские народные песни играют большую роль в формировании у детей музыкального слуха, вкуса к поэзии, любви к природе, к родной земле. В детской среде песня бытует с незапамятных вре­мен. В детский фольклор вошли и песни из взрослого народного творчества - обычно дети приноравливали их к своим играм. Есть песни обрядовые («А мы просо сеяли, сеяли...»), исторические (например, о Степане Разине и Пугачеве), лирические. В наше время ребята чаще распевают песни не столько фольклорные, сколько авторские. Есть в современном репертуаре и песни, давно свое авторство потерявшие и естественно втянутые в стихию уст­ного народного творчества. Если же возникает необходимость об­ратиться к песням, созданным много веков, а то и тысячелетий назад, то их можно найти в фольклорных сборниках, а также в учебных книгах К. Д.Ушинского.

Былины. Это героический эпос народа. Он имеет огромное зна­чение в воспитании любви к родной истории. В былинах всегда повествуется о борьбе двух начал - добра и зла - и о законо­мерной победе добра. Самые известные былинные герои - Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович - являются со­бирательными образами, в которых запечатлены черты реальных людей, чья жизнь и подвиги стали основой героических пове­ствований - былин (от слова «быль») или старин. Былины - грандиозное создание народного искусства. Присущая им худо­жественная условность нередко выражается в фантастическом вымысле. Реалии древности переплетаются в них с мифологиче­скими образами и мотивами. Гипербола - один из ведущих прие­мов в былинном повествовании. Она придает персонажам мону­ментальность, а их фантастическим подвигам - художествен­ную убедительность.

Важно, что героям былин судьба родины дороже жизни, они защищают попавших в беду, отстаивают справедливость, полны чувства собственного достоинства. Учитывая героический и па­триотический заряд этого старинного народного эпоса, К.Д.Ушин-ский и Л.Н.Толстой включали в детские книги отрывки даже из тех былин, которые в целом нельзя отнести к детскому чтению.

Баба сеяла горох -

Баба стала на носок, А потом на пятку, Стала русского плясать, А потом вприсядку!

Прыг-скок, прыг-скок! Обвалился потолок - Прыг-скок, прыг-скок!

Включение былин в детские книги затрудняется тем, что они без разъяснения событий и лексики не вполне понятны детям. Поэтому для работы с малышами лучше использовать литератур­ные пересказы этих произведений, например И.В.Карнауховой (сборник «Русские богатыри. Былины») и Н. П. Колпаковой (сбор­ник «Былины»). Для более старшего возраста подходит сборник «Былины», составленный Ю. Г. Кругловым.

Сказки. Они возникли в незапамятные времена. О древности сказок говорит, например, такой факт: в необработанных вари­антах известного «Теремка» в роли теремка выступала кобылья голова, которую славянская фольклорная традиция наделяла мно­гими чудесными свойствами. Иными словами, корни этой сказ­ки уходят в славянское язычество. При этом сказки свидетель­ствуют отнюдь не о примитивности народного сознания (иначе они и не могли бы существовать многие сотни лет), а о гениаль­ной способности народа создать единый гармоничный образ мира, связав в нем все сущее - небо и землю, человека и природу, жизнь и смерть. Видимо, сказочный жанр оказался так жизне­способен потому, что прекрасно подходит для выражения и со­хранения фундаментальных человеческих истин, основ челове­ческого бытия.

Сказывание сказок было распространенным увлечением на Руси, их любили и дети, и взрослые. Обычно сказитель, пове­ствуя о событиях и героях, живо реагировал на отношение своей аудитории и тут же вносил какие-то поправки в свое повествова­ние. Вот почему сказки стали одним из самых отшлифованных фольклорных жанров. Наилучшим образом отвечают они и запро­сам детей, органично соответствуя детской психологии. Тяга к добру и справедливости, вера в чудеса, склонность к фантазиям, к вол­шебному преображению окружающего мира - все это ребенок радостно встречает и в сказке.

В сказке непременно торжествуют истина и добро. Сказка все­гда на стороне обиженных и притесняемых, о чем бы она ни по­вествовала. Она наглядно показывает, где проходят правильные жизненные пути человека, в чем его счастье и несчастье, какова его расплата за ошибки и чем человек отличается от зверя и пти­цы. Каждый шаг героя ведет его к цели, к финальному успеху. За ошибки приходится расплачиваться, а расплатившись, герой снова получает право на удачу. В таком движении сказочного вымысла выражена существенная черта мировосприятия народа - твердая вера в справедливость, в то, что доброе человеческое начало не­избежно победит все, ему противостоящее.

В сказке для детей кроется особое очарование, открываются какие-то тайники древнего миропонимания. Они находят в ска­зочном повествовании самостоятельно, без объяснений, нечто очень ценное для себя, необходимое для роста их сознания.

Воображаемый, фантастический мир оказывается отображением реального мира в главных его основах. Сказочная, непривычная картина жизни дает малышу и возможность сравнивать ее с ре­альностью, с окружением, в котором существуют он сам, его се­мья, близкие ему люди. Это необходимо для развивающегося мыш­ления, так как оно стимулируется тем, что человек сравнивает и сомневается, проверяет и убеждается. Сказка не оставляет ребен­ка равнодушным наблюдателем, а делает его активным участни­ком происходящего, переживающим вместе с героями каждую неудачу и каждую победу. Сказка приучает его к мысли, что зло в любом случае должно быть наказано.

Сегодня потребность в сказке представляется особенно боль­шой. Ребенка буквально захлестывает непрерывно увеличивающий­ся поток информации. И хотя восприимчивость психики у малы­шей велика, она все же имеет свои границы. Ребенок переутомля­ется, делается нервным, и именно сказка освобождает его созна­ние от всего неважного, необязательного, концентрируя внима­ние на простых действиях героев и мыслях о том, почему все про­исходит так, а не иначе.

Для детей вовсе не важно, кто герой сказки: человек, живот­ное или дерево. Важно другое: как он себя ведет, каков он - кра­сив и добр или уродлив и зол. Сказка старается научить ребенка оценивать главные качества героя и никогда не прибегает к пси­хологическому усложнению. Чаще всего персонаж воплощает ка­кое-нибудь одно качество: лиса хитра, медведь силен, Иван в роли дурака удачлив, а в роли царевича бесстрашен. Персонажи в сказ­ке контрастны, что и определяет сюжет: прилежную, разумную сестрицу Аленушку не послушался братец Иванушка, испил воды из козлиного копытца и стал козликом, - пришлось его выру­чать; злая мачеха строит козни против доброй падчерицы... Так возникает цепь действий и удивительных сказочных событий.

Сказка строится по принципу цепной композиции, включаю­щей в себя, как правило, троекратные повторы. Вероятнее всего, этот прием родился в процессе рассказывания, когда сказитель вновь и вновь предоставлял слушателям возможность пережить яркий эпизод. Такой эпизод обычно не просто повторяется - каж­дый раз в нем происходит усиление напряженности. Иногда по­втор осуществляется в форме диалога; тогда детям, если они иг­рают в сказку, легче перевоплощаться в ее героев. Часто сказка содержит песенки, прибаутки, и дети запоминают в первую оче­редь именно их.

Сказка имеет собственный язык - лаконичный, выразитель­ный, ритмичный. Благодаря языку создается особый фантасти­ческий мир, в котором все представлено крупно, выпукло, запо­минается сразу и надолго - герои, их взаимоотношения, окружа­ющие персонажи и предметы, природа. Полутонов нет - есть глу­

бокие, яркие цвета. Они влекут к себе ребенка, как все красо­чное, лишенное однообразия и бытовой серости. /

«В детстве фантазия, - писал В. Г. Белинский, - есть преоблада­ющая способность и сила души, главный ее деятель и первый посредник между духом ребенка и вне его находящимся миром действительности». Вероятно, этим свойством детской психики - тягой ко всему, что чудесным образом помогает преодолеть раз­рыв между воображаемым и действительным, - и объясняется этот веками не угасающий интерес детей к сказке. Тем более что сказочные фантазии находятся в русле реальных стремлений и мечтаний людей. Вспомним: ковер-самолет и современные воз­душные лайнеры; волшебное зеркальце, показывающее далекие дали, и телевизор.

И все-таки больше всего привлекает детей сказочный герой. Обычно это человек идеальный: добрый, справедливый, краси­вый, сильный; он обязательно добивается успеха, преодолевая всяческие препятствия не только с помощью чудесных помощни­ков, но прежде всего благодаря личным качествам - уму, силе духа, самоотверженности, изобретательности, смекалке. Таким хотел бы стать каждый ребенок, и идеальный герой сказок стано­вится первым образцом для подражания.

По тематике и стилистике сказки можно разделить на несколь­ко групп, но обычно исследователи выделяют три большие груп­пы: сказки о животных, волшебные сказки и бытовые (сатири­ческие).

Сказки о животных. Маленьких детей, как правило, привлека­ет мир животных, поэтому им очень нравятся сказки, в которых действуют звери и птицы. В сказке животные приобретают челове­ческие черты - думают, говорят, совершают поступки. По суще­ству, такие образы несут ребенку знания о мире людей, а не жи­вотных.

В этом виде сказок обычно нет отчетливого разделения персо­нажей на положительных и отрицательных. Каждый из них наде­лен какой-либо одной чертой, присущей ему особенностью ха­рактера, которая и обыгрывается в сюжете. Так, традиционно глав­ная черта лисицы - хитрость, поэтому речь идет обычно о том, как она дурачит других зверей. Волк жаден и глуп; во взаимоотно­шениях с лисицей он непременно попадает впросак. У медведя не столь однозначный образ, медведь бывает злым, а бывает и доб­рым, но при этом всегда остается недотепой. Если в такой сказке появляется человек, то он неизменно оказывается умнее и лисы, и волка, и медведя. Разум помогает ему одерживать победу над любым противником.

Животные в сказке соблюдают принцип иерархии: наиболее сильного все признают и главным. Это лев или медведь. Они все­гда оказываются на верху социальной лестницы. Это сближает сказ­

ки о животных с баснями, что особенно хорошо видно по при­сутствию в тех и других сходных моральных выводов - социальных и общечеловеческих. Дети легко усваивают: то, что волк силен, вовсе не делает его справедливым (например, в сказочном сюже­те о семерых козлятах). Сочувствие слушателей всегда на стороне справедливых, а не сильных.

Есть среди сказок о животных и довольно страшные. Медведь съедает старика и старуху за то, что они отсекли ему лапу. Разъя­ренный зверь с деревянной ногой, конечно, представляется ма­лышам ужасным, но по существу он ведь - носитель справедли­вого возмездия. Повествование предоставляет ребенку самому ра­зобраться в сложной ситуации.

Волшебные сказки. Это самый популярный и самый любимый детьми жанр. Все происходящее в волшебной сказке фантастично и значительно по задаче: ее герой, попадая то в одну, то в другую опасную ситуацию, спасает друзей, уничтожает врагов - борется не на жизнь, а на смерть. Опасность представляется особенно силь­ной, страшной потому, что главные противники его - не обы­чные люди", а представители сверхъестественных темных сил: Змей Горыныч, Баба Яга, Кошей Бессмертный и пр. Одерживая побе­ды над этой нечистью, герой как бы подтверждает свое высокое человеческое начало, близость к светлым силам природы. В борьбе он становится еще сильнее и мудрее, приобретает новых друзей и получает полное право на счастье - к вящему удовлетворению маленьких слушателей.

В сюжете волшебной сказки главный эпизод - это начало пу­тешествия героя ради того или иного важного задания. На своем долгом пути он встречается с коварными противниками и вол­шебными помощниками. В его распоряжении оказываются весьма действенные средства: ковер-самолет, чудесный клубочек или зер­кальце, а то и говорящий зверь или птица, стремительный конь или волк. Все они, с какими-то условиями или вовсе без них, в мгновение ока выполняют просьбы и приказы героя. У них не возникает ни малейшего сомнения в его нравственном праве при­казывать, поскольку очень уж важна поставленная перед ним за­дача и поскольку сам герой безупречен.

Мечта о соучастии волшебных помощников в жизни людей существует с древнейших времен - со времен обожествления природы, веры в бога-Солнце, в возможность магическим сло­вом, колдовством призвать светлые силы и отвести,от себя тем­ное зло. " "

Бытовая {сатирическая) сказка наиболее близка к повседнев­ной жизни и даже не обязательно включает в себя чудеса. Одоб­рение или осуждение всегда подается в ней открыто, четко вы­ражается оценка: что безнравственно, что достойно осмеяния и т.п. Даже когда кажется, что герои просто валяют дурака, по­

тешают слушателей, каждое их слово, каждое действие наполне­ны значительным смыслом, связаны с важными сторонами жиз­ни человека.

Постоянными героями сатирических сказок выступают «про­стые» бедные люди. Однако они неизменно одерживают верх над «непростым» - богатым или знатным человеком. В отличие от ге­роев волшебной сказки здесь бедняки достигают торжества спра­ведливости без помощи чудесных помощников - лишь благодаря уму, ловкости, находчивости да еще удачным обстоятельствам.

Бытовая сатирическая сказка веками впитывала в себя харак­терные черты жизни народа и его отношения к власть предержа­щим, в частности к судьям, чиновникам. Все это, конечно, пере­давалось и маленьким слушателям, которые проникались здоро­вым народным юмором сказителя. Сказки такого рода содержат «витамин смеха», помогающий простому человеку сохранить свое достоинство в мире, где правят мздоимцы-чиновники, неправед­ные судьи, скупые богачи, высокомерные вельможи.

В бытовых сказках появляются порой и персонажи-животные, а возможно и появление таких абстрактных действующих лиц, как Правда и Кривда, Горе-Злосчастье. Главное здесь не подбор пер­сонажей, а сатирическое осуждение людских пороков и недо­статков.

Порой в сказку вводится такой специфический элемент дет­ского фольклора, как перевертыш. При этом возникает смещение реального смысла, побуждающее ребенка к правильной расста­новке предметов и явлений. В сказке перевертыш укрупняется, вырастает до эпизода, составляет уже часть содержания. Смеще­ние и преувеличение, гиперболизация явлений дают малышу воз­можность и посмеяться, и подумать.

Итак, сказка - один из самых развитых и любимых детьми жанров фольклора. Она полнее и ярче, чем любой другой вид народного творчества, воспроизводит мир во всей его целостно­сти, сложности и красоте. Сказка дает богатейшую пищу детской фантазии, развивает воображение - эту важнейшую черту твор­ца в любой сфере жизни. А точный, выразительный язык сказки столь близок уму и сердцу ребенка, что запоминается на всю жизнь. Недаром интерес к этому виду народного творчества не иссякает. Из века в век, из года в год издаются и переиздаются классические записи сказок и литературные обработки их. Сказ­ки звучат по радио, передаются по телевидению, ставятся в те­атрах, экранизируются.

Однако нельзя не сказать, что русская сказка не раз подверга­лась и гонениям. Церковь боролась с языческими верованиями, а заодно и с народными сказками. Так, в XIII веке епископ Сера-пион Владимирский запрещал «басни баять», а царь Алексей Михайлович составил в 1649 году специальную грамоту с требо-

Ёанием положить конец «сказыванию» и «скоморошеству». Тем не менее уже в XII веке сказки стали заносить в рукописные книги, включать в состав летописей. А с начала XVIII века сказки стали выходить в «лицевых картинках» - изданиях, где герои и события изображались в картинках с подписями. Но все же и этот век был суров по отношению к сказкам. Известны, например, резко отри­цательные отзывы о «мужицкой сказке» поэта Антиоха Кантемира и Екатерины II; во многом lie согласные друг с другом, они ори­ентировались на западноевропейскую культуру. XIX век тоже не принес народной сказке признания чиновников охранительного направления. Так, знаменитый сборник А. Н.Афанасьева «Русские детские сказки» (1870) вызвал претензии бдительного цензора как якобы представляющий детскому уму «картины самой грубой своекорыстной хитрости, обмана, воровства и даже хладнокров­ного убийства без всяких нравоучительных примечаний».

И не только цензура боролась с народной сказкой. С середины того же XIX века на нее ополчились известные тогда педагоги. Сказку обвиняли в «антипедагогичности», уверяли, что она за­держивает умственное развитие детей, пугает их изображением страшного, расслабляет волю, развивает грубые инстинкты и т.д. Такие же, по существу, аргументы приводили противники этого вида народного творчества и в прошлом столетии, и в советское время. После Октябрьского переворота педагоги-леваки добавля­ли еще и то, что сказка уводит детей от реальности, вызывает сочувствие к тем, к кому не следует, - ко всяким царевичам и царевнам. С подобными обвинениями выступали и некоторые ав­торитетные общественные деятели, например Н. К. Крупская. Рас­суждения о вреде сказки вытекали из общего отрицания револю­ционными теоретиками ценности культурного наследия.

Несмотря на трудную судьбу, сказка жила, всегда имела горя­чих защитников и находила дорогу к детям, соединялась с лите­ратурными жанрами.

Наиболее четко влияние сказки народной на литературную проступает в композиции, в построении произведения. Извест­ный исследователь фольклора В.Я.Пропп (1895-1970) считал, что волшебная сказка поражает даже не фантазией, не чудесами, а совершенством композиции. Хотя авторская сказка сюжетно бо­лее свободна, в построении своем она подчиняется традициям народной сказки. Но если жанровые признаки ее используются лишь формально, если не происходит органического их восприя­тия, то автора ждет неудача. Очевидно, что освоить веками скла­дывавшиеся законы композиции, как и лаконичность, конкрет­ность и мудрую обобщающую силу народной сказки, означает для писателя достичь высот авторского искусства.

Именно народные сказки стали основой знаменитых стихо­творных сказок Пушкина, Жуковского, Ершова, сказок в прозе

(В.Ф.Одоевский, Л.Н.Толстой, А.Н.Толстой, А.М.Ремизов, Б. В.Шергин, П.П.Бажов и др.), а также сказок драматических (С.Я. Маршак, Е. Л. Шварц). Ушинский включал сказки в свои кни­ги «Детский мир», «Родное слово», полагая, что никто не может состязаться с педагогическим гением народа. Позднее страстно выступали в защиту детского фольклора Горький, Чуковский, Маршак и другие наши писатели. Свои взгляды в этой сфере они убедительно подтверждали современной обработкой старинных на­родных произведений и сочинением на их основе литературных версий. Прекрасные сборники литературных сказок, созданных на основе или под влиянием устного народного творчества, выпус­каются в наше время самыми разными издательствами.

Не только сказки, но и легенды, песни, былины стали образ­цом для писателей. Влились в литературу отдельные фольклорные темы, сюжеты. Например, народное повествование XVIII века о Еруслане Лазаревиче нашло свое отражение в образе главного ге­роя и некоторых эпизодах «Руслана и Людмилы» Пушкина. Колы­бельные, созданные по народным мотивам, есть у Лермонтова («Казачья колыбельная песня»), Полонского («Солнце и месяц»), Бальмонта, Брюсова и других поэтов. По существу, колыбельны­ми являются и «У кровати» Марины Цветаевой, и «Сказка о глу­пом мышонке» Маршака, и «Колыбельная реке» Токмаковой. Су­ществуют также многочисленные переводы народных колыбель­ных песен с других языков, сделанные известными русскими по­этами.

Итоги

В устном народном творчестве отражается весь свод правил народной жизни, включая правила воспитания.

Структура детского фольклора аналогична структуре детской литературы.

Все жанры детской литературы испытали и испытывают на себе влияние фольклора.

Жаль, что многое из всего этого богатства русской фантазии не сохранилось не только потому, что записывать его стали очень поздно: первый сборник былин издали лишь в XVIII в., когда многое уже было утеряно.

Роковую роль сыграло и неприязненное отношение к фольклору со стороны Русской Православной Церкви, которая стремилась искоренить остатки язычества всеми доступными ей средствами. [Крянев Ю.В., Павлов Т.П.Двоеверие на Руси. М-1988г. с.366]

И, тем не менее, вопреки всему это не ушло от нас бесследно. «От глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории»–пишет М.Горький.

Значительное место в фольклорном творчестве Руси занимали представления о природе, жизни и смерти, культовые обряды. Все обряды сопровождались специально к тому приуроченными песнями и плясками, гаданиями и заклинаниями.

Особенно широко были распространены, конечно, песни. Люди пели всегда за работой и на праздниках, на тризнах и пирах, плачи–входили в похоронные обряды. В заговорах и заклинаниях видели средство воздействия на внешний мир. В них обращались к силам природы, к духам, которые способствовали выздоровлению, урожаю, удачной охоте.

А сказки! Змей-Горыныч, Баба-Яга, Кощей, Леший.… Все они пришли к нам из глубины веков. Во всех сказках идет вечная борьба добра и зла. И добро, конечно, побеждает. Это извечное стремление людей силой слова, заговора повлиять на стихийные враждебные силы. А разве христианскую молитву нельзя назвать в какой-то степени заклинанием? Пускай, это немного грубовато прозвучало, но ведь у молитвы тот же характер: просьбы о помощи, защите.

А еще в сказках выражена мечта о хорошей, счастливой жизни. Отсюда и ковер-самолет, и сапоги-скороходы, скатерть-самобранка, дворцы, вырастающие за одну ночь.

Знает и любит Русь до сих пор пословицы и поговорки, загадки. Они вплетены в письменные источники. В одних случаях это своеобразные примечания для описываемых исторических событий, в других–изречения исторических лиц.

РУССКИЕ НАРОДНЫЕ ПРАЗДНИКИ

Обрядовый фольклор был, как уже упоминалось, тесно связан с календарными и некалендарными праздниками. Праздновали встречу зимы –коляду и проводы – Масленицу. Праздник Красной горки и Радуницы означали встречу весны, которую провожали на семик. Были летние праздники – русалии и Купала.

Долгое время в деревнях жили тремя календарями. Первый – природный, земледельческий. Второй – языческий тоже соотносился с явлениями природы. И третий, самый поздний календарь – христианский, православный, в котором только одних великих праздников, не считая Пасхи, – двенадцать, остальных и не счесть.

Некоторые русские праздники за многие годы не раз меняли свои сроки.

Так, например, Новый Год на Руси до середины XIV в. отмечали 1 марта, а потом перенесли на 1 сентября, а в 1700г. Петр I повелел праздновать Новый Год 1 января, да еще с елкой. Однако в древности главным зимним праздником считалось Рождество, а не Новый год.

Особенно таинственна была рождественская ночь, полная, как считалось, необычных явлений. А под Рождество – святки. Они начинались 25 декабря и заканчивались 5 января по старому стилю. В это время собирались, устраивали колядование, игрища ряженых, гадания.

Гадание на святки было главным развлечением девушек: бросали башмачок за ворота, чтобы по тому, куда укажет носок, узнать с какой стороны придет суженый, если он показывал на дом местной гадалки, значит, предстояло еще год сидеть в девках; подбрасывали снег вверх и наблюдали, как он падает: если ровно и звонко – быть девушке скоро замужем. Одним из самых распространенных было подблюдное гадание. Девушки, сложив свои кольца в блюдо и накрыв его платком, пели песни-предсказания. После каждой такой песенки блюдо встряхивали и наугад вытаскивали одно кольцо. К его хозяйке относилось содержание только что исполненной песни, предсказывающей судьбу.

Гадание на воске свечи, гадание с зеркалом и со свечой, гадание по чужой беседе, когда, загадывая на жизнь в замужестве, ходили подслушивать под окна домов. Если говор слышался веселый, то и жизнь ожидалась нескучной, а муж – добрым и ласковым.

На святки ходили колядовать. Остановившись под окнами чьей-нибудь избы, пели особые песенки – колядки. Содержание их было традиционным – славление хозяина, пожелания его семье и дому благополучия и процветания.

За это полагалось вознаграждение. Если колядовщики его не получали, то пели песни иного – угрожающего содержания, пугая хозяев неурожаем и болезнями скота. Среди колядовщиков имелся также специальный носитель мешка для подарков – мехоноша.

Конечно, самой языческой оставалась древняя русская скоморошья забава игры ряженых. Гонимая церковью и властью, традиция эта все же пережила века и стала неотделимой частью праздников. Рядились в костюмы и маски (хари), вывернутая мехом наружу шуба – медведь, та же шуба с вставленной в рукав кочергой – журавль, девушки рядились в парней, парни– в девушек. Особым успехом пользовались группы ряженых – лошадь с седоком, медведь с вожаком, а при нем деревянная коза. Ряженые заходили в избы и веселились, как могли: кувыркались, дурачились, орали не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления. [Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь. М-1995г. с.197, 198, 199, 200]

В первый весенний праздник сороки (9 марта, день сорока мучеников) дети собирались на огородах и приносили с собой куликов, которых пекли из пшеничного или ржаного теста. Иногда они назывались жаворонками. Этих куликов привязывали нитками к шестам, которые втыкались в одонки. Ветер качал куликов, так что они представлялись как бы летящими, а дети пели, зазывая весну. [Андреев. Русский фольклор. с.67]

А самым шумным праздником была, конечно, Масленица. Она тоже известна еще с языческих времен как праздник проводов зимы и встречи весны. В христианской традиции она стала предвестницей Великого поста перед Пасхой.

В масленичную неделю уже не разрешается есть мясо, но молочные продукты, в том числе и масло, которым обильно поливают блины – еще не под запретом.

На Руси Масленицу праздновали целую неделю. Каждый день имел свое название: понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда – лакомки, четверг – разгул, пятница – тещины вечерки, суббота – золовкины посиделки и, наконец, воскресенье – проводы Масленицы, прощенный день.

В первый день праздника мастерили соломенное чучело – олицетворение Масленицы. Его возили на санях с песнями и плясками. Заканчивался этот день кулачным боем: по сигналу стенка на стенку сходились две команды.

Запрещалось использовать какое либо оружие, нельзя бить лежачего, догонять спасающегося бегством. Случались и трагические исходы, поэтому в конце XVII века царь издал два указа о запрете кулачных боев. Однако мера эта не возымела действия. Жестокая потеха бытовала чуть ли не до начала XX в..

Во вторник, на заигрыши, парни и девушки катались с ледяных горок или в санях. Катания эти сопровождались всю неделю. В процессе парни присматривали себе невест, девушки – женихов.

В среду тещи приглашали своих зятьев на блины, демонстрируя взаимную любовь и уважение.

В четверг наступал самый разгар праздника: опять носили чучело в сопровождении санного поезда с ряжеными. Они пели, играли, кривлялись.

Нередко устраивались коллективные застолья – братчины.

В пятницу наставала очередь зятьев угощать своих тещ блинами. А на следующий день, золовкины посиделки, молодая невестка принимала у себя родных мужа.

С Масленицей связан вьюнишник – обычай величания молодых. Дело в том, что на зиму, время свободное от земледельческих работ, в деревнях приходилось много свадеб, поэтому чествовали молодых – вьюнца и вьюницу, недавно вступивших в брак. К ним в гости приходили друзья и пели им здравницы.

В последний день Масленицы было принято, да принято и сейчас, просить друг у друга прощения. Устраивались проводы Масленицы. Снова возили соломенное чучело по деревне, а за околицей его сжигали и расходились по домам. Масленичный разгул прекращался, в понедельник наступал Великий Пост:

«Не все коту Масленица!». [Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь. М-1995г. с.201, 202, 203, 204]

Еще по весне, примерно в конце апреля на Руси во многих местностях отмечали ярилки. Уж этот праздник связывался с язычеством напрямую. Ярило – солнечный бог, сильный, эмоциональный, несущий плодородие. Его представляли юным мужчиной. А изображение головы, которую Ярило держал, вероятно, связывалось с тем, что он, подобно египетскому Осирису, принадлежит к ежегодно умирающим и воскресающим богам плодородия. [Семенова М. Мы – славяне! С-П-1997г.]

Влияние его было настолько сильно, что многие века уже после крещения Руси обряды, связанные именем Ярилы, сохранились вплоть до XIX в. К тому же слово это проникло и в наш лексикон: ярость, ярый, яростный – означает характер с требованиями, незнающими препятствий, стремления без пределов.

В языческом мифе – Ярило можно охарактеризовать как то, что принадлежит весне и ее благотворному влиянию на природу. Немудрено, что начало года в древности было весной, потому что именно тогда оживлялась природа.

В Костроме долгое время существовало обыкновение во всесвятское заговение хоронить Ярилу. Так, например, какой-нибудь бедняк, нищий брал на себя поручение хоронить куклу мужчины, с чрезвычайно развитыми принадлежностями производительности, положенную в гробик, а пьяные, а подчас может быть и трезвые, но очень суеверные женщины провожали этот гробик и нелицемерно плакали.

Существовал Ярилий праздник и близ Галича. Даже в начале XIX в. там все еще поступали так: подпаивали мужичка и шутили с ним как хотели, требуя от него изображать собою Ярило.

Не везде Ярилин праздник обозначался одним числом. В селениях Рязанской и Тамбовской губерний он приурочивался то ко дню всех святых, то на петров день. Во Владимире на Клязьме – в Троицын день, в Нижегородской губернии праздник Ярилы 4-го июня соединялся с ярмаркой.

В Твери этот праздник начинался с первого воскресенья, после Петрова дня. Проходил в Трехсвятском саду, куда вечером собиралась молодежь. Они пели, плясали бланжу (танец из 8 пар). Пользуясь этим, многие семьи отпускали туда своих дочерей поневеститься. Там этот праздник был уничтожен архипастырями Мефодием и Амвросием в XIX в.

В Воронеже до 1763г. ежегодно справлялся перед Петровским постом народные игрища Ярилы. На площади города была ярмарка, человека, избранного обществом на роль божества, украшали цветами, лентами, колокольчиками. В этом наряде он ходил по городу. Все это сопровождалось играми и плясками, пьянством и кулачными боями.

Эти праздники продолжались до тех пор, пока преподобный Тихон не уничтожил праздник навсегда. [Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М-1989 г., с.80-83]

Среди весенних и летних праздников особо почитались в народе три – Семик, Троица и Иван Купала. Троица и по сей день отмечается на 50-й день после Пасхи, а Семик накануне отмечали – в четверг. Поскольку шла седьмая послепасхальная неделя, то и праздник назвали «семик». Его связывали с культом природы. Дома, дворы, храмы в эти дни украшали цветами и ветвями деревьев, в основном березы. Троицыну неделю на Руси называли – «зеленой».

Полевые цветы, собранные на Троицу, засушивали и хранили за иконами в красном углу, клали в житницы от мышей, на чердаки, оберегая дома от пожаров. Девушки, надев лучшие наряды, отправлялись в березовую рощу, находили молодую красивую березу, завивали ей ветви, украшали их лентами и цветами, водили хороводы, пели песни восхваляющие березу.

Совершался обряд кумления. Девушки свивали венки, обменивались ими и это означало, что они становились самыми лучшими и верными подругами.

Кумушки дарили друг другу крашенные яйца, обменивались кольцами, сережками, гадали. Пускали по воде венки. Спокойно плывет венок – счастливо сложится, закрутится – расстроится свадьба, потонет – быть беде, умрет кто-нибудь из близких. Вот одно из преданий, подтверждающих народную примету: «В окрестностях древнего городка Алексина, влюбленные, решив пожениться, бросили в Оку венки. Сначала плыли они спокойно, потом вдруг вода закрутила и утянула на дно. Кинулись парень с девушкой в реку спасать свое счастье, да сами утонули. Говорят, в один и тот же день, всплывают со дна реки утонувшие венки. [Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь. М- 1995г, с.204, 205, 206]

В селе Шельбове, бывшего Юрьевского уезда Владимирской губернии в Троицын день совершался обряд, носивший название «колоска». Участвовали в нем только девушки и молодые женщины. Они брались попарно за руки, образуя из рук плотные квадраты. Все пары становились по рядом, и по рукам их шла девочка лет двенадцати, одетая в нарядный сарафан и украшенная разноцветными лентами. Пара, которую проходила девочка, переходила вперед, и таким образом процессия продвигалась к озимому полю. Девочку подносили к полю, она срывала горсть ржи, бежала к церкви и бросала близ нее сорванные колосья (раньше когда церковь была деревянная, колосья клали под нее. [Андреев. Русский фольклор. с.70]

Праздник Ивана Купалы отмечали почти все народы мира. Приходится он на время летнего солнцестояния – 24 июня, канун христианского праздника рождества Иоанна Предтечи. Купала – языческий праздник поклонения человека водным стихиям. Две из них огонь и вода участвовали в праздничном обряде.

Считалось, что огонь очищает человека, а вода – омывает, поэтому обязательно разжигали костры и устраивали купания. Огонь непременно надо было добыть древним способом – трением. Среди игр любимой были прыжки через костер. Считалось, что если парень с девушкой не разомкнут рук, то вскоре поженятся. Верили и в другую примету: чем выше прыгнешь, тем лучше уродится хлеб.

В некоторых местах мастерили соломенную куклу – Купалу. Наряжали ее в женское платье, украшали. По народным поверьям, купальная ночь – таинственное время: деревья переходят с места на место и разговаривают между собой, река покрывается загадочным серебристым блеском, а ведьмы слетаются на шабаш. А еще в полночь цветет волшебный цветок папоротника.

Длится это лишь одно мгновение, все вокруг озаряется ярким светом. Тот, кто сумеет поймать это момент и сорвать цветок, приобретает волшебную силу находить клады. Искали также и волшебную разрыв-траву, которая, якобы, разрушала железо и открывала любые замки. [Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь. с.206-207]

А вот предание, связанное с этим праздником: «Один парень пошел Иванов цвет искать, на Ивана Купалу. Скрал где-то Евангелие, взял простыню и пришел в лес, на поляну. Три круга очертил, разостлал простыню, прочел молитвы, и ровно в полночь расцвел папоротник, как звездочка, и стали эти цветки на простыню падать. Он поднял их и завязал в узел, а сам читает молитвы. Только откуда не возьмись медведи, буря поднялась…. Парень все не выпускает, читает себе знай. Потом видит: рассветало, и солнце взошло, он встал и пошел. Шел, шел, а узелок в руке держит. Вдруг слышит – позади кто- то едет; оглянулся: катит в красной рубахе, прямо на него; налетел, да как ударит со всего маху – он и выронил узелок. Смотрит: опять ночь, как была, и нет у него ничего.» [Андреев. Русский фольклор. с.138]

Таким образом, на языческий праздник человек шел с Евангелием, на христианский – поклонялся природе и гадал. И после этого кто-то еще будет утверждать, что язычество не было серьезной частью древнеславянской культуры и отмерло в момент принятия христианства.

СУЕВЕРИЯ НА РУСИ.

К чему бы отнести, что не только у нас на Руси, но и во всей Европе, существует так много суеверных понятий и убеждений? Их нельзя ни забыть, ни уничтожить, из века в век одно поколение передает другому со всеми мелочами, приписывая часто совершенно ничтожным вещам непонятные свойства.

Испокон веков все мнимые чудеса делались при помощи знаний недоступных для народа и хранились в руках жрецов или шаманов древних племен.

Когда христианство вступило в свои права, изменился прежний строй и быт народов, и завязалась борьба по поводу нового вероучения. Тогда и сложились благоприятные условия для развития всего чудесного и сверхъестественного. При падении язычества, жрецы, бывшие главными хранителями мистических тайн, изгнанные и поруганные, разнесли свои знания по всем миру.

А ведь в их ведении находились, если можно так назвать, научные знания древних славян. Например, откуда к нам пришли рецепты народной медицины?

Разве мы не знаем, что: «Кто спотев изопьет, и от того болезнь пройдет–овечьяго молока ложку, да желчи медвежьей с гороховое зерно, да стерши испить на тще сердце уквасив дважды»; или от зубной боли: «Змию живую добыть, вынуть из нее желчь живыя; а буде змия живая без желчи с того мазати, и в том час жерви (черви) пропадут». [Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М-1989г. с.417, 418]

А откуда взялся домовой? Всегда же люди верили в то, что кто-то охраняет их жилища. Домовой – это душа избы, покровитель строения и живущих в нем людей.

Мифы о его происхождении существовали всевозможные. Вот, например, как в Воронежской губернии, звучал рассказ о появлении домовых, переплетаясь с библейским сказанием: « Бог при столпотворении Вавилонском наказал народ, дерзнувший проникнуть в тайну его величия, смешением языков, а главных из них лишив образа и подобия своего, определил на вечныя времена сторожить воды, леса, горы и пр. Кто в момент наказания находился в доме, сделался – домовым.» [Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М-1989г. с. 245]

По другим легендам, домовой рождался из душ деревьев, срубленных и используемых для строительства. У домовых бывали и жены и ребятишки: стало быть, домовой для нового жилища мог появиться на свет и «естественным путем».

Если не уважить, обидеть чем-нибудь душу избы, маленький хозяин будет строить всякие пакости, покуда не повинишься. Впрочем, он и сам иногда расшалившись, переходил границы дозволенного. В этом случае его нужно было усовестить: «Что же ты, дедушка-суседушка, кошку оземь бросаешь! Какое без кошки хозяйство?»

Возможно, такие увещевания смогут подействовать и на современного барабашку, или по-немецки, «шумный дух» – полтергейст. И тогда в доме будут покой и благополучие. [Семенова М. Мы–славяне! С-П-1997г. с. 54, 55]

А теперь о хлебе. Каждому приходилось слышать слова о том, что хлеб – всему голова. Это непросто оттого, что очень много труда уходит на приготовление хлеба, а ведь дело еще в том, что теперь мало кто помнит о глубоких мифологических корнях, которые имеют наши взгляды на хлеб.

В изобразительном искусстве древних культур засеянное поле изображалось тем же знаком, что и беременная женщина. Этот знак (ромб, разделенный на четыре части, в каждой из которых – точка) дожил до наших времен в традиционных вышивках на одежде. Из этого следует, что хлеб был для славян священным даром. Запрещалось, между прочим, бить по столу кулаком: стол – Божья ладонь!

А чтобы сварить простейшую кашу, нужно обеспечить «союз» Огня, Воды и Зерна – продукта Земли. Сладкая (сваренная на меду) каша, заправленная лесными ягодами, являлась древнейшей языческой ритуальной едой, она несла мощную идею плодородия, победы над смертью, вечного возвращения жизни.

Стоит ли удивляться, что языческая каша, прекрасно вписавшись в христианские ритуалы, и доныне живет под названием кутьи, которой угощаю на поминках. Разве что вместо меда кладут теперь сахар, вместо лесных ягод изюм, а вместо цельной пшеницы – рис. [Семенова М. Мы – славяне! С-П-1997г. с.63, 65]

Конечно, множество суеверий было связано с одушевлением неживой природы и ее даров. Так, например, если Бог миловал крестьянина от всяческой напасти, и хлеб уродился добрый, наступала пора жатвы. В народе ее называли «зажинками» и сопровождали старинными обрядами. Первый сноп, «зажиночный», как и последний, осенний, украшали цветами и лентами, вносили в дом и ставили в красный угол. Позже этот сноп первым обмолачивали, а его зернам приписывали чудодейственную силу. [Рябцев Ю.С. Путешествие в древнюю Русь. М-1995г. с.164-165]

Свадебные традиции, тоже отличались своеобразной первобытностью.

Например: невесте и жениху, едущим венчаться в церковь, втыкали в платье, в рубашку, в ворот и в подол безухие и безголовые иглы и булавки, на тело навертывали обрывки мережок. Все это делалось для того, чтобы новобрачных во время свадьбы не испортили. Никакому знахарю невозможно испортить человека, у которого есть безголовые и безухие иголки и булавки, а тем более, если у него на теле находится пелерина, на которой бесчисленное множество узелков.

Во время венчания, когда под ноги подстилается ширинка – полотно или платок, то, который на нее вперед ступит ногой, тот и будет большим – большаком в жизни. А у кого из брачующихся свеча скорее догорит, тому прежде и умереть. Во время венчания не следует смотреть друг на друга, а если же будут, в особенности посмотрят друг другу в глаза, то не возлюбят друг друга, или кто-нибудь изменит в супружеской жизни. [Андреев. Русский фольклор.]

А вот суеверия, связанные непосредственно с христианскими праздниками.

Точнее не суеверия, а народные приметы. Так, в Месяцеслове, составленном В.И.Далем, прослежены все русские праздники и вот, что получается: «В Богоявленскую ночь, перед утренней, небо открывается. Снег хлопьями – к урожаю. Ясный день – к неурожаю. Звездистая ночь на Богоявление – Урожай на горох и ягоды»;

или: «На сретение зима с летом встретилась. Солнце на лето, зима на мороз.

На Сретение капель – урожай на пшеницу» [В.И. Даль. Пословицы русского народа. ГИХЛ-1957г.]

Вот, вам и одушевление неживой природы и сплетение с христианской традицией. И все в этом так здорово слажено, что чудно кажется как две такие разные вещи так красиво и гармонично сливаются друг с другом.

Вообще разнообразие языческих обычаев, сохранявшихся почти до наших дней (хотя, кто его знает, может быть и сохранившихся) поражает, Причем, они не просто сохранялись, а к тому же и не изменялись веками. Разве приходится говорить о приспособлении к христианству такого обычая как камнепочитание. Такое явление долго имело место, например, в Одоевском уезде, Тульской губернии. Там находились два камня (а может быть, находятся и по сей день) Баш и Башиха или Баши, которых чествовали примерно в Петров день. Считалось, что это были люди, мужчина и женщина, которые повздорили между собой и Башиха за непокорность своему Баше, получила удар сапогом. От этого удара долгое время даже быт виден отпечаток ступни и гвоздей каблука. Однако в Башихе, кроме мстительности за обиду, замечали и чудодейственную силу. За это в летнее время, около Петрова дня, народ стекался в село толпами, сперва служили молебен Божьей Матери – Умиление, а потом ходили кланяться камням. У камней оставляли вещи, деньги и т.п., а потом их собирал церковный староста, и эти жертвования поступали в церковь. [Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М-1989г. с. 87]

Это ли не доказательство живучести язычества и в то же время его сплочения с христианской традицией.

А. Н. Толстой. писал: «Русский народ создал огромную изустную литературу: мудрые пословицы и хитрые загадки, веселые и печальные обрядовые песни, торжественные былины, - говорившиеся нараспев, под звон струн, - о славных подвигах богатырей, защитников земли народа - героические, волшебные, бытовые и пересмешные сказки. Напрасно думать, что эта литература была лишь плодом народного досуга. Она была достоинством и умом народа. Она становила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой и почитанием отцов и дедов.»

Русский фольклор

Фольклор, в переводе, означает «народная мудрость, народное знание». Фольклор — народное творчество, художественная коллективная деятельность народа, отражающая его жизнь, воззрения и идеалы, т.е. фольклор — это народное историческое культурное наследие любой страны мира.

Произведения русского фольклора (сказки, легенды, былины, песни, частушки, танцы, сказания, прикладное искусство) помогают воссоздавать характерные черты народной жизни своего времени.

Творчество в древности было тесно связано с трудовой деятельностью человека и отражало мифические, исторические представления, а также зачатки научных знаний. Искусство слова было тесно связано с другими видами искусства — музыкой, танцами, декоративным искусством. В науке это называется «синкретизмом».

Фольклор был искусством, органически присущим народному быту. Различное назначение произведений породило жанры, с их разнообразными темами, образами, стилем. В древнейший период у большинства народов бытовали родовые предания, трудовые и обрядовые песни, мифологические рассказы, заговоры. Решающим событием, проложившим рубеж между мифологией и собственно фольклором, стало появление сказок, сюжеты которых основывались на мечту, на мудрость, на этический вымысел.

В античном и средневековом обществе складывался героический эпос (ирландские саги, русские былины и другие). Возникали также легенды и песни, отражающие различные верования (например, русские духовные стихи). Позднее появились исторические песни, изображающие реальные исторические событии и героев, такими, какими они остались в народной памяти.

Жанры в фольклоре отличаются также и способом исполнения (соло, хор, хор и солист) и различным сочетанием текста с мелодией, интонацией, движениями (пение и пляска, рассказывание и разыгрывание).

С изменениями в социальной жизни общества в русском фольклоре возникали и новые жанры: солдатские, ямщицкие, бурлацкие песни. Рост промышленности и городов вызвал к жизни: романсы, анекдоты, рабочий, студенческий фольклор.

Сейчас новых русских народных сказок не появляется, но старые по-прежнему рассказываются и по ним снимают мультфильмы и художественные фильмы. Поют и многие старые песни. А вот былины и исторические песни в живом исполнении уже практически не звучат.

На протяжении тысячелетий у всех народов фольклор был единственной формой творчества. Фольклор каждого народа неповторим, так же, как его история, обычаи, культура. А некоторые жанры (не только исторические песни) отражают историю данного народа.

Русская народная музыкальная культура

Существует несколько точек зрения, трактующих фольклор как народную художественную культуру, как устное поэтическое творчество и как совокупность словесных, музыкальных, игровых или художественных видов народного творчества. При всем многообразии региональных и локальных форм фольклору присущи общие черты, такие, как анонимность, коллективность творчества, традиционность, тесная связь с трудовой деятельностью, бытом, передача произведений из поколения в поколение в устной традиции.

Народное музыкальное искусство зародилось задолго до возникновения профессиональной музыки православного храма. В общественной жизни древней Руси фольклор играл гораздо большую роль, нежели в последующие времена. В отличие от средневековой Европы, Древняя Русь не имела светского профессионального искусства. В ее музыкальной культуре развивались народное творчество устной традиции, включающее различные, в том числе и «полупрофессиональные» жанры (искусство сказителей, гусляров и др.).

Ко времени православной гимнографии русский фольклор уже имел многовековую историю, сложившуюся систему жанров и средств музыкальной выразительности. Народная музыка, народное творчество прочно вошло в быт людей, отражая самые разнообразные грани социальной, семейной и личной жизни.

Исследователи полагают, что догосударственный период (то есть до того как сложилась Древняя Русь) восточные славяне уже имели достаточно развитый календарный и семейно бытовой фольклор, героический эпос и инструментальную музыку.

С принятием христианства языческие (ведические) знания стали искоренятся. Смысл магических действ, породивших тот или иной вид народной деятельности, постепенно забывался. Однако чисто внешние формы древних праздников оказались необычайно устойчивы, и некоторый обрядовый фольклор продолжал жить как бы вне связи с породившим его древним язычеством.

Христианская церковь (не только на Руси, но и в Европе) весьма негативно относилась к традиционным народным песням и пляскам, считая их проявлением греховности, дьявольского прельщения. Эта оценка зафиксирована во многих летописных источниках и в канонических церковных постановлениях.

Задорные, весёлые народные гуляния с элементами театрального действа и с непременным участием музыки, истоки которых следует искать в древних ведических обрядах, принципиально отличались от храмовых праздников.

Самую обширную область народного музыкального творчества Древней Руси составляет обрядовый фольклор, свидетельствующий о высокой художественной одаренности русского народа. Он родился в недрах ведической картины мира, обожествления природных стихий. Наиболее древними считаются календарно-обрядовые песни. Их содержание связано с представлениями о круговороте природы, с земледельческим календарем. Эти песни отражают различные этапы жизни земледельцев. Они входили в зимние, весенние, летние обряды, которые соответствуют поворотным моментам в смене времен года. Совершая этот природный обряд (песни, танцы), люди верили, что их услышат могучие боги, силы Любви, Рода, Солнца, Воды, Матери-Земли и родятся здоровые дети, родится хороший урожай, будет приплод скота, будет развиваться жизнь в любви и гармонии.

На Руси свадьбы игрались с древних пор. В каждой местности существовал свой обычай свадебных действий, причитаний, песен, приговоров. Но при всем бесконечном многообразии свадьбы игрались по одним и тем же законам. Поэтическая свадебная действительность трансформирует происходящее в фантастически-сказочный мир. Как в сказке все образы разнообразны, так и сам обряд поэтически интерпретированный, предстает своеобразной сказкой. Свадьба, являясь одним из самых значительных событий человеческой жизни на Руси, требовала празднично-торжественного обрамления. И если прочувствовать все обряды и песни, углубившись в этот фантастический свадебный мир, можно почувствовать щемящую красоту этого ритуала. Останутся «за кадром» красочные одежды, гремящий колокольцами свадебный поезд, многоголосный хор «песельниц» и заунывные мелодии причитаний, звуки свиристелей и гуделок, гармоней и балалаек — но сама поэзия свадьбы воскрешает — боль ухода из родительского дома и высокую радость праздничного состояния души — Любви.

Один из самых древних русских жанров — хороводные песни. На Руси водили хороводы на протяжении почти всего года — на Коловорот (Новый год), Масленица (проводы зимы и встреча весны), Зелена неделя (хороводы девушек вокруг берёз), Ярило (священные костры), Овсень (праздники урожая). Распространенными были хороводы-игры и хороводы-шествия. Первоначально хороводные песни входили в земледельческие обряды, но с течением столетий они стали самостоятельными, хотя образы труда сохранились во многих из них:

А мы просо сеяли, сеяли!
Ой, Дид Ладо, сеяли, сеяли!

Сохранившиеся до наших дней плясовые песни сопровождали мужские и женские танцы. Мужские — олицетворяли силу, мужество, отвагу, женские — нежность, любовь, статность.

С течением столетий музыкальный эпос начинает пополняться новыми темами и образами. Рождаются былины, рассказывающие о борьбе против ордынцев, о путешествиях в дальние страны, о возникновении казачества, народных восстаниях.

Народная память долго хранила на протяжении столетий многие прекрасные древние песни. В XVIII века, в период становления профессиональных светских жанров (опера, инструментальная музыка) народное искусство впервые становится предметом изучения и творческого претворения. Просветительское отношение к фольклору ярко выразил замечательный писатель гуманист А.Н.Радищев в проникновенных строках своего «Путешествия из Петербурга в Москву»: «Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, боль душевную означающее... В них найдешь образование души нашего народа». В XIX века оценка фольклора как «образования души» русского народа стала основой эстетики композиторской школы от Глинки, Римского-Корсакова, Чайковского, Бородина, до Рахманинова, Стравинского, Прокофьева, Калиникова, а сама народная песня являлась одним из источников формирования русского национального мышления.

Русские народные песни XVI-XIX веков — «как золотое зеркало русского народа»

Народные песни, записанные в различных краях России, является историческим памятником жизни народа, но и документальным источником, запечатлевшим развитие народной творческой мысли своего времени.

Борьба с татарами, крестьянские бунты — всё это откладывало по каждой конкретной местности отпечаток на народные песенные традиции, начиная с былин, исторических песен и до баллад. Как, например, баллада об Илье Муромце, которая связана с речкой Соловей, протекающей в местности Языково, там происходила борьба между Ильей Муромцем и Соловьём-разбойником, жившим в этих краях.

Известно, что в развитии устного народного творчества сыграло покорение Иваном Грозным Казанского ханства, походы Ивана Грозного положили начало окончательной победы над татаро-монгольским игом, освободившим многие тысячи русских пленных от полона. Песни этого времени стали прототипом для былины Лермонтова «Песня про Ивана Царевича» — летопись народной жизни, а А.С. Пушкин в своих произведениях использовал устное народное творчество — русские песни и русские сказки.

На Волге недалеко от села Ундоры, есть мыс под названием — Стенька Разин; там звучали песни того времени: «На степи, степи Саратовской», «У нас было на святой Руси». Исторические события конца XVII начала XVIII в. запечатлены в компиляции о походах Петра I и его Азовские походы, о казни стрельцов: «Уж как по морю синему», «По Дону гуляет казак молодой».

С военными реформами начала XVIII века возникают новые исторические песни, это уже не лирические, а эпические. Исторические песни сохраняют древнейшие образы исторического эпоса, песни о Русско-Турецкой войне, о рекрутских наборах и войне с Наполеоном: «Похвалялся вор французик Россию взять», «Не шуми ты мать зеленая дубравушка».

В это время были сохранены былины о «Суровце Суздальце», о «Добрыне и Алеше» и очень редкая сказка Горшеня. Также в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова использовались русские эпические народные песни и сказания. Сохранились древние традиции народных игрищ, ряжения и особая исполнительская культура русского песенного фольклора.

Русское народное театральное искусство

Русская народная драма и народное театральное искусство в целом — интереснейшее и значительное явление русской национальной культуры.

Драматические игры и представления еще в конце XVIII и в начале ХХ века составляли органическую часть праздничного народного быта, будь то деревенские посиделки, солдатские и фабричные казармы или ярмарочные балаганы.

География распространения народной драмы обширна. Своеобразные театральные «очаги» собиратели наших дней обнаружили в Ярославской и Горьковской областях, русских селах Татарии, на Вятке и Каме, в Сибири и на Урале.

Народная драма, вопреки мнению некоторых ученых, это естественные порождение фольклорной традиции. В ней спрессовался творческий опыт, накопленный десятками поколений самых широких слоев русского народа.

На городских, а позже и сельских ярмарках устраивались карусели и балаганы, на подмостках которых игрались спектакли на сказочные и национальные исторические темы. Увиденные на ярмарках спектакли не могли полностью повлиять на эстетические вкусы народа, но они расширили его сказочный и песенный репертуар. Лубочные и театральные заимствования во многом определили своеобразие сюжетов народной драмы. Однако они «легли» на древние игровые традиции народных игрищ, ряжения, т.е. на особую исполнительскую культуру русского фольклора.

Поколения создателей и исполнителей народных драм выработали определенные приемы сюжетосложения, характеристик персонажей и стиля. Развернутым народным драмам присущи сильные страсти и неразрешимые конфликты, непрерывность и быстрота сменяющих друг друга действий.

Особую роль в народной драме играют песни, исполнявшиеся героями в разные моменты или звучащие хором — как комментарии совершающихся событий. Песни были своеобразным эмоционально-психологическим элементом представления. Они исполнялись большей частью фрагментарно, раскрывая эмоциональный смысл сцены или состояние персонажа. Обязательными были песни в начале и конце представления. Песенный репертуар народных драм состоит преимущественно из авторских популярных во всех слоях общества песен XIX начала XX веков. Это и солдатские песни " Ездил белый русский царь«, «Мальбрук в поход уехал», «Хвала, хвала тебе, герой», и романсы «Я вечор в лужках гуляла», «Я в пустыню удаляюсь», «Что затуманилась, зоренька ясная» и многие другие.

Поздние жанры русского народного творчества — гулянья

Расцвет гуляний приходится на XVII-XIX века, хотя отдельные виды и жанры народного искусства, составлявшие непременную принадлежность ярмарочной и городской праздничной площади, создавались и активно бытовали задолго до обозначенных столетий и продолжают, часто в трансформированном виде, существовать по сей день. Таков кукольный театр, медвежья потеха, отчасти прибаутки торговцев, многие цирковые номера. Другие жанры были порождены ярмарочной площадью и ушли из жизни вместе с прекращением гуляний. Это комические монологи балаганных зазывал, раек, представления балаганных театров, диалоги клоунов-петрушек.

Обычно во время гуляний и ярмарок в традиционных местах возводились целые увеселительные городки с балаганами, каруселями, качелями, палатками, в которых продавалось — от лубочных картин до певчих птиц и сладостей. Зимой добавлялись ледяные горы, доступ на которые был совершенно свободен, а спуск на санках с высоты 10-12 м. доставлял ни с чем несравнимое удовольствие.

При всем разнообразии и пестроте городской народный праздник воспринимался как нечто цельное. Целостность эту создавала специфическая атмосфера праздничной площади, с ее свободным словом, фамильярностью, безудержностью смеха, еды и напитков; равенством, весельем, праздничным восприятием мира.

Сама праздничная площадь поражала невероятным сочетанием всевозможных деталей. Соответственно и внешне она представляла собой красочный громкий хаос. Яркие, разношерстные одежды гуляющих, броские, необычные костюмы «артистов», кричащие вывески балаганов, качелей, каруселей, лавок и трактиров, переливающиеся всеми цветами радуги изделия кустарных промыслов и одновременное звучание шарманок, труб, флейт, барабанов, возгласы, песни, выкрики торговцев, громкий смех от шуток «балаганных дедов» и клоунов — все сливалось в единый ярмарочный фейерверк, который завораживал и веселил.

На крупные, известные гулянья «под горами» и «под качелями» съезжалось немало гастролеров из Европы (многие из них содержателями балаганов, панорам) и даже южных стран (фокусники, укротителей зверей, силачи, акробаты и другие). Иностранная речь и заморские диковинки были привычным делом на столичных гуляньях и больших ярмарках. Понятно почему городской зрелищный фольклор представал нередко как своего рода смешение «нижегородского с французским».

Основа, сердце и душа русской национальной культуры — русский фольклор, это тот кладенец, это то, что наполняло издревле русского человека изнутри и эта внутренняя русская народная культура породила в конечном итоге XVII-XIX веках целую плеяду великих русских литераторов, композиторов, художников, учёных, военных, философов, которых знает и почитает весь мир:
Жуковский В.А., Рылеев К.Ф., Тютчев Ф.И., Пушкин А.С., Лермонтов М.Ю., Салтыков-Щедрин М.Е., Булгаков М.А., Толстой Л.Н., Тургенев И.С., Фонвизин Д.И., Чехов А.П., Гоголь Н.В., Гончаров И.А., Бунин И.А., Грибоедов А.С., Карамзин Н.М., Достоевский Ф.М., Куприн А.И., Глинка М.И., Глазунов А.К., Мусоргский М.П., Римский-Корсаков Н.А., Чайковский П.И., Бородин А.П., Балакирев М.А., Рахманинов С.В., Стравинский И.Ф., Прокофьев С.С., Крамской И.Н., Верещагин В.В., Суриков В.И., Поленов В.Д., Серов В.А., Айвазовский И.К., Шишкин И.И., Васнецов В.Н., Репин И.Е., Рерих Н.К., Вернадский В.И., Ломоносов М.В., Склифосовский Н.В., Менделеев Д.И., Сеченов И.М., Павлов И.П., Циолковский К.Э., Попов А.С., Багратион П.Р., Нахимов П.С., Суворов А.В., Кутузов М.И., Ушаков Ф.Ф., Колчак А.В., Соловьёв В.С., Бердяев Н.А., Чернышевский Н.Г., Добролюбов Н.А., Писарев Д.И., Чаадаев П.Э., их тысячи, которых, так или иначе, знает весь земной мир. Это мировые столпы, выросшие на русской народной культуре.

Но в 1917 году в России осуществляется вторая попытка прервать связь времён, прервать русское культурное наследие древних поколений. Первая попытка была осуществлена ещё в годы крещения Руси. Но она не удалась в полном объёме, так как могущество русского фольклора основывалось на жизни народа, на его ведическом природном мировоззрении. Но уже где-то к шестидесятым годам ХХ века русский фольклор стал постепенно вытесняться эстрадно-популярными жанрами поп, диско и как принято сейчас говорить шансоном (тюремно-блатным фольклором) и другими видами искусств советского толка. Но особый удар был нанесён в 90-е годы. Слово «русский» негласно запретили даже произносить, якобы, это слово обозначало — разжигание национальной розни. Это положение сохраняется до сих пор.

И не стало единого русского народа, его рассеяли, его споили, и на генетическом уровне стали уничтожать. Сейчас на Руси — здесь нерусский дух узбеков, таджиков, чеченцев и всех остальных жителей Азии и Ближнего Востока, а на Дальнем Востоке китайцы, корейцы и т.д., и повсеместно осуществляется активная, глобальная украинизация России.

Устное народное творчество (фольклор) – это совокупность художественных произведений, созданных народом в процессе устного, коллективного, непрофессионального творчества, основанного на традициях. Устное народное творчество включают в себя сказку, героический эпос, пословицы и поговорки, загадки, потешки, песни и пр. Сказка представляет собой свободный пересказ сказания, былины, просто истории, несколько упрощенный для восприятия, зачастую лишённый некоторых смысловых аспектов, дополненный волшебством, чудесами, мифическими персонажами. Героический эпос (былины) очень напоминает сказку, но в отличие от нее в эпосе присутствуют не вымышленные, а настоящие герои (Илья-Муромец, Садко и др.). В эпосе народ воспевает храбрость, мужество, любовь к Родине. Пословицы и поговорки - родник народной мудрости. Они
отражают быт, обычаи, очень часто перекликаются со сказками. Это
поверенная тысячелетиями форма сохранения в народе назиданий,
нравоучений, поучений, заповедей.

В основе древнерусской культуры было устное народное творчество. Наиболее яркое отражение в устном народном творчестве находят славянская мифология и наиболее важные исторические события. Так, сказки изобилуют сюжетами, в которых присутствуют мифические существа: русалки, лешие, упыри – представители разных уровней славянского пантеона. В былинах нашли отражение конкретные исторические факты и фигуры. Былины, весьма самобытное и неординарное явление культуры, дают свидетельства о культурном уровне народных масс, их образованности и грамотности. Существует точка зрения на былины как на явление фольклора, отражающее самые общие процессы социальной и политической жизни, а на былинных героев как на совмещающих в себе разные хронологические пласты. Но нет никаких оснований относить былины к некоему эпическому периоду ранее эпохи Киевской Руси. Как установлено в последнее время (И.Я.Фроянов, Ю.И.Юдин), былины достаточно адекватно отражают демократический строй Киевской Руси. Наиболее известным является героический былинный цикл, в котором воспеваются народные герои, защитники Руси - Илья Муромец, Добрыня Никнтич, Алеша Попович и др.

С борьбой с монголо-татарами связано дальнейшее развитие устного народного творчества. В былинном эпосе почти не появилось новых сюжетов, но он подвергся переосмыслению. Печенеги и половцы древнерусских былин стали теперь отождествляться с татарами, стали изображаться глупыми, трусливыми, хвастливыми насильниками, а русские богатыри - умными, смелыми, «вежистыми» защитниками Руси. К XIV в. относится появление нового фольклорного жанра - исторической песни. Пример этого – «Песня о Щелкане Дудентьевиче». В ней речь идет о конкретных событиях 1327 г. в Твери - антиордынском восстании горожан.

Фольклор XVI в. отличается от предыдущего как по типу, так и по содержанию. Наряду с бытованием жанров прежних эпох (былин, сказок, пословиц, обрядовых песен и т.д.), в XVI в. расцветает жанр исторической песни. Большое распространение имели и исторические предания. Песни и предания обычно посвящались выдающимся событиям того времени - взятию Казани, походу в Сибирь, войнам на Западе, либо выдающимся личностям - Ивану Грозному, Ермаку Тимофеевичу.

В исторической песне о походе на Казань воспевается умение русских воинов-пушкарей, устроивших «хитрый» подкоп под городские стены. Как умный правитель и полководец изображается в ней сам Иван Грозный. Для его фольклорного образа характерна идеализация. Так, в одной из песен народ горько оплакивает его как народного заступника: «Ты восстань, восстань, ты, наш православный царь... Царь Иван Васильевич, ты наш батюшка!». Однако в фольклоре отразились и другие черты его: жестокость, властность, безжалостность. В этой связи характерны новгородские и псковские песни и предания. В одной из песен царевич Иван напоминает отцу: «А которой улицей ты ехал, батюшка, всех сек, и колол, и на кол садил».

В песнях о завоевании Сибири, бытовавших в основном среди казачества, главным героем является Ермак Тимофеевич - удалой и смелый атаман вольных людей, народный вожак. В его образе соединились черты героических богатырей русского эпоса с чертами народных предводителей, боровшихся против социальной несправедливости.

Интересны песни о героической обороне Пскова во время Ливонской войны. Потерпев поражение, польский король Стефан Баторий зарекается от своего имени и от имени своих детей, внуков и правнуков когда-либо нападать на Русь.

Распространенной во времена Ивана Грозного была песня о Кострюке. В ней рассказывается о победе незнатного русского человека («мужика-деревенщины») над князем-иностранцем Кострюком, хваставшимся своей силой, но ставшим посмешищем для всего народа.

Предыдущие материалы: