Ответим на вопрос: "Кто такие герои?" Начиная с ранних лет нашей жизни, мы слушаем рассказы о храбрых воинах, людях, совершивших подвиг, о спасавших человеческие жизни собаках и других животных. В нашем представлении герой - это храбрый, самоотверженный человек, который готов в любую минуту прийти на помощь. Им восхищаются, его восхваляют, о нем говорят... Вот кто такие герои, по мнению многих. Обычным людям до них далеко. Но так ли это?

Герои - обычные люди

На самом деле герои по сути своей - люди обычные. Единственное, что отличает их от остальных - У героя всегда цель жить ради других. Такие люди никогда не делают что-либо для себя. Они видят сущность человеческого бытия, страдания, проблемы нашего рода, им больно смотреть на безработицу, нищету, болезни, войны и голод. Вот кто они такие. Герои - люди, живущие среди нас, при определенных условиях и стремлении приблизиться к ним может каждый.

Отличительные черты героев

Герой славы не ищет. Она его находит сама. Он просто живет, как считает правильным, совесть его непоколебима и чиста. Героев далеко не всегда принимают и признают. У них всегда есть множество завистников, которые норовят их уничтожить или подставить. Однако они переживают все беды с улыбкой, не теряя веры в лучшее для всех нас. Итак, мы ответили на вопрос: "Кто такие герои?" Однако тема может быть раскрыта подробнее. Существуют различные типы героев. Предлагаем вам познакомиться с ними поближе.

Герои нашего времени

Как известно, каждая эпоха характеризуется своими героями. Кто такие герои времени, да и что такое "наше время" вообще? Гете однажды сказал устами Фауста о том, что дух времени - это "дух профессоров и их понятий". Возможно, действительно не существует времени с его духом, а есть только мы со своими мечтами и идеалами, представлениями, модой, мнениями и другим "культурным багажом", непостоянным и изменчивым. Мы, бредущие из прошлого в будущее за кем-то...

Героями нашего времени могут быть как конкретные личности, так и собирательные образы, которые появились благодаря литературе, кинематографу или фольклору. Например, Печорин был таким героем. Это образ, созданный Михаилом Юрьевичем Лермонтовым, человека с сильным противостоящей серости общества яркой личности.

Происхождение слова "герой"

Само слово "герой" пришло из Древней Греции. В переводе оно означает "хранитель", "защитник", связано этимологически с богини-покровительницы обетов и брака. Аналогичное понятие в латинском языке означает "хранить целое".

Как правило, является сыном бессмертного отца и смертной матери. Типичный пример - Геракл. Он родился на земле и после многочисленных испытаний вернулся к своему бессмертному отцу, преодолев окончательно земную, смертную природу. Своими подвигами Геракл показал путь человечеству.

Вот кто такой настоящий герой. Его отличительная черта - огромная физическая сила. В русской культуре также всегда была в почете физическая сила. Каждый человек, живущий в России, знает, кто такой Даже ребенок может сказать, какими качествами обладали русские богатыри.

Различные смыслы, которые вкладываются сегодня в понятие "герой"

Мы употребляем сегодня слово "герой" в разнообразных смыслах, которые порой очень далеки от изначального. Есть, например, герои войны и труда, театральные, книжные, кинематографические, лирические и трагические. Понятие это изменилось, однако не устарело. В нас все-таки живет еще что-то, заставляющее душу искать ориентиры в этом мире. В подобных словно в фокусе, собирается все ценное и лучшее, к чему мы сами стремимся. Поэтому говоря о том, какие герои у нас сегодня, можно судить и о нас, о ценностях, которые являются для нас дорогими и важными.

Литературный герой

Кто такой герой в литературе? Это персона многоплановая и сложная. Она имеет два облика - внутренний и внешний.

Внешний облик создают следующие составляющие:

1. Портрет. Это фигура, лицо, особенности телосложения, отличающие героя от остальных (например, уши у Каренина или горб у Квазимодо).
2. Одежда, которая может также отражать черты того или иного характера.
3. Речь. Ее особенности не меньше, чем внешность, характеризуют героя.
4. Возраст, определяющий потенциальную возможность некоторых действий.
5. Профессия, показывающая степень социализации, положение в обществе того или иного героя.
6. История жизни. Это сведения о родителях, стране, в которой он живет, которые придают историческую конкретность герою.
7. Составляющие внутреннего облика следующие:

• Этические убеждения и мировоззрение, наделяющие ценностными ориентирами, вносящие смысл в существование героя.
• Привязанности и мысли, намечающие его многообразную душевную жизнь.
• Вера (или ее отсутствие), определяющая отношение к церкви и Богу, присутствие в духовном поле.
• Поступки и высказывания, обозначающие результаты взаимодействия духа и души некоторого героя. Он может не только любить, рассуждать, но также и анализировать свою деятельность, осознавать собственные эмоции, другими словами, рефлексировать. Автору того или иного литературного произведения художественная рефлексия позволяет выявить самооценку героя как личности, охарактеризовать его отношение к себе.

Рассуждать на тему о том, кто такие герои, можно довольно долго. Однако мы ограничимся вышеизложенным. Это, на наш взгляд, самые существенные моменты, которые стоит запомнить.

Классическая русская литература всегда была отражением окружающей жизни, концентрированным рассказом о проблемах, стоящих перед русским обществом в переломные периоды истории.
Благодаря произведениям А. С. Пушкина «Евгений Онегин», М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», Н. В. Гоголя «Мертвые души», М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и творениям других талантливых писателей, мы можем увидеть правдивый, яркий портрет их современников, проследить эволюцию развития русского общества. От пассивного и разочаровавшегося во всем бездельника Евгения Онегина к тщетно пытающемуся отыскать свое место в жизни Григорию Александровичу Печорину, к авантюристу и стяжателю Чичикову и совершенно опустившемуся, потерявшему человеческий облик Иудушке Головлеву проводят нас русские писатели XIX века. Они размышляли о времени, путях развития современного им общества, пытались художественными средствами передать собирательный портрет поколения, подчеркнуть его индивидуальность, характерное отличие от предыдущих, создавая тем самым летопись времени, а в целом получалась правдивая и образная картина гибели дворянского класса, некогда принесшего России прогресс, культуру, а впоследствии ставшего главным препятствием в ее движении вперед. Читая художественные произведения XIX века, наблюдаешь не только события, сыгравшие главную роль в определенные периоды времени, а узнаешь о людях, так или иначе вершивших нашу историю.
Движение времени не остановить, оно неумолимо течет, меняя нас, представления о жизни, идеалы. Смена формаций не происходит сама по себе, без участия и борьбы человека, но она же меняет и людей, так как каждое время имеет «своих героев», отражающих нравственные принципы и цели, к которым они стремятся. Очень интересно проследить эту «эволюцию» по художественным произведениям XIX века. Увидеть, что «потерял» или «нашел» герой в результате этого поступательного движения. Если перейти к конкретному разговору о персонаже, как в капле воды отразившем целое поколение, то хочется остановиться на Евгении Онегине, стоящем почти у истоков становления русского буржуазного общества. И каков же получается портрет? Не очень привлекательный, хотя внешне герой прекрасен.
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
Внутренний же мир его беден. Он много читал, «все без толку», «был угрюм».
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей...
Отъезд в деревню не утешает Евгения, как он на то надеялся. Скука везде одинаково сопровождает безделье. Онегин машинально делает добро крестьянам, но не задумывается о них.
Один, среди своих владений,
Чтоб только время проводить,
Сперва задумал наш Евгений
Порядок новый учредить.
В своей глуши мудрец пустынный,
Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.
Привычка ни в чем не утруждать себя делает Евгения Онегина одиноким, а потом и вовсе несчастным. Он отказывается от любви Татьяны Лариной, так объясняя свой поступок:
«Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я».
Но и на искреннюю дружбу Онегин тоже не способен. Убив на дуэли приятеля, он уезжает странствовать, страдая от длинной жизни, на которую он обречен.
Онегин взором сожаленья
Глядит на дымные струи
И мыслит, грустью отуманен:
Зачем я пулей в грудь не ранен?
Зачем не хилый я старик,

Я молод, жизнь моя крепка;
Чего мне ждать? тоска, тоска!..
И совершенно логичным вытекает конец романа, когда, встретив Татьяну в свете, Онегин полюбил ее искренне и глубоко, но безнадежно: она замужем и никогда не ответит на чувство Евгения.
Я вас люблю (к чему лукавить?).
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Онегин не разглядел свою судьбу, леность ума или душевная черствость помешали ему понять Татьяну при первом знакомстве, он оттолкнул чистую и искреннюю любовь, теперь платит отсутствием счастья, безрадостным течением лет.
Образ Евгения Онегина, созданный гением Пушкина, начал галерею «лишних людей» в русской литературе XIX века, достойно продолженной другими писателями.

7 августа 2016 года в городе Борисоглебск Воронежской области в рамках прошёл круглый стол «Герой нашего времени в современной российской литературе». Организатором круглого стола выступила МБУК БГО «Борисоглебская централизованная библиотечная система» и Совет по критике Союза писателей России. Модератор - Вячеслав Лютый .

Видеозапись круглого стола была расшифрована Ольгой Бирюковой , методистом МБУК БГО «Борисоглебская централизованная библиотечная система». К сожалению, запись велась с перерывами и не все мнения, прозвучавшие в ходе почти трехчасового разговора, присутствуют в итоговом тексте.

Вячеслав ЛЮТЫЙ, литературный критик, заместитель главного редактора журнала «Подъём», председатель Совета по критике Союза писателей России:

В качестве первого доклада я предлагаю своё выступление, которое носит более общий характер, а с той или иной конкретикой вы познакомитесь в выступлениях моих коллег.

Отталкиваясь от образа, подаренного русскому человеку еще Лермонтовым, и обращая свой взгляд на реальность, в первую очередь, мы задаемся прямыми вопросами:

Как мы определим время, в котором живем?
- кого считать героем нашего времени, какие человеческие качества достойны этой обобщающей характеристики?
- как современная литература соотносится с действительностью, литературное отражение жизни ей адекватно или представляет ее с искажениями?
- совпадает ли психологический и нравственный контур героя нашего времени в реальности с изображением этого образа в литературе?

Без учета этих наводящих вопросов последующие размышления будут носить исключительно факультативный характер.

Если сопоставить социальный срез сегодняшнего общества с социальной картой советского времени или дореволюционного, в глаза бросятся сразу несколько отличий. В досоветский период имущественное расслоение населения, вероятно, было похоже на нынешнее. Кроме того, психологически были обыденностью самые разные типы людей, после 1917 года очень часто немыслимые. Половые и холопы, грязные шлюхи и содержанки, господа с оплывшим от жира мозгом и повышенной самоуверенностью, родовитые выскочки, бандиты, самодостаточный и бесцеремонный чиновно-бюрократический слой. Разумеется, самоотверженные люди с честью и достоинством в давнем сословном обществе были на виду, в каком бы окружении они не действовали, будь то учитель в сельской школе или государственный деятель в столице. Надо всем этим человеческим конгломератом, словно объединяющий всех купол, парило общественное мнение. Порой его акценты были ложными, однако необходимость и влиятельность этого социально-нравственного института никем не подвергалась сомнению.

В социалистическую эпоху низкопоклонство, составляющее зримую часть человеческих взаимоотношений ранее, превратилось в характеристику презрительную. В неявной форме это качество еще бытовало, но зримо оно ушло в прошлое. Общественное мнение, пусть и с поправкой на идеологические скрепы, продолжало существовать. Социальная картина граждан советского государства во многом стала однородной.

После распада Советского Союза все самые худшие черты старого русского прошлого и западного настоящего, словно ночной убийца, проникли на территорию России и заявили о своих хозяйских правах. Сегодня нувориш и продажный суд, вязкая бюрократия и презрение к простому человеку, гражданское кликушество и реальная боязнь богача и чиновника вновь превратились в нашей стране в обыденность.

Так вот, имея в виду эти самые общие черты минувшего и сиюминутного, мы должны определить героя нашего времени. Совсем не обязательно продолжать старое содержание образа: «наиболее примечательный человеческий тип, соответствующий своему времени». Полагаю, куда более важным сейчас сделать первым в предлагаемой формуле обозначение «герой», то есть человек, сопротивляющийся среде, в которой ему доводится существовать, не ломающий собственных принципов, но ради них вступающий в схватку с велениями гниющей эпохи. И это будет правильным в проекции на будущие русские десятилетия.

Постмодернистская литература и средства массовой информации вывернулись наизнанку в своем животном старании дегероизироватьнаше бытие. Но каждый новый день исподволь сообщал нам о новом герое, который не пожалел собственного живота ради родины или ближнего. Сам ход часов и дней сопротивлялся этому сатанинскому стремлению выхолостить корни русской истории, унизить подвиг и поклонится предательству или равнодушию.

И постепенно постмодернистские кликуши - философы, литературные критики и сочинители - отодвигались в тень. Еще пронизывает наши взаимоотношения смрадный дух торгашества и сердечного холода, но литература русская начинает освобождаться от навязанных ей характеров. Будто взятые из историй Салтыкова-Щедрина и властно перенесенные в комфортную среду себе подобных, они гасили живое дыхание подлинно русского человека, искушенного читателя или простодушного трудяги.

Между тем, в его сознании накрепко укоренены образы традиционные, основанные на родовых понятиях чести и достоинства, совести и милосердия. Поэтому совершенно неправильно требовать от современной литературы интеллектуализма и попрекать ее неизобретательным изображением распространенных типажей. Исстрадавшийся в постмодернистской пустыне русский человек тянется к теплоте, к конкретному герою, к узнаваемой ситуации. Наша литература восстанавливает свой гуманистический потенциал и способность показывать жизнь в узнаваемых формах. Ныне еще не встали на подобающее место многие важнейшие реалистические произведения, первенство в рейтингах и презентациях отдано вещам порой ничтожным, кликушеским, а бездарный автор искусственно увеличивается до размеров литературного искателя, а порой и гения. Необходимо довести литературную картину современного бытия до весомой полноты и только потом намечать следующие шаги в развитии русской словесности.

Можно счесть героем переломной эпохи умного, принципиального и честного журналиста Ивана Базанова из романа Петра Краснова «Заполье». Этот трагический образ остается в памяти надолго, он неразрывно соединен с временем, в котором раскрывается его судьба. Роман поражения «Заполье» еще ждет внимательного взгляда критики, он многомерен и соединяет в себе правду города и правду деревни.

Рассказы и повести Натальи Моловцевой, кажется, просты и непритязательны, но в каждом сюжете автора мы найдем нравственный стоицизм и нежелание героя идти против совести и памяти. Персонажи прозы Дмитрия Воронина многочисленны и эскизны, однако перед нами внезапно предстает почти толпа героев нынешнего времени - в том числе и отрицательных типажей. Она шумит, беседует сама с собой, может затеять драку, а иной раз - опустив головы, ее люди молча, что-то тихо говоря друг другу, расходятся по домам.

В современной поэзии нас ждет русский миф и жажда сопротивления циничному олигархическому укладу, все чаще в стихах поэтов можно встретить желание объединить силы и дать отпор воплощенному злу. Как правило, такие сюжеты условны, почти сказочны, однако стремление героев обозначено не только лирически точно и убедительно, но и непреклонно в нравственном отношении. На деревенском материале подобные истории есть у Владимира Скифа и Геннадия Ёмкина.

Знаменательное стихотворение Светланы Сырневой «Патриот» («Возле черного Белого Дома стоять, // и родных потерять, и друзей хоронить…») перекликается с романом «Заполье» по горестному драматизму. Но и в прозе, и в стихах герои не ломают себя под скользкий стереотип буржуазного человечка: масштаб их личности остается неизменным.

В поэзии Дианы Кан тема борения - одна из главных. В координатах мифа и на материале сугубо современном ее лирическая героиня является укорененным русским человеком - с жаждой продолжения родовой традиции, с чувством православного устройства собственной души.

Задача показать в литературном произведении действительных героев современной жизни, которые держат стены нашего дома-государства, несмотря на ложь пропаганды и воровские ухватки ничтожной элиты, исключительно важна. Потому что надежда на завтрашний день, духовно верное воспитание нового поколения в таком случае обретут сильного союзника - современную русскую литературу. И тогда заново начнет выстраиваться общественное мнение уже иного образца - в отсутствии корысти и пошлости, пронизанное искренностью и верой в справедливость.

Виктор БАРАКОВ, литературовед, прозаик, доктор филологических наук, профессор Вологодского госуниверситета, член Совета по литературной критике Союза писателей России :

Я хочу проиллюстрировать слова Вячеслава Дмитриевича конкретными примерами из литературной жизни Вологодской области.

Герой не только в современной прозе, но и в жизни - честный человек, правдоискатель, еще не уставший бороться за справедливость. В Вологодской области проводятся два всероссийских конкурса прозы: имени Василия Ивановича Белова «Все впереди» и имени Василия Макаровича Шукшина «Светлые души». Вот пятый сборник у меня здесь в руках, я привёз подарки из Вологды - журналы «Вологодский лад», подборку газет «Вологодский литератор». К нам поступают тысячи рукописей не только из России, но и из-за рубежа: Казахстана, Украины, Белоруссии, из Соединённых Штатов, Канады. Они разные по качеству, но сюжеты, в большинстве случаев, связаны с одной темой: попыткой выжить в предлагаемых обстоятельствах. Люди бьются головой о стену, пытаясь достучаться до власти, - точь-в-точь, как в давнем очерке Александра Яшина «Вологодская свадьба»: «Знают ли там верхние, что здесь творится?» Но тогда колхозники и Яшин спустя два года после публикации очерка были услышаны, нынешние и слушать не хотят. Ведь ни одного референдума не провели за эти двадцать с лишним лет. И ко мне подходят в районах, говорят: «Вы там скажите в Москве, что власть в государстве неправильная». А кому я скажу?.. А если обращаются к власти напрямую, как, например, в рассказе Елены Родченковой «Дом дуры» (он опубликован в «Вологодском литераторе»), то ничего хорошего не происходит - посмотрите финал рассказа.

Мы говорим о частностях, но давайте посмотрим, сумели ли сами литераторы изменить собственную судьбу? Закона о творческих организациях нет, встреча с Путиным не дала результатов, писатель как был бесправным и нищим, таким и остался. Кому-нибудь удалось приспособиться к рыночной экономике, кроме деятелей литературного шоу-бизнеса, вроде Марининой и грантоедов? Никому. Говорят, писатели сами виноваты? Но тогда сами виноваты и учителя, врачи, преподаватели вузов, ученые, - правы только олигархи. Понятно, что идеология у нас разная, но есть еще одно обстоятельство, наводящее на грустные размышления - это кадровая политика.

В советское время Вологодская писательская организация гремела на весь Союз, и одной из причин был профессионализм власти. Первый секретарь обкома Дрыгин прекрасно знал современную литературу, обеспечил квартирами всех без исключения вологодских литераторов, а Виктору Астафьеву, приехавшему в Вологду в 1969 году, отдал свою новую квартиру, сам остался жить в старой. Виктор Коротаев с воодушевлением рассказывал, что ему, холостяку, только что вступившему в Союз писателей, на следующий день дали ключи от однокомнатной квартиры в центре Вологды. Кстати, Николаю Рубцову тоже дали однокомнатную квартиру в центре Вологды после вступления в Союз.

А что произошло после 1991 года? Сплошной позор. Назначенный Ельциным губернатор Подгорнов оказался первым в истории главой региона со средним образованием, через некоторое время проворовался, сел в тюрьму. Нынешний губернатор, Кувшинников тут же закрыл Областную юношескую библиотеку.

И так по всей вертикали: Путин называет Захара Прилепина Федей и цитирует не принадлежащие Михаилу Лермонтову строки, первый «российский» мэр Вологды Якуничев на наше предложение установить на здании гостиницы, где трижды останавливался Сергей Есенин в 1916-17 годах, памятную доску, сделал круглые глаза и спросил: «А кто такой Есенин?» Недавний мэр Вологды Шулепов (ушел на повышение) печально известен стране своим рассуждением: «Вот придет весна, появится крапива, станет легче». Местному отделению Союза российских писателей, который на 99 % состоит из графоманов (я процитирую одну из строф вологодской графоманки: «Мне не надо ни шляпы, ни модного платья, / Лишь бы только могла бы бумагу марать я»), он выделил целый дом и освободил их на несколько лет от арендной платы. А нашему Союзу, в котором работает, например, Ольга Фокина, плату подняли. Когда я опубликовал критическую статью о местных графоманах, меня обвинили… в фашизме.

В нашем Вологодском университете мы, сложа руки, не сидим, подготовили отличного руководителя, историка, кандидата наук Лукичева. Областные власти вместо него взяли двоечника. У нас есть талантливейшие выпускники. Несмотря на то, что на первый курс приходят студенты, всё менее и менее подготовленные в школах, они очень быстро растут. Очень много талантливых ребят, девушек - во время защиты дипломов представитель департамента восхищался, всем ставил «пятёрки», но на работу никого не взял. Ценится, к сожалению, сейчас не профессионализм, а какие-то другие качества.

Наверху до сих пор одиозные Чубайс, Медведев, Шувалов, Дворкович, Набиулина. Если не Путин определяет кадровую политику, то кто? В народе говорят: «Родину мы любим, а вот государство…» Государство, издевающееся, например, над Академией наук (ею фактически руководит мальчишка из ФАНО), над врачами, преподавателями (зарплата, например, молодого преподавателя вологодского университета в два раза меньше, чем у уборщицы в моем многоквартирном доме). Вот это государство, которое пока не определилось само, что ему нужно, которое отделяет себя от этих проблем, закоснело в своём представлении о жизни, далёком от реальности, оно, конечно, не имеет счастливого будущего. Я бы очень хотел ошибиться, но, к сожалению, рано или поздно придётся эту политику менять. А вот каким образом? Это уже не ко мне вопрос.

Светлана ЗАМЛЕЛОВА, прозаик, поэт, публицист, член Совета по литературной критике Союза писателей России, главный редактор сетевого литературного журнала «Камертон», шеф-редактор литературно исторического журнала «Великороссъ», обозреватель газеты «Советская Россия», кандидат философских наук:

Современное литературоведение не оставляет попыток обрисовать «героя нашего времени», отображённого в произведениях сегодняшних писателей. Многие, как, например, филолог Вера Расторгуева, считают, что «с отказом современного прозаика от реалистического письма образ героя времени как воплощение определённого исторически сложившегося типа сознания кажется невозможным». Она же, ссылаясь на писательницу Ольгу Славникову, утверждает, что в быстро изменяющемся мире понимать образ героя времени как «тоже человека, только почему-то бессмертного», как «существование тайной сети засланных из литературы в действительность “специальных агентов” действительно нельзя».

Существует и другая точка зрения. Например, критик Николай Крижановский пишет об отсутствии героя в современной русской литературе и уверяет, что «настоящий герой нашего времени, как и любого другого, для русской литературы - человек, способный пожертвовать собой ради ближних, способный “душу положить за други своя” и готовый служить Богу, России, семье…» По мнению критика, героем нашего времени в литературе может быть «кадровый военный, спасающий солдат-срочников от разрыва боевой гранаты, предприниматель, не желающий жить только для обогащения и собственных удовольствий и безоглядно отправившийся воевать в Новороссию, семьянин, воспитывающий в национальных традициях своих детей, школьник или студент, способные на большой и самоотверженный поступок, пожилая сельская учительница, которая ещё держит корову и не продаёт, а раздаёт молоко своим нищим соседям, священник, продающий свою квартиру, чтобы достроить храм и многие другие наши современники».

В поисках «героя нашего времени» Вера Расторгуева обращается к произведениям так называемых медийных, то есть активно издаваемых и широко цитируемых прессой, писателей. Николай Крижановский, помимо медийных, называет несколько имён из своего окружения. Расторгуева действительно описывает «героя нашего времени», встречающегося в современных произведениях. Крижановский уверяет, что в современной литературе настоящих героев осталось немного, что «идёт процесс дегероизации отечественной литературы и что, наконец, «доминирующая в современной литературе тенденция к выхолащиванию положительного героя сегодня понемногу преодолевается» усилиями некоторых писателей.

Существует также точка зрения, в соответствии с которой вина за исчезновение героического из современной литературы возлагается на постмодернизм. Тот же критик Крижановский считает, что «проникновение в отечественную литературу постмодернизма ведёт к исчезновению героя в первоначальном смысле этого слова».

Однако ни одна из приведённых точек зрения не представляется убедительной, причём по нескольким причинам сразу. Прежде всего, следует указать на понятийную путаницу: говоря «герой нашего времени», многие исследователи имеют в виду «героическое», понимаемое как самоотверженность, отвага, бескорыстие, благородство и пр. Но понятие «герой нашего времени» отсылает нас, конечно же, к М.Ю. Лермонтову. В предисловии к роману Лермонтов нарочно оговаривается, что «герой нашего времени» - «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Там же, в предисловии, Лермонтов иронично отмечает, что публика имеет обыкновение понимать каждое слово буквально, и что «героем нашего времени» сам он называет своего современника, а точнее - чаще других встречающийся тип современного человека. И если уж образ Печорина вышел малопривлекательным, то в том нет авторской вины.

Другими словами, «герой нашего времени» - это вовсе не синоним «героического». Так, со времён Лермонтова, принято называть образ, вобравший в себя типические черты эпохи, отобразивший дух времени, что совершенно необязательно должно быть связано с героизмом, благородством и бескорыстием. Поэтому исследования «героя нашего времени» и «героического» должны идти по двум разным направлениям. Замена одного понятия другим не просто ничего не проясняет, но только умножает путаницу.

Той же путанице способствует и неверное понимание творческого процесса, когда критики простодушно заявляют о необходимости побольше описывать инженеров, врачей и учителей. Попробуем, например, представить современное художественное произведение, написанное в духе и истине раннего Средневековья. Понятно, что в лучшем случае, это будет комично, а в худшем - жалко, потому что современный нам человек исповедует иные истины, движется иным духом. Изобразить «героя нашего времени», то есть, по Лермонтову, современного человека, слишком часто встречаемого, можно, руководствуясь духом и истиной своего времени. Но в этом случае инженеры, учителя и врачи совершенно необязательно окажутся «положительно прекрасными человеками».

Каждая эпоха создаёт свою картину мира, свою культуру, своё искусство. Выражение «сейчас так не пишут» уместно именно в тех случаях, когда художник пытается творить в духе чужого ему времени. И речь не о конъюнктуре, но о способности художника чувствовать своё время и передавать эти чувства в образах. Даже работая над историческим произведением, чуткий и талантливый художник сделает его понятным для современников, при этом ничего не опошляя и не опрощая. Это значит, что художник сумеет передать дух чужого ему времени в понятных для современников образах.

Искусство меняется вместе с эпохой, поэтому античное искусство отличается от средневекового, а современное российское - от советского. В произведениях культуры человек всегда отображает себя и свою эпоху, творческий акт не существует в отрыве от культуры, а культура - в отрыве от эпохи. Именно поэтому исследователь произведения способен выявить черты и своеобразие человеческого типа той или иной эпохи. Исходя их этого, логично предположить, что если современное искусство не предлагает героические образы, то героическое не свойственно, а точнее - не типично для нашей эпохи. И дело тут не в отказе от реалистического письма.

Проще, конечно, винить писателей, которые не желают описывать героев. Но делать это уместно будет лишь в том случае, если писатели, выполняя заказ, нарочно дегероизируют литературу. Если же речь идёт о непосредственном творческом акте, то гораздо вернее было бы исследовать эпоху через произведения, а не пытаться превратить литературу в передачу «По заявкам».

К тому же, для получения более или менее объективных результатов, необходимо исследовать творчество не только медийных авторов. Дело в том, что современная отечественная литература очень напоминает айсберг со сравнительно небольшой видимой частью и совершенно непредсказуемых размеров невидимой. Видимая или медийная часть - это, как правило, литература проектов. Такая литература не должна быть хорошей или плохой, с точки зрения качества текста. Она просто должна быть, состоя из отпечатанных книжек и авторов, чьи имена, благодаря частому и многократному упоминанию во всевозможных СМИ, становятся постепенно brand`ами. Так что даже не читая произведений, люди очень хорошо знают: это модный, известный писатель. Есть такое понятие «поп-вкус», то есть предпочтение не хорошего, а успешного, того, что тиражируется, транслируется и обсуждается. Современная литература проектов рассчитана именно на «поп-вкус», цели же её существования самые разные - от коммерческих до политических. Автор цикла статей о современном литературном процессе писатель Юрий Милославский, анализируя особенности современного искусства, отмечает, что, помимо всего прочего, «профессиональная art-индустрия по самой своей природе не могла бы действовать успешно в условиях переменчивости, непредсказуемости и произвола индивидуальных творческих достижений, действительной борьбы творческих групп и т.п.» Именно поэтому «постепенно достигнута полная и абсолютная рукотворность (<…> эрзац, имитация) художественного и/или литературного успеха». Другими словами, та самая медийная литература или литература проектов - это искусственно созданное пространство, охарактеризованное Юрием Милославским как «искусственный культурный контекст», где «лучшим, наиболее качественным будет объявлено в данный момент то, что art-индустрия по чьим-то заказам, стратегическим или тактическим выкладкам, и согласно сформированным на основании этих выкладок собственным расчётам произвела, приобрела и назначила для последующего внедрения. Сегодня этим “лучшим” может быть назначено всё, что угодно. Абсолютно всё». Кроме того, Юрий Милославский ссылается на данные опроса, проводимого с 2008 по 2013 гг. интернет-проектом «Мегапинион». Участникам опроса, а их оказалось свыше двадцати тысяч человек, был предложен вопрос «Кого из этих писателей вы читали?» и список из девятисот писательских фамилий. Выяснилось, что процент действительно читавших произведения медийных писателей колеблется примерно от 1 до 14. Российский читатель, оказывается, до сих пор отдаёт предпочтение классике или развлекательному (главным образом, детективному) чтиву.

Возможно, основными потребителями медийной литературы являются исследователи, берущиеся, например, выяснить, каков он - «герой нашего времени». Но такого рода исследования касаются только писателей и критиков, не задевая обычного читателя. Ведь если читатель знаком с современной литературой, главным образом, на уровне имён и газетных дифирамбов, то и влияние на него такой словесности окажется весьма незначительным. В то же время, исследования, основанные на медийной литературе, представляются неполными и ни о чём не говорящими, поскольку медийная литература - это, как было сказано, лишь вершина айсберга и судить по ней о глыбе в целом не представляется возможным. Строить исследование о литературе исключительно на её публичной составляющей - это всё равно, что изучать мнение граждан страны, опрашивая поп-звёзд.

К пониманию «героя нашего времени» можно подойти не только через исследование произведений литературы, но и с теоретической стороны. Зададимся простым вопросом: какой человек чаще других встречается в наше время - бескорыстный смельчак, мятущийся интеллигент или азартный потребитель? Конечно, встретить можно любого человека, а у каждого из нас прекрасные друзья и любящие родственники. И всё же, кто более типичен для нашего времени: губернатор Хорошавин, специалист по анализам Родченков, какой-нибудь «распиаренный» деятель искусства с сомнительными заслугами или, по слову критика Крижановского, «священник, продающий свою квартиру, чтобы достроить храм»? Повторимся: встретить, особенно на российских просторах, можно решительно любого человека, но для того, чтобы понять, кто такой «герой нашего времени», важно выявить типическое, найти выразителя духа времени.

Не будет ли верным предположить, что типичным представителем нашей эпохи является человек, предпочитающий материальное идеальному, приземлённое возвышенному, тленное вечному, земные сокровища всем прочим сокровищам? И если это предположение верно, то «героем нашего времени» можно смело назвать Иуду. Образ его становится понятен через совершённый им выбор. Поэтому важно разобраться не в том, почему и зачем он предал, а в том, что именно он выбрал. Предательством своим Иуда отказался от Христа и от предложенного Христом. Сумма в тридцать сребренников была настолько мала, что едва ли Иуда мог соблазниться ею. Зато он оказался перед выбором: символическая сумма, значащая отказ от Учителя, или Царствие Небесное. Другими словами, как раз-таки материальное против идеального, приземлённое против возвышенного, дольнее против горнего. Иуда оказался прообразом «общества потребления», для которого так же, как и для Иуды невозможно, оставаясь собой, сохранять верность высоким идеалам.

Героического в современной литературе действительно немного. Но это именно потому, что героическое перестало быть типичным. Увы, не в каждую эпоху чаще других встречаются защитники Родины, покорители космоса и честные труженики. Бывают эпохи, когда всюду снуют потребители благ, развернувшиеся от идеалов к комфорту.

Между тем героическое необходимо. Хотя бы как пример для подражания, повод для гордости, образец для воспитания. Но какие уж герои в стране оптимистического патриотизма! Разве что те, кто при отсутствии денег дольше всех продержался. Или те, кто отвесил больше пинков английским пьяницам, вопя громче других «Россия, вперёд!» Власти некого предложить в герои, а обществу - некого выдвинуть. Остаются отдельные случаи героизма, проявленного рядовыми гражданами, но не становящегося от этого типическим. Об этих случаях и пишет критик Крижановский, причисляя, среди прочего, к героям просто порядочных людей.

И всё же в герое именно нашего времени, то есть в чаще других встречаемом современнике, нет ничего героического. Но, как отметил ещё М.Ю. Лермонтов, Боже нас сохрани пытаться исправить людские пороки. В конце концов, человечество - это всего лишь глина в руках истории. И кто знает, какие черты примет оно в следующем десятилетии.

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
Вот такой текст - во многом, кажется, задирающий, заставляющий возразить, не согласиться, внести какие-то поправки и несколько изменить картину, в рамках которой сформировано определение «героя нашего времени» и вообще «подвига».

По этому поводу стоит обменяться мнениями, поскольку то, что говорили Бараков и я, не во всем совпадает с позицией Светланы Замлеловой.

Я думаю, нам не стоит понимать литературу как некий цех. Скажем, у слесаря и продавца - свои цеховые приметы. Вроде бы и писатель является частью некоей профессиональной корпорации, у которой есть собственные цеховые черты. Представим, что мы вошли в цех, посмотрели, какие инструменты там находятся, какие материалы нужны, как протекает работа и так далее. На мой взгляд, это внешнее и очень ограниченное понимание писательской деятельности. Литература, которая не отделяет себя от народа, должна вступать с ним в диалог и обозначать какие-то вещи строительные и какие-то не строительные. Эти две субстанции взаимно подпитываются: художественными, эстетическими идеями и духовными прозрениями - народ от литературы; и, напротив, литература от народа - верностью, истинностью происходящего.

Протоиерей Геннадий РЯЗАНЦЕВ-СЕДОГИН, прозаик, поэт, член Союза писателей России , протоиерей русской Православной церкви, настоятель храма Михаила Архангела (город Липецк):

Традиция русской литературы заключается в том, что русские писатели-классики не обещали свёртывать рамки литературы. И все то, что говорится о цеховой жизни литератора, для них попросту не существовало. Они из рамок литературы уходили к народу. Толстой, например, хотел написать книжку, которая смогла бы изменить жизнь, так повлиять на людей, чтобы их внутренняя жизнь изменилась. Поэтому и написал он 93 кирпича, которые всё время хотели менять, менять, менять человека. Фёдор Михайлович Достоевский и его журнал «Гражданин» - ведь писатель в нём был и как пророк, и как утешитель, и как старец, ведь к нему обращались уже как к священнику или психотерапевту за помощью. А помните, когда он написал произведение, которое называлось «Приговор», и также напечатал его в своём журнале, у него, возможно, был уже написан и ответ обществу, потому что в «Приговоре» изображён человек, который совершает самоубийство и не находит смысла в этой жизни. И позже, когда он опубликовал ответ, все были возмущены: так много случалось самоубийств. «Вы, Фёдор Михайлович, со своей предельной логикой и глубиной изображаете человека, который не находит опору в жизни». Тогда Достоевский уже пишет «Воспоминания П.», где отвечает, что единственный смысл жизни есть вера в бессмертие души человеческой. И наша жизнь есть подготовка к будущей жизни. Вот как они мыслили, эти писатели. А не как современные авторы, которые возвещают невесть о чём.

Андрей ТИМОФЕЕВ, прозаик, критик, поэт, член Совета по критике Союза писателей России:

Я вернусь к литературе. У меня доклад более цеховой, но, возможно, он тоже будет интересен.
В Совете по критике я преимущественно занимаюсь молодыми авторами, условно говоря, в возрасте до 35 лет. И мне особенно отрадно видеть, что в последние годы в литературу входит целое поколение перспективных и талантливых прозаиков. Для начала назову наиболее ярких, мне кажется, вам интересно будет узнать о них. Это и иркутский прозаик Андрей Антипин, о котором сейчас много пишут в связи с его богатым густым, может, даже несколько избыточным языком. Но Антипин это не просто язык. В своей наиболее зрелой на сегодняшний момент повести «Дядька», опубликованной в журнале «Наш современник» в 2014 году, ему удается в личной трагедии простого мужика из села увидеть трагедию народа, создать образ по-настоящему мощной обобщающей силы. Это и петербургский прозаик Дмитрий Филиппов, в чьём творчестве подлинно русское как бы борется с влиянием прилепинско-шаргуновского «нового реализма», и когда побеждает первое, получается, например, пронзительная повесть «Три дня Осоргина», напечатанная в журнале «Нева» в том же 2014 году. Это и прозаик из Московской области Юрий Лунин, печатающийся в последние годы в интернет-журнале «МолОКО», чьи рассказы и повести насыщены психологизмом, отслеживанием мельчайших движений души своих героев - очень ценное и редкое качество в наше время. Это и другие прозаики: тридцатилетние - Алексей Ряскин, публиковавшийся в частности и в «Подъёме», Антон Лукин, Елена Тулушева, Евгения Декина, Анастасия Чернова, Олег Сочалин - и те, кому немногим больше двадцати - Алёна Белоусенко, Иван Маков и другие.

Но притом, что в этом поколении есть талантливые и уже зрелые прозаики,притом, что можно много и плодотворно рассуждать о них, в полном смысле созданием героя никто из этих прозаиков не занимается. Так что, когда я узнал тему предстоящего заседания круглого стола и стал думать над ней применительно к этому молодому поколению, я был просто поражён. А ведь русская литература - это, наверное, прежде всего, галерея исполненных жизненной мощи «героев своего времени», которые начинали жить в памяти людей чуть ли не более осязаемо, чем реальные их современники: Онегин, Печорин, Базаров, Иудушка Головлёв, братья Карамазовы и другие.

Надо сказать, что подобная ситуация не нова. Чуть больше тридцати лет назад, в 1984 году, Вадим Кожинов пишет статью «Необходимость героя», в которой также замечает, что есть вокруг много талантливых молодых прозаиков, которые, тем не менее, не стремятся к созданию полноценного героя. И, может быть, именно поэтому, то поколение, которое Кожинов тогда называл в своей статье «новым», так и не заявило о себе в полной мере как о явлении, а прогрессировали лишь отдельные авторы, например, в это время развивался Николай Дорошенко. Может быть, и современное молодое поколение, не найдя своего героя, не сможет заявить о себе по-настоящему. Но не будем загадывать.

Интересно и поучительно для нынешних молодых авторов и для нас посмотреть, как обретали своего героя классики русской литературы. В статье Вадима Кожинова «Необходимость героя», посвящённой этой теме, анализируется показательный пример из воспоминаний Тургенева. «...В основание фигуры, Базарова, - пишет Тургенев, - легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача». В нем «воплотилось... то едва народившееся... начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление... было... не совсем ясно; я, на первых порах, сам не мог хорошенько отдать себе в нем отчета...» Но после периода сомнений «я снова принялся за работу - фабула понемногу сложилась: в течение зимы я написал первые главы...» Каждая деталь этого рассказа многозначительна, замечает Кожинов: «Речь идет как бы о мгновенном озарении - но в нем кристаллизуется опыт целой жизни. И тем не менее долго еще писатель сомневается». А далее, что очень важно, писатель принимается за фабулу, потому что «только в конкретном художественном действии, может воплотиться герой. Ибо никакие этические размышления и переживания не раскрывают нравственную суть героя: она обнаруживается только в решительном, изменяющем положение вещей поступке». То есть если литературный персонаж на протяжении всего романа сидит за столом, много думает и ничего значительного не делает, то это и не настоящий герой. Мало рассуждать об убийстве старухи-проценщицы, нужно убить; мало раскаяться, нужно пойти в Сибирь и т.д. Часто современные авторы вообще этого не понимают.

Но это, на мой взгляд, ещё не все - мало увидеть героя, выразить его, нужно на него посмотреть как бы сверху, дать ему определённую нравственную оценку (хоть и конечно, не в форме готовых сентенций). Если этого не сделать, можно попасть в ситуацию, в которой оказалось поколение непосредственно предшествующее современным молодым, те, кому сейчас 35-40 лет, поколение так называемого «нового реализма». У них-то как раз оказался «герой времени», им в один голос был объявлен - Санькя, герой одноименного романа Прилепина, искренний молодой парень, член партии нацболов, готовый умирать и убивать за свои убеждения.

И действительно, вроде бы Прилепин смог поймать в своём герое характерные черты времени - молодой напор, политический максимализм, крайнее неприятие чужого мнения, соединённое с сильной и страстной любовью к Родине. Санек Прилепина, этих яростных мальчиков, можно легко обнаружить, скажем, в писательской среде, например, на сайте «Свободная пресса». Можно сопереживать их лозунгам, но в то же время нельзя не видеть: их правда однобока и по-юношески максималистична. Итак, типаж схвачен верно, такие люди есть и они, пожалуй, характерны для нашего времени, особенно для молодого поколения. Но является ли Санька полноценным художественным героем? Нет. Нет, потому что автор, по сути, не героя увидел, а лишь выразил самого себя, оказавшегося этим характерным героем. Он не смог подняться над ним, посмотреть на него мудрым взрослым взглядом.

Хорошо это видно в сравнении, например, с тем же самым Тургеневым. Был ли автор «Отцов и детей» нигилистом? Безусловно, нет. Он не только смог показать Базарова, но и испытал его - например, подлинной любовью, при столкновении с которой его герой потерпел сокрушительное поражение. И более того, приведя Базарова к смерти, Тургенев закончил роман сценой на кладбище словами о том, что «какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами» и не о вечном спокойствии «равнодушной» природы говорят, но о «жизни бесконечной». Тургенев поднялся над своим героем, осмыслил его опыт, наконец, даже поставил его перед лицом вечности. Прилепин, разумеется, не претендует на подобное, выразить себя - это максимум, на что он способен. И потому его Санька не может быть назван полноценным героем художественного произведения.

Итак, подводя итоги, повторим - необходимость обретения героя категорически важна для современного молодого поколения. Обрести героя можно лишь внимательно вглядываясь в мир вокруг, а подлинное развитие героя возможно лишь в действии - вот почему так важна фабула художественного произведения. И еще - мало обнаружить героя, необходимо ещё осмыслить его, подняться над ним. Это все своеобразный призыв к молодым авторам, в каком-то смысле руководство к действию. Радостно мне будет, если этот призыв услышат.

И последнее. Русская литература знает не только «характерных» героев своего времени, но и те «вечные» типы, которые могут быть названы нравственными идеалами. Это и Татьяна Ларина (вспомните пушкинскую речь Достоевского), и Наташа Ростова, и их ближайший потомок - Поля Вихрова из «Русского леса» Леонида Леонова. Как ни странно, это все женщины. Но есть и мужчины - Алёша Карамазов, в каком-то смысле - Павка Корчагин, беловский Иван Африканыч и другие. Это те, кто воплощал нравственное здоровье русского народа, кто мог быть примером для своих соотечественников. Такие герои жизненно необходимы и нашему времени.

Но, может, пора сделать и шаг вперёд? Сейчас, когда недавний развал страны не только обернулся глубокой трагедией русского народа, но и высвободил мощный религиозный пласт, мы можем говорить, что у современной литературы есть и сверхзадача. Это выразить христианское мировоззрение, понять и показать героя, в душе которого с силой властвует христианский идеал. Не смею надеяться на это. И в тоже время закончу свой доклад этой возвышенной и отчаянной надеждой.

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
В выступлении Андрея прозвучала мысль, что Прилепин и те, кто рядом с ним, в своих героях, в первую очередь, выразили самих себя. В какой-то степени это говорит об инфантилизме их писательского таланта. Ведь вот «Санькя» - это же не первое произведение, которое Прилепин написал, прежде были «Патологии», а до того он сочинял стихи. Принято считать, что дебютная повесть или роман готовятся всей жизнью молодого автора. Вторая вещь - в какой-то степени «пограничная», а с третьей становится понятно: автор что-то про себя любимого пишет, выскребая из старого сундука остатки характеристик и лиц; или он встал рядом с жизнью, может быть, вошёл в неё невидимым человеком и созерцает происходящее, властной рукой отбирая всё необходимое для формирования художественного сюжета. И мы видим, что Прилепин не взрослеет. У Андрея это очень хорошее наблюдение.

Реплика из зала:
Давайте не будем сейчас переходить на ранние рассказы Прилепина…

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
Я читал его рассказы, которые были выложены самим автором на сайте Гражданского литературного форума, и почувствовал некоторое недоумение: к чему это всё написано? Одна вещь представляла собой кальку сюжета последнего рассказа Шукшина «Кляуза». У Василия Макаровича нянечка в больнице не пустила к лирическому герою посетителей. Здесь же вахтер преградил вход в задние, где находилась редакция газеты, самому Прилепину и его партнёру по политической борьбе Гарри Каспарову, который кокетливо обозначен как «чемпион мира по одной настольной игре». Такой маленький «бонапарт» есть где угодно: в микроавтобусе, магазине, учреждении. Я не мог уразуметь, зачем мне вот такая транскрипция во второй или третий раз? Как этим можно заниматься серьёзно? И я для себя тему под названием «рассказы Прилепина» закрыл. Ведь когда мы начинаем читать того или иного писателя, то даём ему своего рода кредит доверия и смотрим, как он его оправдывает. Я же тогда подобный кредит доверия к автору забрал назад и не стал дальше разбираться. По сему поводу было написано довольно много статей: блестящая работа Геннадия Старостенко, у Светланы Замлеловой есть рассуждения о Прилепине. Мне этого достаточно для того, чтобы не вникать в существо ревизии, которая внутри меня уже произошла.

Ирина ПОЛУЭКТОВА, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологических дисциплин и методики их преподавания Борисоглебского филиала ФГБОУ ВПО «Воронежский государственный университет»:
Но Прилепин же другой в «Обители», Вячеслав Дмитриевич…

Андрей ТИМОФЕЕВ:
Прежде всего, заметьте, сюжет романа «Обитель» - абсолютно авантюрная история. Что бы с героем ни случалось, он всегда выживает, а это не добавляет достоверности произведению. Самое главное в том, что интерес Прилепина как автора в романе «Обитель» находится исключительно в политической и общественной плоскости. Он совсем не занимается нравственными вопросами. Пытается оставаться политкорректным, и с другой стороны - стремится дать в нравственно-корректном ключе (если переделать политкорректность) образ владычки и сцену причастия. А в сцене с причастием даёт совершенно хохмаческие вещи о том, в чём покаялся каждый из них. Например, один - в том, что был с животным. Это совершенно недопустимо. Видно, что автор вообще не интересуется духовно-нравственным измерением происходящего.

Реплика из зала:
Здесь очень серьёзно опирались на высокие литературные образцы, начиная с Тургенева. Дело в том, что сейчас появилась великолепнейшая струя в литературе - литература «убеганцев-попаданцев». И не только… Кто-то помер и очнулся в чужом теле. И вот они начинают шуровать, мир исправлять. Тут ведь целая линия уже сложилась Плюс российское фэнтези, фантастика. Это упущенная, здесь не обсуждаемая вещь. Они-то как раз своего читателя предельно точно чувствуют: что у него болит, чего он хочет.

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
В отношении нынешней фантастики я могу высказать свою неудовлетворённость, которая вполне может быть и субъективной: я специально в этот вопрос с головой не погружался. Но несколько раз сопоставлял сегодняшние фантастические сюжеты со своим представлением о фантастике, которое сложилось в советское время. В те годы советская фантастика была частью большой литературы. В давних выпусках журнала «Искатель» подобного рода произведений много. Там и развитие человеческих характеров, и мимика персонажей, и ситуативность очень хорошо решена, житейская сторона схвачена. Сегодняшняя фантастика - наследница прежней лишь в части идей и конструкций. Как в кабинете рентгеноскопии скелет костями побрякивает, шевелит, а очертаний тела не видно.

Реплика из зала:
А Марина и Сергей Дяченко?

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
Я не готов к разговору по именам. Для этого нужно погрузиться в материал. Я совсем не отрицаю возможные достоинства корпуса подобных произведений. Но для того, чтобы фантастическую литературу, о которой вы говорите, ввести в поле рассмотрения литературы проблемной, литературы традиционного высокого художественного и читательского запроса. мне необходима серьёзная мотивация.
Вернемся к нашим докладам.

Жанна ДЖАРМИН, писатель, член Интернационального Союза писателей:

Мне кажется, что тема «Герой нашего времени» интересна и актуальна, хотя обычно она ассоциируется у нас с лермонтовским Печориным из полузабытой школьной программы. Что такое герой? Это смелый человек, совершивший отважный поступок или подвиг во имя общей цели.

В литературе герой - это главный персонаж произведения.

Понятие же «героя нашего времени» относится к другому типу. Это, прежде всего, личность, обладающая яркой индивидуальностью, нравственно ориентированная, свободная, самостоятельная, творческая и активная. Конкретные проявления этих качеств героя зависят от времени. Мне, как преподавателю математики, близка модель развития общества в виде синусоиды. Если кривая идёт вверх - это период солидаризации, когда люди объединяются, чтобы победить. Вспомним «героя своего времени» Павла Корчагина. Это образ не примитивного человека, а ищущего правду-истину, к нему относятся все перечисленные выше свойства. Это люди, которые определяли нравственный вектор в развитии и созидании государства нового типа. А можно ли назвать «героем своего времени», скажем, Григория Мелехова из гениального романа М. Шолохова «Тихий Дон»?

Что такое жизнь, что такое смерть, что вечно, что бесконечно, как быть вполне хорошим - об этом задумывались «герои своего времени», которые в единстве со своим народом решали основную задачу своего времени. Я говорю об Андрее Болконском и Пьере Безухове.

Давайте вспомним Великую Отечественную войну. Этот небывалый период солидаризации ради победы («Нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим») вызвал к жизни новых «героев своего времени». Мы все помним такие имена, как Кожедуб, Маресьев, Матросов, Талаллихин, учившийся в Борисоглебске, и многие другие. Около 12000 граждан получили звание Героя Советского Союза. Но «герои нашего времени» - это живые люди с их достоинствами и недостатками. Являлись ли героями того времени такие личности, как Жуков и Сталин?

Когда период солидаризации проходит, и синусоида идет вниз, это процесс индивидуализации. В это время личность начинает чаще задумываться над вечными вопросами: зачем, собственно, я живу, что делать и во имя чего, быть или не быть граждански активным человеком, или «моя хата с краю, ничего не знаю». Герои этого времени - Гамлеты, у нас - Онегин, Печорин и другие. Они отвержены своим обществом, противостоят ему, поэтому, вроде как, «лишние люди». Но и в эти времена те, чей нравственный вектор направлен на позитивную волну, тоже проявляют героизм в обычном смысле слова, но уже не так массово. Это, прежде всего, люди героических профессий: пожарные, представители правоохранительных органов, военные.

Например, в моём рассказе «Петушок на палочке», изданном в сборнике «Атланты» к 70-летию Победы, описываются послевоенные 50-е годы в Одессе. Безымянный герой этого рассказа в боях потерял ногу, погибли его жена и дочь. Одинокий инвалид, он мог только и делать, что продавать сахарные петушки на палочке нам, послевоенным детям. Однако его влияние на нас оказалось настолько сильным, что мы запомнили его на всю жизнь, и я даже через много лет написала о нём рассказ. Можно ли его назвать «героем того времени»? Судите сами. С вашего разрешения я зачитаю этот короткий рассказ.

ПЕТУШОК НА ПАЛОЧКЕ

В жизни, знаете ли вы, всегда есть место и подвигу, и радости, и труду, и горю — всему. При этом каждому — своё. Вот и для нас, послевоенных одесских детей, дни специально получили свойство быть насыщенными важными, волнующими, интересными и радостными событиями. Мальчишки воевали деревянными пистолетами, автоматами, кого-то брали в плен (противника назначали строго по очереди), кого-то спасали. Девочки перевоплощались в санитарок, докторов, продавцов-покупателей и, конечно, в непослушных дочек и строгих матерей. Иногда мы играли вместе с мальчиками в прятки, классики или во что-нибудь ещё. Однако все игры сразу прекращались, когда мы слышали звон определенного колокольчика. Если это был звонок мусорщика, мчались за мусорными вёдрами. Если звонил керосинщик, мы бежали домой за канистрами покупать керосин для примуса. Мы все знали свои обязанности по дому.
Ещё одно обстоятельство всегда прекращало наши игры. Это — «Петушки на палочке!» Заслышав эти слова, мы приходили в неописуемый восторг и начинали кричать: «Петушки на палочке! Петушки на палочке!» Дети на соседней улице, услышав это, тоже начинали кричать. Звуковая волна прокатывалась через всё детское население района. Каждый мчался добыть пять или, если повезёт, десять копеек, чтобы купить маленький или большой петушок на палочке. Это были сделанные из растопленного сахара красные или жёлтые леденцы в форме петушка, звезды или пистолеты с деревянной палочкой снизу, чтобы сладость не налипала на руки. Всегда один и тот же человек продавал их. Одноногий, на костылях, в военной форме, с медалью и орденом на груди, он проходил большие расстояния, неся алюминиевый бидончик с петушками. Сжимая пятаки в наших кулачках, мы ожидали его с нетерпением и на нашей улице. У него была незаурядная внешность: загорелый, подтянутый, с армейской выправкой — атлет, покалеченный войной. Мы обычно бежали ему навстречу, протягивая наши пятаки, и он нас спрашивал:
- Что желаешь?
- Красный петушок.
Мальчики обычно просили пистолет. И он протягивал нам то, что мы просили. Иногда он говорил:
- Петушки закончились, остались только жёлтые звёзды.
Тогда мы брали звёздочки и лизали их тоже с удовольствием.
Однажды он спросил, как меня зовут. Я ответила, вытащив леденец изо рта, и посмотрела вверх. Он вдруг крепко зажмурил глаза, и я увидела, что он плачет.
- Почему ты плачешь? — спросила я.
- Ты напоминаешь мою дочь.
- А где она? Дома?
- Она погибла во время войны. Вместе с её мамой. Моей женой. А теперь у меня петушки на палочках и ты.

Почему для нас, пишущих людей, важна тема «героя нашего времени»? Наверное, потому что своими произведениями мы влияем на других людей. Чему служат наши литературные герои? Существует ли у них нравственный вектор, являются ли они образцами для подражания как герои нашего времени, вскрывают ли безжалостно язвы общества, призывая к борьбе с пороками?

Я припоминаю один старый сюжет. Горят два грешника в аду, мучаются. Через некоторое время Боженька помиловал одного. Второй стал жаловаться, почему первого отпустили? Он же был пьяницей, вором, а я - интеллигентный человек, писатель. На что ему ответили: вор искренне покаялся в грехе, его семья молила за него, а ты - нет, твои писания еще долго будут отравлять неокрепшие умы, поэтому нет тебе прощения.

Так вот и нам нужно задумываться над тем, что мы пишем и для чего.

Взять, к примеру, такое смежное искусство, как кино. Почему американские фильмы так популярны и заполонили мировой кинопрокат? Занимательные сюжеты, великолепное операторское искусство, талантливые актёры? Не только. Это произведения масскультуры, рассчитанные на потребителя с невысоким эстетическим и интеллектуальным уровнем. Эти произведения опускают людей до уровня примитивного обывателя. Создаётся иллюзия, что «герои нашего времени» - это только вымышленные супермены, что удобно уводит от проблем реальной жизни.

Живя в Англии 16 лет, я насмотрелась американских фильмов до тошноты, и мне кажется, что любой российский фильм глубже и интереснее американского ширпотреба. Однако я уже посмотрела несколько наших фильмов, скроенных по американскому шаблону, например, «Ищу мужа своей жене». Если бы не наши известные актеры, вполне мог бы сойти за западную поделку.

Несколько дней назад закончился 7-й кинофестиваль в Одессе. Я посмотрела три художественных фильма. Все они злободневны и актуальны и оставили позитивное впечатление. Особенно понравился английский фильм «Я, Дэниэл Блейк», победивший в Каннах в этом году. Директор - Кен Лоуч, сценарист Пол Лаверти. Я думаю, что Дэниэл Блейк - «герой нашего времени» в Англии, так же, как и создатели этого фильма. Я считаю, что это просто социальная бомба. Англичанам, как и многим другим народам, внушают, что им повезло родиться в этой стране. Фильм ненавязчиво развенчивает эту иллюзию. Дэниэл Блейк - простой рабочий, вдовец, всегда говорил правду и помогал другим людям. С ним случился инфаркт, и он не смог добиться социальной поддержки из-за бездушной бюрократической государственной машины. Отчаявшись, огромными буквами он написал свой протест на стене учреждения, где ему, больному, отказали в помощи, как и тысячам других людей. Собралась толпа прохожих, поддержавшая Блейка. Полиция арестовала его, но потом отпустила с предупреждением. В период тщетных поисков материальной помощи он встретил и в дальнейшем помогал, как мог, обустроиться молодой женщине, которая не могла прокормить двоих детей. Дэниэл мечтал, что она, в отличие от него, сможет выучиться и обрести финансовую независимость. К его отчаянию, он случайно обнаружил, что его знакомой пришлось заняться проституцией, чтобы её дети не голодали. Загнанный в угол, Блейк умирает от второго инфаркта. Я считаю, что это очень смелый фильм, и мне интересно, как его воспримут в Англии. Как нам сообщила продюсер этого фильма, мы в Одессе были их первой реальной публикой.

Чтобы подытожить моё сообщение скажу, что когда персонажи наших произведений нравственно ориентированные, ищущие личности, которые пробуждают в людях лучшее или безжалостно вскрывают недостатки общества, призывая к борьбе с пороками, тогда о них можно будет говорить, что они - «герои нашего времени». Но каковы они? Такие, как в период солидаризации или индивидуализации? Мне кажется, что сейчас мы ближе к периоду индивидуализации. Но, может быть, уже созревают «герои следующей эпохи»? Ведь синусоида бесконечна.

Вячеслав ЛЮТЫЙ:
Подводя итоги дискуссии, позвольте зачитать резолюцию, которая отражает основную идею нашего сегодняшнего разговора.

РЕЗОЛЮЦИЯ КРУГЛОГО СТОЛА
«Герой нашего времени в современной российской литературе»

Круглый стол писателей, поэтов и филологов на тему «Герой нашего времени в современной российской литературе» выявил широкую панораму мнений творческого литературного сообщества в поле взаимодействия современной русской литературы и современной русской жизни. Необходимость положительного, собственно героического начала в нашей литературе - требование настоящего дня. Именно так можно преобразовать нынешнее российское общество, у которого множество пороков и недостатков, в завтрашнюю Россию, когда слова Родина и государство не будут антогонистами.

Сочинение

Классическая русская литература всегда была отражением окружающей жизни, концентрированным рассказом о проблемах, стоящих перед русским обществом в переломные периоды истории. Благодаря произведениям А. С. Пушкина «Евгений Онегин», М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», Н. В. Гоголя «Мертвые души», М. Е. Салтыкова - Щедрина «Господа Головлевы» и творениям других талантливых писателей, мы можем увидеть правдивый, яркий портрет их современников, проследить эволюцию развития русского общества.

От пассивного и разочаровавшегося во всем бездельника Евгения Онегина к тщетно пытающемуся отыскать свое место в жизни Григорию Александровичу Печорину, к авантюристу и стяжателю Чичикову и совершенно опустившемуся, потерявшему человеческий облик Иудушке Головлеву проводят нас русские писатели XIX века. Они размышляли о времени, путях развития современного им общества, пытались художественными средствами передать собирательный портрет поколения, подчеркнуть его индивидуальность, характерное отличие от предыдущих, создавая тем самым летопись времени, а в целом получалась правдивая и образная картина гибели дворянского класса, некогда принесшего России прогресс, культуру, а впоследствии ставшего главным препятствием в ее движении вперед. Читая художественные произведения XIX века, наблюдаешь не только события, сыгравшие главную роль в определенные периоды времени, а узнаешь о людях, так или иначе вершивших нашу историю. Движение времени не остановить, оно неумолимо течет, меняя нас, представления о жизни, идеалы. Смена формаций не происходит сама по себе, без участия и борьбы человека, но она же меняет и людей, так как каждое время имеет «своих героев», отражающих нравственные принципы и цели, к которым они стремятся. Очень интересно проследить эту «эволюцию» по художественным произведениям XIX века. Увидеть, что «потерял» или «нашел» герой в результате этого поступательного движения. Если перейти к конкретному разговору о персонаже, как в капле воды отразившем целое поколение, то хочется остановиться на Евгении Онегине, стоящем почти у истоков становления русского буржуазного общества. И каков же получается портрет? Не очень привлекательный, хотя внешне герой прекрасен. Подобный ветреной Венере, Когда, надев мужской наряд, Богиня едет в маскарад. Внутренний же мир его беден. Он много читал, «все без толку», «был угрюм». Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей... Отъезд в деревню не утешает Евгения, как он на то надеялся. Скука везде одинаково сопровождает безделье. Онегин машинально делает добро крестьянам, но не задумывается о них. Один, среди своих владений, Чтоб только время проводить, Сперва задумал наш Евгений Порядок новый учредить. В своей глуши мудрец пустынный, Ярем он барщины старинной Оброком легким заменил; И раб судьбу благословил. Привычка ни в чем не утруждать себя делает Евгения Онегина одиноким, а потом и вовсе несчастным. Он отказывается от любви Татьяны Лариной, так объясняя свой поступок: «Но я не создан для блаженства; Ему чужда душа моя; Напрасны ваши совершенства: Их вовсе не достоин я». Но и на искреннюю дружбу Онегин тоже не способен. Убив на дуэли приятеля, он уезжает странствовать, страдая от длинной жизни, на которую он обречен. Онегин взором сожаленья Глядит на дымные струи И мыслит, грустью отуманен: Зачем я пулей в грудь не ранен? Зачем не хилый я старик, Я молод, жизнь моя крепка; Чего мне ждать? тоска, тоска!.. И совершенно логичным вытекает конец романа, когда, встретив Татьяну в свете, Онегин полюбил ее искренне и глубоко, но безнадежно: она замужем и никогда не ответит на чувство Евгения. Я вас люблю (к чему лукавить?). Но я другому отдана; Я буду век ему верна. Онегин не разглядел свою судьбу, леность ума или душевная черствость помешали ему понять Татьяну при первом знакомстве, он оттолкнул чистую и искреннюю любовь, теперь платит отсутствием счастья, безрадостным течением лет. Образ Евгения Онегина, созданный гением Пушкина, начал галерею «лишних людей» в русской литературе XIX века, достойно продолженной другими писателями.

Начало нового века как правило характеризуется переменами в жизни и мировоззрении людей, дает повод для размышлений и осмыслению дальнейшей жизни. Зачастую для решения личных проблем мы обращаются к психологам, рассчитывая получить помощь и возможность лучше понять как самих себя, так и других людей. Но кроме психологов, можно так же обратиться за помощью к книгам. Одним из таких произведений является первый психологический роман русской литературы «Герой нашего времени».

«Герой нашего времени» - первый в русской прозе лирико-психологический роман. Лирический потому, что у автора и героя «одна душа, одни и те же муки». Психологический потому, что идейным и сюжетным центром являются не события, а личность человека, его духовная жизнь. Поэтому психологическое богатство романа заключено, прежде всего, в образе «героя времени». Через сложность и противоречивость Печорина Лермонтов утверждает мысль о том, что нельзя до конца все объяснить: в жизни всегда есть высокое и тайное, которое глубже слов, идей. Отсюда одной из особенностей композиции является нарастание раскрытия тайны. Лермонтов ведет читателя от поступков Печорина (в первых трех повестях) к их мотивам (в 4 и 5 повестях), то есть от загадки к разгадке. При этом мы понимаем, что тайной являются не поступки Печорина, а его внутренний мир, психология.

В первых трех повестях («Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань») представлены лишь поступки героя. Лермонтов демонстрирует примеры печоринского равнодушия, жестокости к окружающим его людям, показанным либо как жертвы его страстей (Бэла), либо как жертвы его холодного расчета (бедные контрабандисты). Невольно напрашивается вывод, что психологическим нервом Печорина, является власть и эгоизм: «какое дело мне: странствующему офицеру, до радостей и бедствий человеческих?»

Но не все так просто. Вовсе не так однотипен герой. Перед нами одновременно совестливый, ранимый и глубоко страдающий человек. В «Княжне Мери» звучит трезвый отчет Печорина. Он понимает скрытый механизм своей психологии: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его». А позже Григорий Александрович открыто формулирует свое жизненное кредо: «Я смотрю на страдания к радости других только в отношении к себе, как пищу, поддерживающую мои духовные силы…» На основании этого правила, Печорин развивает целую теорию счастья: «Быть для кого-нибудь причиной страданий и радости, не имея на то никакого положительного права, - не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастье? Насыщенная гордость». Казалось бы, умный Печорин, знающий, в чем состоит счастье, и должен быть счастлив, ведь он постоянно и неутомимо пытается насытить свою гордость. Но счастья почему-то нет, а вместо него утомление и скука… Почему же судьба героя так трагична? Ответом на этот вопрос является последняя повесть «Фаталист». Здесь решаются уже проблемы не столько психологические, сколько философские и нравственные. . Повесть начинается с философского спора Печорина с Вуличем о предопределении человеческой жизни. Вулич - сторонник фатализма. Печорин же задается вопросом: «Если точно есть предопределения, то зачем же нам дана воля, рассудок?» Этот спор проверяется тремя примерами, тремя смертельными схватками с судьбой. Во-первых, попытка Вулича убить себя выстрелом в висок окончившийся неудачей; во-вторых, случайное убийство Вулича на улице пьяным казаком; в-третьих, отважный бросок Печорина на казака убийцу. Не отрицая саму идею фатализма, Лермонтов приводит к мысли о том, что нельзя смиряться, быть покорным судьбе. Таким поворотом философской темы автор избавил роман от мрачного финала. Печорин, о смерти которого неожиданно сообщается в середине повествования, в этой последней повести не только спасается от, казалось бы, верной гибели, но и впервые совершает поступок, приносящий пользу людям. И вместо траурного марша в финале романа звучат поздравления с победой над смертью: «офицеры меня поздравляли - и точно было с чем».

Герой относится к фатализму предков двойственно: с одной стороны он иронизирует над их наивной верой в светила небесные, с другой стороны, он откровенно завидует их вере, так как понимает, что любая вера - благо. Но отвергая прежнюю наивную веру, он сознает, что в его время 30-е годы нечем заменить утраченные идеалы. Несчастье Печорина в том, что он сомневается не только в необходимости добра вообще; для него не только не существует святынь, он смеётся «над всем на свете»… А безверие порождает либо бездействие, либо пустую деятельность, которые являются пыткой для умного и энергичного человека.

Показывая мужество своего героя, Лермонтов одновременно утвердил необходимость борьбы за свободу личности. Григорий Александрович очень дорожит своей свободой:» Я готов на все жертвы, кроме этой: двадцать раз поставлю свою жизнь на карту, но свободы своей не продам». Но такая свобода без гуманистических идеалов связана с тем, что Печорин постоянно пытается подавить голос своего сердца: «я давно уже живу не сердцем, а головой».

Однако Печорин не самодовольный циник. Выполняя «роль палача или топора в руках судьбы», он сам страдает от этого не меньше, чем его жертвы, весь роман - это гимн мужественной, свободной от предрассудков личности и одновременно реквием одаренному, а может быть гениальному человеку который не смог «угадать своего высокого назначения».

М.Ю. Лермонтов впервые в русской литературе использовал психологический анализ как средство для раскрытия характера героя, его внутреннего мира. Глубокое проникновение в психологию Печорина помогает лучше понять остроту социальных проблем, поставленных в романе. Основная идея романа связана с центральным его образом - Печориным; все подчинено задаче всестороннего и глубокого раскрытия характера этого героя. Белинский очень точно подметил своеобразие описания автором Печорина. Лермонтов, но выражению критика, изобразил «внутреннюю суть человека», выступив глубоким психологом и художником-реалистом. Значит, Лермонтов впервые в русской литературе использовал психологический анализ как средство для раскрытия характера героя, его внутреннего мира. Глубокое проникновение в психологию Печорина помогает лучше понять остроту социальных проблем, поставленных в романе.

Обращает внимание необычная композиция романа, которая так же помогает понять его глубокий психологизм. Роман состоит из отдельных произведений, в которых нет ни единого сюжета, ни постоянных действующих лиц, ни одного рассказчика. Эти пять повестей объединены только образом главного героя - Григория Александровича Печорина. Они расположены так, что явно нарушается хронология жизни героя. В данном случае автору важно было показать Печорина в различной обстановке в общении с самыми разными людьми, выбрать для описания наиболее важные, значительные эпизоды его жизни. В каждой повести автор помещает своего героя в новую среду, где он сталкивается с людьми иного общественного положения и психического склада: горцами, контрабандистами, офицерами, дворянским «водяным обществом». И каждый раз Печорин открывается читателю с новой стороны, обнаруживая новые грани характера.

Вспомним, что в первой повести «Бэла» нас знакомит с Печориным человек, который служил с Григорием Александровичем в крепости и был невольным свидетелем истории похищения Бэлы. Пожилой офицер искренне привязан к Печорину, близко к сердцу принимает его поступки. Он обращает внимание на внешние странности характера «тоненького прапорщика» и не может понять, как человек, легко переносящий и дождь, и холод, ходивший один на один на кабана, может вздрагивать и бледнеть от случайного стука ставни. В истории с Бэлой характер Печорина представляется необычным и загадочным. Старый офицер не может осмыслить мотивов его поведения, так как не в состоянии постичь глубины его переживаний.

Следующая встреча с героем происходит в рассказе «Максим Максимыч», где мы видим его глазами автора-повествователя. Он уже не выступает героем какой-то истории, произносит несколько ничего не значащих фраз, но мы имеем возможность пристально вглядеться в яркую, оригинальную внешность Печорина. Зоркий, проницательный взгляд автора отмечает противоречия его облика: сочетание светлых волос и черных усов и бровей, широких плеч и бледных худых пальцев. Внимание повествователя приковывает его взгляд, странность которого проявляется в том, что глаза его не смеялись, когда он смеялся. «Это признак или злого нрава, или глубокой постоянной грусти», - замечает автор, приоткрывая сложность и противоречивость характера героя.

Но более всего понять психологию этой неординарной натуры помогает дневник Печорина, который объединяет три последние повести романа. Герой пишет о себе искренне и бесстрашно, не боясь выставить наружу свои слабости и пороки. В предисловии к «Журналу Печорина» автор замечает, что история души человеческой едва ли не полезнее и не любопытнее истории целого народа. В первой повести «Тамань», рассказывающей о случайном столкновении героя с «мирными контрабандистами», сложности и противоречия печоринской натуры как бы отодвигаются на задний план. Мы видим энергичного, смелого, решительного человека, который полон интереса к окружающим людям, жаждет действия, пытается разгадать тайну людей, с которыми случайно сталкивает его судьба. Но финал повести банален. Печоринское любопытство разрушило налаженную жизнь «честных контрабандистов», обрекая слепого мальчика и старуху на нищенское существование. Сам Печорин с сожалением пишет в дневнике: «Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие». В этих словах слышатся боль и печаль от сознания того, что все действия Печорина мелки и ничтожны, лишены высокой цели, не соответствуют богатым возможностям его натуры.

Но на что же растрачивает свое душевное богатство, свои необъятные силы Печорин? На любовные похождения, интриги, стычки с Грушницким и драгунскими капитанами. Да, он всегда выходит победителем, как в истории с Грушницким и Мери. Но это не приносит ему ни радости, ни удовлетворения. Печорин чувствует и понимает несоответствие своих поступков высоким, благородным стремлениям. Это приводит героя к раздвоению личности. Он замыкается на собственных поступках и переживаниях. Нигде в его дневнике мы не встретим даже упоминания о своей родине, народе, политических проблемах современной действительности. Печорину интересен только свой собственный внутренний мир. Постоянные попытки разобраться в мотивах своих поступков, вечный беспощадный самоанализ, постоянные сомнения приводят к тому, что он теряет способность просто жить, ощущать радость, полноту и силу чувства. Из самого себя он сделал объект для наблюдений. Он уже не способен испытывать волнения, так как, едва почувствовав его, он тут же начинает думать о том, что еще способен волноваться. Значит, беспощадный анализ собственных мыслей и поступков убивает в Печорине непосредственность восприятия жизни, ввергает его в мучительное противоречие с самим собой.

Печорин в романе совершенно одинок, так как сам отталкивает тех, кто способен любить и понимать его. Но все-таки некоторые записи его дневника говорят о том, что ему нужен близкий человек, что он устал от одиночества. Роман Лермонтова приводит к выводу о том, что трагический разлад в душе героя вызван тем, что богатые силы его души не нашли достойного применения, что жизнь этой самобытной, неординарной натуры растрачена на пустяки и окончательно опустошена.

Таким образом, история души Печорина помогает глубже понять трагизм судьбы молодого поколения 30-х годов XIX века, заставляет задуматься о причинах этой «болезни века» и попытаться найти выход из нравственного тупика.

В связи со стремлением автора раскрыть «историю души человеческой» роман Лермонтова оказался насыщенным глубоким психологическим анализом. Автор исследует «душу» не только главного героя, но и всех остальных действующих лиц. Психологизм Лермонтова специфичен тем, что он выступает не как форма самовыражения писателя, а как объект художественного изображения. Анализу подвергаются и внешний облик героя, и его обычаи, и его поступки, и его чувства. Лермонтов внимателен к оттенкам переживаний, состоянию человека, его жестам и позам. Стиль автора можно назвать психолого-аналитическим.

Самоанализ Печорина очень глубок, всякое душевное состояние выписано обстоятельно и подробно, анализируется собственное поведение и психологические причины, мотивы и намерения действий. Доктору Вернеру Печорин признается: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…» За видимым в произведении раскрывается существенное, за внешним - внутреннее. Психологизм служит здесь способом обнаружения и познания того, что при первом восприятии кажется загадочным, таинственным и странным. Важное место в романе, где действие совершается в разных географических точках (у моря, в горах, в степи, в казачьей станице), занимает пейзаж. Восприятие природы в произведении помогает раскрыть внутренний мир героя, его состояние, его восприимчивость к прекрасному. «Я помню, - записывает в своем журнале Печорин, - в этот раз больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу». Герой романа близок к природе со всем ее разнообразием, а она действует на его внутренний мир. Печорин убежден, что душа зависит от природы и ее сил. Пейзаж каждой части романа подчинен тому замыслу, который в ней реализуется. Так, в «Бэле» зарисована кавказская природа (скалы, обрывы, Арагва, снеговые вершины гор), которая противопоставлена северной природе и дисгармонично устроенному обществу.

Прекрасная и величественная природа контрастна мелким, неизменным интересам людей и их страданиям. Беспокойная, капризная стихия моря способствует той романтичности, в какой предстают перед нами контрабандисты из главы «Тамань». Утренний пейзаж, исполненный свежести, включающий золотые облака, составляет экспозицию главы «Максим Максимыч». Природа в «Княжне Мери» становится психологическим средством раскрытия характера Печорина. Перед дуэлью - по контрасту - вводится сияние солнечного света, а после поединка солнце покажется герою тусклым, и лучи его уже не греют. В «Фаталисте» холодный свет сияющих звезд на темно-голубом своде наводит Печорина на философские размышления о предопределении и роке.

В целом это произведение является социально-психологическим и философским романом, родственным роману-путешествию, близким к путевым запискам. Жанр психологического романа потребовал создания новой романной структуры и особенного психологического сюжета, где Лермонтов отделил автора от героя и расположил повести в особой последовательности.Интересно узнать, каков же в Печорине второй человек, мыслящий и осуждающий прежде всего самого себя. В «Журнале Печорина» раскрывается характер героя как бы «изнутри», в нем обнажаются мотивы его странных поступков, его отношение к себе, самооценка.

Для Лермонтова всегда были важны не только поступки человека, но их мотивировка, которые по тем или иным причинам не могли быть реализованы.

Лермонтов первым поставил «важный современный вопрос о внутреннем человеке», «история души человеческой», а не внешняя, пусть и богатая событиями биография персонажа, является сюжетным и идейным центром произведения. Авторский взгляд улавливает тончайшие переходы мыслей, оттенки настроений, тонкости переживаний своих героев, часто состоящие из разнонаправленных психологических движений. Новаторство творческой манеры Лермонтова заключается в том, что он не скрывает от читателя самих способов, «механизмов» постижения этих внутренних, скрытых от постороннего глаза глубин человеческого «я».

Лермонтов говорит о сложности человеческого характера, о его сложной и противоречивой структуре. В личности Печорина он выделяет первичную основу - добрые задатки, заложенные природой: герой всегда искренен (даже когда это ему не выгодно), пытлив, способен на сострадание, энергичен, обладает высоким интеллектом. Однако в реальной жизни, в которой так много значат социальное положение человека, воспитание и условности, с которыми должно считаться, добро легко уживается со злом: тщеславием, ненасытной гордостью, желанием властвовать над другими и утвердить свое превосходство любыми средствами.

Все это мы видим в характере центрального персонажа, построенном по принципу обнажения и сближения психологических полярностей. Не случайно Печорина называют «странным» человеком. Эта странность основывается на неожиданности и противоречивости его привычек и поведения: смешное кажется грустным, грустное вызывает смех, в душе одновременно уживаются сострадание и жестокость.

Оригинальным и сугубо личным «изобретением» писателя является впервые примененная в романе «перекрестная» характеристика персонажей, выраженная в том, что центральная фигура Печорина как бы просвечивается через сопоставление со столь же самостоятельными, но все же «проходящими» образами горцев, Максима Максимыча, Вернера, Грушницкого, Веры, княжны Мери. Живущие собственной жизнью, эти и другие персонажи романа оттеняют важные черты характера главного героя. Так, Грушницкий, сам того не ведая, выступает в роли карикатурного подобия Печорина, и тот, видя в этом искаженном «зеркале» самого себя, получает возможность более объективно оцепить свои поступки. Но, проигрывая или уступая в чем-то окружающим, главный герой одновременно выигрывает в другом.

«Честные» контрабандисты, не задумываясь, бросают на произвол судьбы слепого мальчика; Бэла не замечает преданности Максима Максимыча, чем до глубины души ранит его, Азамат легко соглашается предать сестру, готовя ей преждевременную гибель; даже Максим Максимыч, «золотое сердце» примиряется со злом, когда видит невозможность борьбы с ним. Печорин интеллектуально возвышается над средой, но отклонение от идеалов человечности стало всеобщим. Поэтому утрата «благородных стремлений», «приманки страстей, пустых и неблагодарных» обрекают Печорина на «жадную роль палача и предателя».

Можно считать также, что Лермонтовым впервые в качестве средства психологического анализа применен принцип ступенчатой композиции. Сначала образ героя дается через восприятие Максима Максимыча: это оценка, идущая от человека иных социальных и нравственных представлений, как бы извне.

Затем происходит непосредственная встреча Печорина с издателем, который не только замечает «странное» в облике и поведении персонажа, но и стремится объяснить его.

Наконец, три последние повести («Тамань», «Княжна Мери», «Фаталист»), являющиеся «исповедью» Печорина, предоставляют слово самому персонажу. Путем перекрещивания различных точек зрения, различных позиций, в чем-то совпадающих, но еще более не совпадающих друг с другом, воссоздается многогранность внутреннего мира личности.

Психологический анализ важен для Лермонтова не сам по себе, а как способ решения нравственно-философских проблем. Познание человеком внутреннего «я» является необходимым моментом самопознания личности, выражает стремление найти смысл и цель жизни, стать лучше и нравственно чище.

Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» - первый в русской литературе «аналитический» роман, в центре которого стоит не биография человека, а его личность, то есть душевная и умственная жизнь как процесс. Этот художественный психологизм можно считать следствием эпохи, так как время, когда жил Лермонтов, - это время глубоких общественных потрясений и разочарований вызванных неудавшимся восстанием декабристов и наступившей за ним эпохой реакций. Лермонтов подчёркивает, что время героических деятелей прошло, человек стремится замкнуться в собственном мире и погружается в самоанализ. А раз самоанализ становится приметой времени, то и литература должна обратиться к рассмотрению внутреннего мира людей.

В предисловии к роману главный герой - Печорин - характеризуется как «портрет, составленный из пороков всего нашего поколения в полном их развитии». Таким образом, автору удалось проследить, как окружающая среда влияет на формирование личности, дать портрет всего поколения молодых людей того времени. Но автор не снимает с героя ответственности за его поступки. Лермонтов указал на «болезнь» века, лечение которой - в преодолении индивидуализма, пораженного безверием, приносящего глубокие страдания Печорину и губительного для окружающих. Всё в романе подчинено главной задаче - как можно глубже и подробнее показать состояние души героя. Хронология его жизни нарушена, но строго выстроена хронология повествования. Мы постигаем мир героя от первоначальной характеристики, которую даёт Максим Максимович через авторскую характеристику к исповеди в «Журнале Печорина».

«Наполеоновская проблема» как центральная нравственно-психологическая проблема романа, раскрывает суть крайнего индивидуализма и эгоизма центрального героя. Человек, отказывающийся судить себя по тем же законам, по которым судит окружающих, теряет нравственные ориентиры, утрачивает критерии добра и зла.

Насыщенная гордость - так определено Печориным человеческое счастье. Страдания и радости других он воспринимает как пищу, поддерживающую его душевные силы. В главе «Фаталист» Печорин размышляет о вере и безверии. Человек, утратив Бога, утратил главное - систему нравственных ценностей, мораль, идею духовного равенства. Уважение к миру и людям начинается с самоуважения, унижая других, он возвышает сам себя; торжествуя над другими, он чувствует себя сильнее. Зло порождает зло. Первое страдание даёт понятие об удовольствии мучить другого, рассуждает сам Печорин. Трагедия Печорина в том, что он обвиняет мир, людей и время в своём духовном рабстве и не видит причин неполноценности своей души. Истиной свободы он не знает, ищет её в одиночестве, в скитаниях. То есть во внешних признаках, поэтому он везде оказывается лишним.

Лермонтов, покоряя психологической правдой, ярко показал исторически конкретного героя с чёткой мотивировкой его поведения. Мне кажется что он первым в русской литературе сумел возможно точно раскрыть все противоречия, сложности и всю глубину человеческой души.

Ставя вопрос о трагичности судьбы незаурядных людей и о невозможности для них найти применение своим силам в условиях тридцатых годов, Лермонтов в то же время показывал и пагубность ухода в себя, замыкания в «гордом одиночестве». Уход от людей опустошает даже незаурядную натуру, а появляющиеся как следствие этого индивидуализм и эгоизм приносят глубокие страдания не только самому герою, но и всем, с кем он сталкивается. М.Ю. Лермонтов, изобразив, по выражению Белинского, «внутреннего человека», оказался в обрисовке Печорина и глубоким психологом, и реалистом - художником, «объективировавшим современное общество и его представителей».

В 30-е годы прошлого века в русской литературе наблюдалось стремление к правдивому исследованию внутреннего мира человеческой души, к психологическому изображению человека.

Перед нами не просто портрет героя эпохи. Перед нами, как сказано в предисловии к «Журналу Печорина», «история души человеческой». Для Лермонтова всегда были важны не только поступки человека, но и их мотивировка, а главное - скрытые возможности человека, которые по тем или иным причинам не могли быть реализованы.

Созданием романа «Герой нашего времени» Лермонтов внес огромный вклад в развитие русской литературы, продолжив пушкинские реалистические традиции. Как и его великий предшественник, А.С. Пушкин Лермонтов обобщил в образе Печорина типичные черты молодого поколения своей эпохи, создав яркий образ человека 30-х годов XIX столетия. Главной проблемой романа стала судьба незаурядной человеческой личности в эпоху безвременья, безысходность положения одаренных, умных, образованных молодых дворян. Герой нашего времени - одно из центральных произведений русской классики 19 века. Его автор - поэт и писатель, великий творец своего времени. Его роман был написан в период 1837-1839 г., когда перед литературой стояла задача поиска нового героя, воплощающего новые тенденции общественного развития. Лермонтов стоял в это время перед лицом уже иного общества, чем-то, которое было запечатлено в «Евгении Онегине» Пушкина. Белинский писал об этом во вступительной статье к сборнику «Физиология Петербурга» (1845): «В «Онегине» вы изучите русское общество в одном из моментов его развития, в «Герое нашего времени» вы увидите то же самое общество, но уже в новом виде». .

В работах Белинского о Лермонтове, полных любви к поэту, презрения и ненависти к его политическим врагам и литературным «критиканам», сложилась обоснованная и всеобъемлющая концепция его мировосприятия и творчества, которая в своих главных чертах была принята, подтверждена, а затем и развита такими выдающимися деятелями нашей литературы, общественной мысли, как А.И. Герцен, Н.Г Чернышевский, Н.А. Добролюбов, М.Е. Салтыков-Щедрин.

Соглашаясь с мнением В.Г Белинского, хочу сказать, что «Герой нашего времени» поистине Великое произведение, которое дало начало новому направлению в литературе, именуемое психологическим романом.

Список литературы

• 1. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», комментарии, Ленинград, издательство «Просвещение», 1975 г.
• 2. Коровин В.И., Творческий путь М.Ю. Лермонтова, Москва, издательство «Просвещение», 1973 г.
• 3. М.Ю. Лермонтов. Биография писателя, Ленинград, издательство «Просвещение», 1976 г.
• 4. М.Ю. Лермонтов в русской критике, Москва, издательство «Советская Россия», 1985 г.
• 5. М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература», 1989 г.
• 6. М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. Стихотворения, Москва, издательство «Детская литература», 1986 г.
• 7. Максимов Д.А., Творчество Лермонтова, Ленинград, издательство «Советский писатель», 1959 г.